Эх, как он любит продолжать мучения! Он возвращается и опять встает позади меня. Я закрываю глаза, а он на этот раз гладит мое левое бедро, потом опять ласкает попку.

— Целься, — шепчет он.

Я не могу сдержать стон; желание бушует внутри меня. Я пытаюсь, действительно пытаюсь думать, как мне ударить белым шаром по черному. Я слегка сдвигаюсь вправо, и он следует за мной. Я еще раз наклоняюсь над столом. Собрав последние крохи внутренней силы — которая значительно уменьшилась, поскольку я знаю, что будет, когда я ударю по белому шару, — я целюсь и ударяю по нему. Кристиан шлепает меня, больно.

Ой!.. Я опять мажу.

— О нет! — с досадой восклицаю я.

— Еще раз, детка. Если ты промажешь и на этот раз, я действительно покажу тебе.

Что? Что он покажет?..

Он еще раз ставит черный шар, очень медленно идет назад, встает позади меня, ласкает мою попку.

— Ты можешь это сделать, — уговаривает он.

Да не могу я, когда ты меня отвлекаешь… Я толкаю попкой его руку, он легонько шлепает меня.

— Жаждете, мисс Стил? — бормочет он.

Да… Я хочу тебя…

— Что ж, давай избавимся вот от этого.

Он осторожно спускает мои трусики и снимает их совсем. Я не вижу, что он с ними делает, но чувствую себя беззащитной, когда он нежно целует каждую ягодицу.

— Бей, детка.

Я чуть не плачу — этого не должно было случиться. Я знаю, что промахнусь. Я подношу кий к белому шару, бью по нему и, к собственной досаде, промахиваюсь мимо черного. Жду удара — но его нет. Вместо этого Кристиан наклоняется надо мной, пригибает к столу, отбирает у меня кий и толкает его к борту. Я чувствую попкой его эрекцию.

— Ты промазала, — ласково говорит он мне на ухо. Моя щека прижата к сукну. — Положи ладони на стол.

Я делаю, как он говорит.

— Хорошо. Сейчас я отшлепаю тебя, и в следующий раз ты, возможно, не будешь так делать. — Он встает слева от меня. Теперь я чувствую его эрекцию бедром.

Я издаю стон; сердце выпрыгивает из груди. Дыхание учащается, по жилам проносится горячая, тяжелая волна возбуждения. Кристиан ласкает мне зад, другой рукой держится за волосы у меня на затылке, а локтем надавливает на спину, не давая мне выпрямиться. Я совершенно беспомощна.

— Раздвинь ноги, — говорит он; я колеблюсь. Тогда он сильно бьет меня — линейкой! Звук удара сильнее, чем боль, и это меня удивляет. Я ахаю, и он бьет меня опять. — Ноги, — приказывает он. Учащенно дыша, я раздвигаю ноги. Линейка бьет опять. Ой, больно! Но треск удара по коже страшнее, чем сам удар.

Я закрываю глаза и впитываю боль. Все не так страшно, а дыхание Кристиана делается все жестче. Он бьет меня еще и еще, слушая мои стоны. Я не знаю, сколько ударов я смогу выдержать, но я слышу его дыхание, чувствую его эрекцию, и это питает мои возбуждение и готовность продолжать. Я перехожу на темную сторону, в то место души, которое я еле знаю, но уже посещала прежде, в игровой комнате — под музыку Таллиса. Линейка бьет меня снова, я издаю громкий стон, и Кристиан стонет в ответ. Он бьет меня еще, и еще, и снова… на этот раз больнее — и я морщусь.

— Стоп. — Слово вырывается у меня прежде, чем я сознаю, что произнесла его.

Кристиан немедленно бросает линейку и отпускает меня.

— Хватит? — шепчет он.

— Да.

— Я хочу трахнуть тебя, — говорит он сдавленным голосом.

— Да, — мурлычу я, томясь от желания. Он расстегивает молнию, а я ложусь на стол, зная, что он будет грубым.

Я опять изумляюсь, как сумела выдержать то, что он делал со мной до этого момента, — и да, наслаждалась этим. Все это такое темное, но так связано с ним!

Он вкладывает внутрь меня два пальца и водит ими по кругу. Ощущение восхитительное, я таю от блаженства. Потом слышу знакомый шорох фольги, потом он встает позади меня, между моих ног, раздвигает их шире.

Он медленно входит, наполняет меня, стонет от удовольствия, и это радует мою душу. Он крепко держит меня за бедра, выходит из меня и резко, словно нанося удар, входит, доводя меня до крика. На мгновение затихает.

— Еще? — спрашивает он нежно.

— Да… Все хорошо. Освобождайся… возьми меня с собой, — задыхаясь, говорю я.

Он издает низкий, горловой стон, выходит и резко входит; он повторяет это снова и снова, намеренно — грубый, карающий, восхитительный ритм.

Господи боже мой! Внутри меня все начинает пульсировать. Он тоже чувствует это и ускоряет ритм, толкается в меня жестче, чаще — и я сдаюсь, взрываюсь вокруг него — опустошительный оргазм вынимает из меня всю душу, последние остатки энергии.

Я смутно сознаю, что Кристиан тоже кончает, выкрикивая мое имя; его пальцы впиваются мне в бедра; потом он затихает и никнет. Мы сползаем на пол, и он заключает меня в объятья.

— Спасибо, малышка, — шепчет он, покрывая мое лицо нежными, как пух, поцелуями.

Я открываю глаза и гляжу на него, а он еще крепче меня обнимает.

— Твоя щека красная от сукна, — бормочет он и нежно трет мое лицо. — Как тебе такое? — В его глазах настороженность.

— Потрясающе, Кристиан, — шепчу я. — Я люблю, когда грубо, люблю, и когда нежно. Я люблю все, что связано с тобой.

Он закрывает глаза и еще крепче обнимает меня.

Ой-ой, как я устала…

— Ты никогда не разочаровываешь, Ана. Ты красивая, яркая, умная, забавная, сексуальная, и я каждый день благодарю божественное провидение, что брать интервью пришла ко мне ты, а не Кэтрин Кавана. — Он целует мои волосы. Я улыбаюсь и одновременно зеваю, уткнувшись ему в грудь. — Я тебя замучил, — продолжает он. — Пойдем. Ванна и постель.

Мы сидим в ванне в пене до подбородка. Нас окутывает сладкий аромат жасмина. Кристиан поочередно массирует мне ноги. Мне так хорошо, что даже не верится, что так может быть.

— Можно попросить тебя о чем-то? — шепчу я.

— Конечно, Ана. Проси что угодно, сама знаешь.

Я набираю в грудь воздуха и сажусь, только чуточку морщусь.

— Завтра, когда я пойду на работу, пускай Сойер проводит меня только до входной двери офиса, а в конце дня заберет. Хорошо? Пожалуйста, Кристиан. Пожалуйста, — молю я.

Его руки замирают, а на лбу собираются морщины.

— А я думал, мы договорились, — ворчит он.

— Пожалуйста, — прошу я.

— Как же ланч?

— Я приготовлю что-нибудь и возьму с собой, так что мне не придется выходить. Ну пожалуйста.

Он целует мою ступню.

— Мне очень трудно отказать тебе, — бормочет он, словно считает, что это его упущение. — Ты не будешь выходить?

— Нет.

— Хорошо.

Я радостно улыбаюсь.

— Спасибо. — Встаю на колени, расплескивая воду, и целую его.

— Всегда рад вам услужить, мисс Стил. Как ваша попка?

— Болит. Но не очень. Вода успокаивает.

— Я рад, что ты попросила меня остановиться.

— Мой зад тоже рад.

Он ухмыляется.

Я устало вытягиваюсь в постели. Всего десять тридцать, но мне кажется, что уже три часа ночи. Это были самые утомительные выходные в моей жизни.

— Что, разве мисс Эктон не положила ночные рубашки? — спрашивает Кристиан с неодобрением, стоя возле кровати.

— Не знаю. Мне нравится спать в твоих футболках, — сонно бормочу я.

На его лице появляется нежность; он наклоняется и целует меня в лоб.

— Мне нужно работать. Но я не хочу оставлять тебя одну. Можно я возьму твой ноутбук, чтобы связаться с офисом? Я буду тебе мешать, если поработаю здесь?

— Нет… бери… — Я уплываю в сон.

Будильник оживает и будит меня сообщением о ситуации на дорогах. Рядом все еще спит Кристиан. Я тру глаза и смотрю на часы. Половина седьмого — еще очень рано.

На улице идет дождь, впервые за много дней, поэтому утренний свет приглушенный и мягкий. Мне уютно и удобно в огромной кровати с Кристианом под боком. Я потягиваюсь и поворачиваюсь лицом к этому восхитительному мужчине. Он открывает глаза и сонно моргает.

— Доброе утро. — Я улыбаюсь, глажу его по щеке, целую.

— Доброе утро, малышка. Обычно я просыпаюсь раньше будильника, — удивленно бормочет он.