Он судорожно втягивает воздух, раскрыв губы.

— Я не останавливаю тебя.

Я беру его за руку.

— Тогда ложись, — мурлычу я и веду его к кровати с балдахином. Он явно удивлен. Мне приходит в голову, что, вероятно, над ним никто не доминировал после… нее. Нет, не надо заходить на ту территорию.

Откинув покрывало, он садится на край кровати и глядит на меня снизу вверх. Лицо серьезное, в глазах ожидание и настороженность. Я стою перед ним и сбрасываю сначала джинсовую куртку, потом штаны.

Он трет кончики пальцев. Видно, что ему отчаянно хочется меня потрогать, но он перебарывает это желание. Набрав полную грудь воздуха, я храбро берусь за майку, стаскиваю ее через голову и выпрямляюсь. Не отрывая от меня глаз, он сглатывает и восхищенно говорит:

— Ты настоящая Афродита.

Я беру в ладони его лицо и наклоняюсь, чтобы его поцеловать. Он издает низкий горловой стон.

Когда я накрываю его губы своими, он хватает меня за бедра. Не успев опомниться, я уже под ним, он раздвигает коленями мои ноги и вот уже лежит между ними как в колыбели. Он страстно целует меня, терзает мои губы; наши языки ударяются друг о друга. Его рука ползет от моего бедра по животу к груди, сжимает ее, мнет, восхитительно тянет за сосок.

Я издаю протяжный стон и невольно прижимаюсь пахом к нему, сладостно трусь о шов ширинки и его растущую в эрекции плоть. Он прерывает поцелуй и глядит на меня сверху вниз с удивлением и восторгом, выдвигает вперед бедра и ударяется о мое лоно. «Да. Сюда, сюда…»

Я закрываю глаза и издаю стон. Он повторяет свой удар, но на этот раз я отвечаю ему ответным ударом и наслаждаюсь его стоном и восторженным поцелуем. Он продолжает свою медленную, восхитительную пытку — ласкает меня, ласкает себя. И он прав: я забываю обо всем на свете. Все мои тревоги стираются из памяти. Я живу только сейчас, в этот момент, рядом с Кристианом — кровь ликует в моих жилах, громко стучит в ушах, и этот стук сливается с шумом нашего дыхания. Я запускаю пальцы в его буйную шевелюру, даю волю своему жадному языку, который теперь соперничает в смелости с его языком. Я глажу ладонями по его рукам, по пояснице до пояса джинсов, засовываю бесстыдные, жадные руки в джинсы, побуждая его повторять желанные движения вновь и вновь — чтобы забыть обо всем на свете, кроме нас двоих.

— Ана, ты так кастрируешь меня, — шепчет он внезапно, отодвигается от меня и быстро стягивает джинсы. Потом протягивает мне упаковку из фольги. — Ты хочешь меня, детка, и я ужасно тебя хочу. Ты знаешь, что делать.

Нетерпеливо и ловко я вскрываю фольгу и надеваю на него презерватив. Кристиан блаженно улыбается, приоткрыв рот; в его глазах туман и обещание плотских удовольствий. Наклонившись надо мной, он трется носом о мой нос, закрывает глаза и с замечательной медлительностью входит в меня.

Я хватаю его за руки и запрокидываю голову, наслаждаясь восхитительно полным ощущением его власти. Он тихонько прикусывает зубами мой подбородок, выходит из меня и снова скользит внутрь — медленно, сладко и нежно. Его тело придавливает меня, локти и ладони лежат по сторонам моей головы.

— Ты заставляешь меня забыть обо всем. Ты лучшее мое лекарство, — шепчет он, медленно двигаясь, смакуя каждый дюйм моего тела.

— Пожалуйста, Кристиан, быстрее, — молю я, желая большего и немедленно.

— Ну нет, детка. Мне так нужно. — Он сладко целует меня, нежно кусает за нижнюю губу и слушает мои тихие стоны.

Я опять запускаю пальцы в его волосы и вся отдаюсь его ритму. Мое тело медленно и верно взбирается все выше и выше на плато, затем резко и стремительно падает вниз, и я вся пульсирую вокруг его плоти.

— Ох, Ана! — выдыхает он и извергается как вулкан. Мое имя звучит в его устах как благословение.

Его голова покоится на моем животе, руки обнимают меня. Мои пальцы теребят его непослушные волосы. Не знаю, как давно мы так лежим. Уже поздно, я очень устала, но хочу насладиться безмятежным послевкусием акта любви с Кристианом Греем, потому что именно этим мы и занимались: нежно и сладко любили друг друга.

За такое короткое время он прошел долгий путь. Я тоже. Осмыслить все разом не получается. За всеми проклятыми перипетиями я теряю из вида его простую и честную тягу ко мне.

— Мне никогда не насытиться тобой. Не бросай меня, — шепчет он и целует меня в живот.

— Я никуда и не собираюсь, Кристиан. Ой, помнится, я тоже хотела поцеловать твой живот, — сонно бормочу я.

Он усмехается, обдав теплом мою кожу.

— Тебя ничто не останавливает, детка.

— Я слишком устала… Не в силах пошевелиться.

Кристиан со вздохом поднимает голову и устраивается рядом со мной, натягивает на нас одеяло. Кладет под голову локоть, лежит и смотрит на меня теплым, любящим взглядом.

— Спи, малышка. — Он целует мои волосы, обнимает меня, и я уплываю в сон.

Когда я открываю глаза, свет наполняет комнату. Моя голова немного затуманена от недосыпа. Где я? Ах да, в отеле!..

— Привет, — нежно мурлычет Кристиан. Он лежит рядом со мной поверх одеяла, одетый. Долго ли? Он что, изучает меня? Внезапно я робею, мои щеки краснеют под его упорным взглядом.

— Привет, — бормочу я, радуясь, что лежу ничком. — Давно ты смотришь на меня?

— Я могу часами смотреть на тебя спящую, Анастейша. Но сейчас в моем распоряжении всего пять минут. — Свои слова он прерывает нежным поцелуем. — Скоро сюда приедет доктор Грин.

— Ой. — Я совсем забыла про неуместное вмешательство Кристиана.

— Ты выспалась? — заботливо интересуется он. — По-моему, должна была выспаться. Ты задавала такого храпака.

Да уж, шуточки!

— Я не храплю, — с возмущением заявляю я.

— Не храпишь, верно. — Он усмехается. На его шее все еще виднеется слабая красная линия.

— Ты принимал душ?

— Нет. Жду тебя.

— О-о… ладно… Который час?

— Начало одиннадцатого. Я не решился разбудить тебя раньше. Пожалел.

— А ты мне говорил, что вообще не знаешь жалости.

Он грустно улыбнулся, но не ответил.

— Тебя ждет завтрак — оладьи и бекон. Все, вставай, мне скучно тут одному.

Он звонко шлепает меня по заду, отчего я подпрыгиваю, и встает с кровати.

Хм-м… Вот как Кристиан понимает нежное обращение.

Я потягиваюсь и замечаю, что у меня болит все тело. Несомненно, это результат секса, танцев и ковыляния на высоких каблуках. Я бреду в роскошную ванную комнату, перебирая в уме события предыдущего дня. Когда я выхожу, на мне уже надет пушистый халат — несколько таких халатов висят на медных крючках в ванной.

Лейла, девушка, похожая на меня, — вот тот образ, который выбрасывает на поверхность мой мозг; она и ее странное присутствие в спальне Кристиана. Кто ей нужен? Я? Кристиан? Чего она добивается? И какого хрена она изувечила мою машину?

Кристиан сказал, что я получу другую «Ауди», как все его сабы. Эта мысль мне неприятна. После того как я щедро распорядилась деньгами, которые он мне дал, мой выбор ограничен.

Я иду в большую комнату — Кристиана там нет. Наконец, я нахожу его в столовой. Я сажусь, радуясь обильному завтраку. Кристиан пьет кофе и читает воскресные газеты. Он уже позавтракал.

— Ешь. Сегодня тебе пригодятся все твои силы, — шутит он.

— Почему? Ты намерен запереть меня в ванной?

Моя внутренняя богиня внезапно пробуждается под его сладострастным взглядом.

— Мысль хорошая. Но я думал, что мы с тобой выйдем в город подышать свежим воздухом.

— А это безопасно? — интересуюсь я невинным тоном, пытаясь добавить в него иронию. Впрочем, это мне плохо удается.

Лицо Кристиана суровеет, рот сжимается в скупую линию.

— Там, куда мы отправимся, да. Но вообще шутки неуместны, — строго добавляет он и щурится.

Я краснею и перевожу взгляд на свою тарелку. Мне неприятно получать выговор, тем более после всех событий прошедшей ночи. Я молча ем завтрак и злюсь.

Мое подсознание качает головой, осуждая меня. Кристиан не любит шутить, если речь идет о моей безопасности, — пора бы мне это понять. Я хочу ему что-то возразить, но воздерживаюсь.