Ждать сигнала пришлось недолго. Послышался негромкий свист с улицы, и из верхнего окна в темноту вылетели четыре маленьких, но ярких светящихся шарика, выстроившихся в одну линию и медленно поплывших в сторону длинного здания «Барабана».

– Сигнал, пошли! – махнул рукой поручик, и мы по одному выскочили в окно первого этажа, оказавшись на стоянке машин.

Затем, сильно пригнувшись, я перебежал в тень, отбрасываемую на пыльную землю городской стеной. Недаром мы именно в это время решили пойти на наше рискованное дело: тень должна довести нас до ближайших заборов, а до них не меньше четырехсот метров – полоса отчуждения уставная. Не доведет – и нам кранты.

Следом за нами через окно на улицу полезли гномы. Их часть операции не менее важна, чем наша. А у Орри Кулака особо почетная задача – не загубить мою «копейку».[17] Мне такую потом в жизни не купить, если только Пантелея не изловлю и в контрразведку не представлю.

Вроде пока все тихо. Внимание всех сидящих в «Барабане» должно быть приковано к четырем светлячкам, летающим над площадью подальше от нас, крадущихся в тени. Они должны изображать некое опасное и доселе невиданное чародейство, угрожающее засевшим в трактире.

А светлячки действительно целое представление устроили. Выстроившись в линию, они, издавая заунывный вой, неумолимо приближались к позициям противника. И я даже чувствовал короткие уколы магии с той стороны – кто-то пытался прощупать, чем может им угрожать эта новая напасть. Хорошо бы, чтобы и не удалось, не хрен им щупать.

Я пошел первым во главе нашего маленького отряда. Пока никто не шумел, тревогу не поднимал, в нас не стрелял. Если удастся дойти до заборов, то можно быть уверенными, что наш маневр остался незамеченным – не будет лучшей возможности перещелкать нас, как в тире, чем именно сейчас, когда мы выстроились вдоль высоченного частокола городской ограды. И магии никакой не надо: освети нас обычной ракетой или фонарем – и пали на выбор. Но пока боги миловали.

Чем ближе спасительные заборы, тем быстрее бег. Краем глаза вижу, что светлячки начинают разгораться ярче, неуклонно приближаясь к окнам трактира, а кто-то с той стороны на всякий случай начинает выставлять щит. Я чувствую, как оттуда потянуло магией, и неслабой. Успели от жертв набрать Силы эти уроды. Ну ничего, дай только ближе подойти, и там мы вам такое устроим…

Со стороны форта начали постреливать из винтовок и пулемета. Так тоже задумано, теперь нам шум понадобится. И чем больше – тем лучше. Из «Барабана» тоже начали отвечать – позиционная перестрелка штука заразительная, хоть в большинстве случаев бесполезная. Разве что спать друг другу мешают.

Вот и забор. Осталась последняя трудность – перебраться через него без шума. Как только мы за ним окажемся, – нас из «Барабана» никак не разглядеть будет. А мы прямо к его окнам сможем подойти. Главное, чтобы за самим забором засады не было. Недаром мы просили сегодня в эту сторону крепостную спарку[18] бить почаще – чтобы отбить охоту шляться здесь без дела.

Присели на колено. Я уперся руками в шершавые доски высокого забора, еще раз огляделся. Непохоже, что нас заметили. И светляки видны прекрасно, к тому же слепить должны тех, кто на них глазеет, ночного зрения лишать.

– Давай руки!

Двое мужиков сцепили ладони замком, и я встал в их замок левой ногой.

– Толкай!

Рванули они меня вверх хорошо, я в одно касание оказался на противоположной стороне. Почти бесшумно приземлился. В другое время кур бы всполошил в близлежащем курятнике, но теперь это не страшно – они там и так бились как сумасшедшие, напуганные стрельбой. А собаки, к моему счастью, во дворе не оказалось – пристрелили собаку. Недаром мы сегодня время от времени днем слышали выстрелы, сопровождаемые собачьим визгом. Мародеры хозяйничали, и местные кабыздохи им кругом помеха.

Едва коснувшись земли ботинками, я вскинул «маузер», уперев его прикладом в плечо. Ну теперь только сунься кто-нибудь! Но никто не сунулся – мой маневр прошел незамеченным. Я стукнул ладонью в заборную доску – путь свободен.

Через несколько секунд рядом со мной оказался весь отряд. Даже Полухин перебрался без проблем. С минуту сидели оглядываясь, прислушиваясь к нервно разгоравшейся перестрелке. Винтовочные выстрелы сухо лопались в ночном воздухе, как будто кто-то сухие доски ломал о колено. Отбойным молотком вмешивался в какофонию крупнокалиберный пулемет, звонко лязгали очередями ПК.[19] Несколько раз разорвались мины из маленьких ротных минометов – толку от них ноль, но все равно шум.

– Пошли.

Я, как всегда, оказался в головном дозоре. Впрочем, кто кроме меня прослужил пять лет в эскадроне конной разведки? Только Полухин, но у него уважительная причина, почему он не может вперед соваться. Спасибо, что вообще с нами пошел. А поручик хоть и не дурак, а все же штабист, у меня к самому себе доверия больше, знаете ли.

Мы быстро выбрались со двора в узкий темный переулок. В нем тоже никого. Но все равно я оглядывался по сторонам не меньше минуты. Точно никого. Пересекли еще один двор. Вскарабкались на забор, опять долго высматривали признаки врага в переулке. И опять никого. Наверное, если кто и был, то убежал участвовать в перестрелке. Или наоборот – от нее подальше.

– За мной!

Пригнувшись, почти неслышно топая по пыльной дороге, перебежал переулок, схоронился в тени забора. За мной опять гуськом все наши выстроились. Затем заглянул в приоткрытую калитку. И замер. В этом дворе кто-то был. На слух не разберешь – заказанная нами же перестрелка все забивала, но тянуло табачным дымом и время от времени у самого дома вспыхивали огоньки папирос.

Кто это? Не мирные жители, это точно. Те бы не вывалили из дома покурить на улицу в разгар стрельбы под боком: мало ли кого во двор занесет. Даже если шальную пулю не схватишь, то просто на пробегающих бандитов напороться можно запросто. Значит, враги.

Обернулся, поднял распрямленную ладонь – «тихо». Затем показал всем – «ждать, смотреть по сторонам». И неслышно двинулся вперед. Хорошо, что забор в тени и тень за ним. Никто не разглядит силуэта моей головы, неожиданно растущего в калитке. А вот я разглядеть смогу – недаром же чаек для ночного зрения пил. И разглядел двоих с карабинами. Оба в форме какой-то «вольной роты», у обоих платки на шее. Наверняка желтые,[20] но сейчас не разглядишь – ночью все кошки серы.

Прижал к плечу приклад моего то ли длинного пистолета, то ли короткого карабина. Совместил три светящихся точки на голове одного из курильщиков. А ведь курение мы в этот мир на их голову притащили! Наградили местное население дурной привычкой, а теперь благодаря ей эти двое начисто ночного зрения лишились. И осталось мне лишь потянуть за мягкий спусковой крючок и услышать, как ударил курок по бойку и лязгнул затвор – хороший глушитель на этой пушке. А один из курильщиков, что лицом ко мне стоял, подкосившись в коленях, осел на землю с дырой во лбу. Второй подхватить его попытался непонятно зачем. Не понял даже, что случилось. Так и умер в неведении от пули в затылок.

– За мной!

Мы вновь тихо заскользили гуськом, стараясь избегать мест, где светила голубоватая местная Луна. До восхода второй, белой, еще не меньше часа, – а вот она тени подрежет. Надо успевать до ее восхода.

Дом проверить пришлось, чтобы нам никто в спину не стрелял. Но там было пусто – населяли его аборигены, судя по обиходу и тому, что Полухин сказал. А значит, запросто могли сейчас дома пришлых грабить – сложностью нравов этот народ не отличается, так что даже если один из убиенных – хозяин дома, ни капельки его не жалко. Думаю, что если удастся отбиться Пограничному, отношение к аборигенам здесь пересмотрят. Наверняка.

– Давай, давай, не отставать! – поторопил я своих.