Зал был переполнен. Присутствовали Пабло Неруда и все делегаты, приехавшие на его юбилей. Очень хорошая актриса, имя которой я, к сожалению, не записал, продекламировала стихотворения Вапцарова и одно стихотворение товарища Фурнаджиева. После Вапцарова и товарищ Фурнаджиев был справедливо награжден аплодисментами.

И вот наступил день, когда мы простились с чилийскими товарищами и сели в самолет, летевший в Буэнос-Айрес. Теперь погода была ясной, и мы видели Анды в лучах заходящего солнца. Я не ошибусь, если скажу, что от этой бесконечно длинной и непрерывной горной цепи исходит какой-то величавый ужас, что-то почти неземное и вами овладевает давящее чувство, будто вы попали на другую планету. Это зрелище томит вас своим страшным безлюдием, пустотой и печалью, и вы отворачиваетесь, а потом оно снова притягивает вас.

Представьте себе гигантские горные массивы свыше шести тысяч метров высотой, много таких массивов, их склоны покрыты снегом, а вершины – скалистые, черные и голые, потому что на такой высоте уже нет достаточного количества водяных паров, способных превращаться в ледники или в снег. Вершины отделены одна от другой заснеженными седловинами или глубокими, словно синеватые пропасти, ущельями, где тоже не видно следа человеческих селений. И все это, освещенное красными лучами солнца, на фоне диковинного, чуточку зловещего неба – на горизонте оно оранжевое, а выше, к зениту, черно-фиолетовое.

Мы прилетаем в Буэнос-Айрес в семь часов вечера. На аэродроме нас ждут с машиной два товарища из посольства. Теперь мы уже можем, как говорится, свободно вздохнуть – за нами товарищ Чендов и посольство!..

Аргентинские таможенники куда вежливее чилийских и, требуя у вас очередной документ, каждый раз добавляют любезное «рог favor».[3]

Не буду описывать вам, что мы видели в Аргентине и как плыли на пароходе «Бретань» от Буэнос-Айреса до Генуи. Скажу только, что после незабываемых впечатлений от Чили, после дождливых дней в пампасах и Буэнос-Айресе, после тропического блеска Рио-де-Жанейро, Баии и Дакара, после жары на экваторе, звездных ночей и водной пустыни океана мы испытывали мучительное, почти болезненное желание поскорей вернуться в Болгарию. Мы истосковались по нашему сухому и прохладному воздуху, по нашим мягким, ласкающим глаз пейзажам, по нашим родным и знакомым. И я думаю, вы не удивитесь, что, приехав в Милан, мы категорически отказались от любезного приглашения нашего посла встретить Девятое сентября в посольстве и прочитать итальянской публике несколько лекций о Болгарии!.. Это продлило бы наше путешествие еще на неделю. Мы поступили до некоторой степени своевольно – проделав такую большую работу, не следовало отказываться сделать еще немного. Но после двух месяцев, прожитых в напряжении, под грузом все новых и новых впечатлений, мы считали себя вправе отказаться.

Мы поступили так потому, что из всех чувств, управляющих поведением человека в минуту колебаний, есть одно, которое нельзя победить. Это – жажда вернуться на родину, увидеть ее и там жить!..