После того как закончилось рассмотрение доказательств, майор Фотерингем повернулся к Гомеру:

— Дело весьма серьезное, мистер Фергюсон. Надеюсь, вы сможете дать удовлетворительное объяснение.

— Разумеется, могу, ваша честь, — ответил обвиняемый тоном оскорбленной невинности.

Гарри с облегчением отметил довольное выражение, появившееся на лице его чести, и то, как нахмурился представитель Управления королевских таможен и акцизов. Впрочем, он быстро обрел привычную уверенность.

— Желаете ли вы, чтобы суд назначил вам защитника? Я вижу, вы явились без адвоката.

— Нет надобности. Дело основано на столь очевидном недоразумении, что его можно решить без всяких сложностей. Мне бы не хотелось вовлекать обвинение в лишние расходы по уплате судебных издержек.

Эта фронтальная атака вызвала оживление в составе суда и краску на лице таможенника. Пожалуй, он начал терять свою самоуверенность. Если Фергюсон так убежден, что судебные издержки лягут на казну, значит, дела его совсем не плохи. Остается надеяться, что он просто блефует… Гомер подождал, когда в зале стихло легкое волнение, чтобы тут же вызвать бурю.

— Я пригласил ученого эксперта, который объяснит вам, что именно произошло в доме священника. Учитывая характер доказательств, я прошу из соображений безопасности, чтобы дело слушалось in camera[14].

— Вы хотите, чтобы я распорядился очистить зал? — недоверчиво переспросил председатель.

— Боюсь, что да, сэр. Мой коллега, доктор Парвис, полагает, что, чем меньше народу будет знать об этом деле, тем лучше. Надеюсь, что, выслушав его заключение, вы с ним согласитесь. Очень жаль, если мне будет позволено так выразиться, что оно привлекло столько внимания. Я опасаюсь, что в результате этого некоторые, гм… секретные данные могут достигнуть ушей… нежелательных лиц. — И Гомер метнул гневный взгляд на таможенного чиновника, который смущенно заерзал на месте.

— Что ж, пусть будет так, — сказал майор Фотерингем. — Все это чрезвычайно необычно, но ведь мы и живем в необычные времена. Господин секретарь, потрудитесь очистить зал.

Приказ был выполнен, хотя вызвал суматоху и ропот публики. Обвинение заявило протест, решительно отклоненный судом. Затем, сопровождаемый любопытными взглядами немногих, оставшихся в зале, Гарри Парвис снял чехол с аппарата, с трудом извлеченного из малолитражного «остина». Представив суду документы, удостоверяющие его научную квалификацию, Гарри занял место для свидетелей.

— Я хочу сообщить суду, ваша честь, что исследования, которые я веду, касаются взрывчатых веществ, и именно поэтому я знаком с работами обвиняемого.

Первая часть его заявления полностью соответствовала истине. К сожалению, первая и последняя. Потому что обо всем, о чем далее говорил Гарри, этого никак нельзя было сказать.

— Вы имеете в виду бомбы и все такое?

— Именно, но, разумеется, в самом широком смысле. Вы, конечно, понимаете, что мы неустанно бьемся над созданием новых и более эффективных взрывчатых веществ. Кроме того, государственные исследовательские институты, да и вообще академический мир всемерно заинтересованы в заимствовании плодотворных идей из внешних источников. И вот совсем недавно ли… гм… мистер Фергюсон любезно представил нам свои соображения относительно создания взрывчатого вещества совершенно нового типа. И что самое интересное — он предложил использовать в качестве взрывчатки невзрывчатые вещества вроде сахара, крахмала и т. п.

— Что? — спросил председатель. — Взрывчатка из невзрывчатых веществ? Глупости!

Гарри снисходительно улыбнулся:

— Понимаю, сэр, с первого взгляда это действительно кажется невероятным. Но, как и большинство великих идей, предложение гениально просто. Боюсь, однако, что мне придется прибегнуть к кое-каким пояснениям.

Члены суда слушали очень внимательно, но несколько настороженно. Гарри заподозрил, что им уже приходилось иметь дело с экспертами. Он подошел к столу, стоявшему посреди классной комнаты и уставленному колбами, бутылями с жидкостями, трубками.

— Надеюсь, мистер Парвис, — нервно сказал председатель, — что вы не собираетесь ставить здесь опасные опыты?

— Разумеется, нет, сэр. Я только продемонстрирую несколько общих научных положений. Хотел бы еще раз напомнить, сколь важно, чтобы все услышанное и увиденное вами не вышло за пределы этих стен.

Он сделал многозначительную паузу, дабы произвести на всех должное впечатление.

— Мистер Фергюсон, — начал он, — намерен использовать одну из основных сил природы. Это сила, которой подчинено все живое, сила, благодаря которой живете и вы, джентльмены, хотя, возможно, никогда о ней не слыхали.

Он приблизился к колбам и бутылям.

— Приходилось ли вам когда-нибудь задумываться над тем, — спросил он, как умудряются соки дерева подняться до его высокой кроны? Требуется затратить немало энергии, чтобы поднять жидкость на высоту в сто, а то и более трехсот футов над землей. Откуда берется эта энергия? Сейчас я вам это продемонстрирую.

Перед вами прочный сосуд, разделенный проницаемой перегородкой. По одну сторону перегородки налита чистая вода, по другую — насыщенный раствор сахара… ну и некоторых других веществ, которые я не намерен называть. В этих условиях создается давление, именуемое «осмотическим». Чистая вода стремится проникнуть через перегородку, как будто ей обязательно нужно разбавить раствор в другой половине сосуда. Сейчас я закупорил сосуд. Прошу вас обратить внимание на манометр справа. Вы видите, что стрелка ползет вверх. Это и есть осмотическое давление. Та же сила действует внутри всех клеток нашего тела, обусловливая в них движение жидкостей. Это она гонит сок вверх по стволу дерева — от корней до самых верхних веточек. Эта могучая сила действует повсеместно. Но мистер Фергюсон — первый, кто попытался покорить ее, и в этом его великая заслуга.

Гарри вновь прибег к эффектной паузе и оглядел присутствующих.

— Мистер Фергюсон, — возгласил он, — осуществил попытку создать осмотическую бомбу.

Смысл этих слов не сразу дошел до судей. Затем майор Фотерингем перегнулся через стол и приглушенным голосом спросил:

— Неужели ему удалось изготовить такую бомбу и она взорвалась в его мастерской?

— Именно так, ваша честь. Приятно, я сказал бы даже чрезвычайно приятно, выступать перед столь прозорливым составом суда. Труды мистера Фергюсона увенчались успехом. Он как раз собирался сообщить нам о своем изобретении, когда в силу случайной оплошности предохранительное устройство бомбы не сработало. Последствия вам известны. Полагаю, что никаких иных доказательств мощи этого оружия не требуется. Значение же его становится очевидным, если вспомнить, что растворы, используемые нашим славным ученым-патриотом, состоят из самых обычных химических веществ.

Майор Фотерингем несколько растерянно повернулся к юристу, поддерживавшему обвинение.

— Мистер Уайтинг, — сказал он, — есть ли у вас вопросы к свидетелю?

— Разумеется, есть, ваша честь. Никогда не слышал такой смехотворной…

— Прошу вас ограничиться вопросами по существу дела.

— Прекрасно, ваша честь. Могу ли я спросить свидетеля, чем он объяснит наличие в воздухе большого количества паров алкоголя сразу же после взрыва?

— Сомневаюсь, чтобы нос таможенника можно было назвать прибором, способным произвести точный количественный анализ. Однако я подтверждаю, что известное количество таких паров действительно образовалось. Упомянутый мною раствор содержит около 25 процентов спирта, что ограничивает подвижность неорганических ионов и вызывает повышение осмотического давления. Подобного эффекта и следовало добиваться. Произнося эту речь, Гарри с удовлетворением подумал: «Так, противник хоть ненадолго, но задержан!» Он оказался прав. Прошло несколько минут, прежде чем последовал второй вопрос. Представитель обвинения потряс в воздухе обломками медных трубок.

— А какова же функция вот этого? — спросил он, стараясь придать голосу самый саркастический тон. Но Гарри никак не отреагировал на него.