– Ладно. Вы наконец собрались мне позвонить. В чем дело? Что лежит в основе всей этой истории? Все произошло так, как вы мне описали, или вы были знакомы с…

– Никаких имен, пожалуйста, – перебил Албург.

– О господи! – воскликнул Мейсон. – Почему вы не выбрали место, откуда в состоянии нормально разговаривать? Отправляйтесь к другому аппарату. Мне нужно выяснить всю правду. Я…

– Послушайте, Мейсон, – снова перебил его Албург. – Я попал в беду. Возникла масса проблем. Вы мне очень нужны. Я заплачу вам столько, сколько потребуется. Я глубоко завяз. Я все вам объясню при личной встрече.

– А когда она состоится?

– Как только вы сюда приедете.

– Как только я куда-то приеду?! – раздраженно воскликнул Мейсон.

– Да, – ответил Албург. – Мне нужно, чтобы вы были здесь.

– Если уж это так важно, то я встречусь с вами у себя на квартире. Если нет, то приходите ко мне в кабинет завтра в половине десятого. Однако…

– Послушайте, – снова заговорил Албург тихим голосом, полным страха, – все обстоит просто ужасно. Дело отвратительно. Мне необходимо увидеться с вами. Нам нужно серьезно поговорить. Я не поеду к вам на квартиру. Я не поеду к вам в контору. Я никуда не поеду. Я не выйду из этой комнаты. Вместо этого я прошу вас немедленно примчаться сюда. Вы должны приехать! Я написал вам письмо еще до того, как вы отправили мне свое. В мое письмо вложен чек на тысячу долларов. Это только аванс. Вы получите больше. Я прекрасно вам заплачу.

– Почему вы не можете выйти из комнаты?

– Я засветился.

– Почему дело не может подождать до утра, когда я появлюсь в конторе?

– Не исключено, что завтра меня здесь уже не будет.

– Ладно, – устало сказал Мейсон. – Если бы вы с самого начала мне честно все рассказали, что стоит за этим делом, вы бы не оказались в такой переделке.

– Я завяз еще до того, как встретился с вами, Мейсон.

– Где вы находитесь?

– В гостинице «Кеймонт», в семьсот двадцать первом номере. Это далеко не первоклассная гостиница. Это притон. Не останавливайтесь у портье. Проходите мимо, словно снимаете здесь номер. Ни с кем не разговаривайте. Садитесь в лифт, поднимайтесь на седьмой этаж, ищите семьсот двадцать первый номер. Дверь не заперта. Я вас жду.

– Хорошо.

– И, Мейсон…

– Да?

– Постарайтесь побыстрее, ладно?

– Ладно. Выезжаю.

Адвокат повесил трубку, скинул одеяло, позвонил в гараж, чтобы его машину подогнали к выходу и оставили с заведенным мотором, провел рукой по выступившей за ночь щетине, натянул одежду, быстро завязал галстук, двинулся к двери, потом вернулся назад за пальто, еще раз позвонил в гараж, чтобы удостовериться, что все в порядке с машиной, и направился к лифту.

Ночной сторож удивленно посмотрел на адвоката.

– Что-то случилось, мистер Мейсон? – поинтересовался он.

– Да, – кивнул адвокат.

Он взглянул на часы над столом, за которым сидел сторож. Они показывали пятнадцать минут третьего.

Мейсон посмотрел на наручные часы, чтобы удостовериться, что они показывают то же время, что и настенные в холле, и бросился к выходу. Он вышел на прохладный свежий ночной воздух.

Служащий гаража, работавший в ночную смену, сидел за рулем машины Мейсона, припаркованной у края тротуара. Он кивнул адвокату, открыл дверцу и вылез из автомобиля.

Мейсон опустился на водительское место. Печка уже достаточно хорошо прогрела кабину.

– Огромное спасибо, Джейк, – поблагодарил Мейсон.

– Не за что, сэр.

Адвокат заметил, что в машине залит полный бак.

Служащий гаража проследил за направлением взгляда Мейсона и объяснил:

– Когда вы вернулись вчера вечером, я обратил внимание, что бензина практически не осталось, и заполнил бак. Вы говорили мне, чтобы я следил за этим.

– Отлично. Я никогда не знаю, когда мне придется внезапно сорваться с места.

– Похоже, что сейчас – один из таких случаев.

– Да, – кивнул Мейсон.

Адвокат захлопнул дверцу и нажал на газ.

Дорога до гостиницы «Кеймонт» заняла пятнадцать минут. В этот ранний час перед зданием оказалось много мест для парковки. Мейсон затормозил, запер машину и вошел в холл.

Гостиница была старой, с просиженными креслами и затхлой атмосферой. После свежести ночи Мейсон особенно сильно почувствовал спертый воздух, отдающий плесенью. Ровный ряд пустых кресел казался безнадежно неуместным. Наверное, их следовало заполнить жалкими убогими стариками, читающими газеты или просто смотрящими в никуда, – это очень сочеталось бы с атмосферой гостиницы.

Портье поднял голову при появлении Мейсона и провожал его глазами, пока адвокат не дошел до лифта.

– Вы хотите с кем-то встретиться? – спросил портье, когда Мейсон нажал кнопку вызова лифта.

– Со мной.

– Вы имеете в виду…

– Да.

– Вы здесь проживаете?

– Конечно. И разбудите меня утром в половине восьмого… Нет, минутку, мне вначале надо сделать несколько звонков. Я поднимусь к себе в номер, а потом позвоню вам и сообщу, в какое время меня разбудить. Возможно, мне удастся поспать подольше, чем до половины восьмого.

Кабина остановилась. Мейсон открыл дверцу. Ночью лифт работал на автомате, без лифтера. Мейсон нажал последнюю кнопку – восьмого этажа. Казалось, что путь наверх продолжался бесконечно, но наконец кабина остановилась.

Мейсон вышел, захлопнул за собой дверцу и направился к красной лампочке, указывающей, что там находится лестница. Адвокат спустился на седьмой этаж, нашел семьсот двадцать первый номер и тихо постучал.

Ответа не последовало.

Мейсон подождал несколько секунд, затем снова постучал, на этот раз громче и дольше.

Ответа все равно не последовало. Из комнаты не доносилось никаких звуков.

Мейсон взялся за ручку. Она повернулась: дверь оказалась не заперта. Свет горел.

Стоя в коридоре, Мейсон толкнул дверь ногой. Она широко распахнулась.

Комната была пуста, однако ее явно не так давно покинули: в воздухе оставался запах только что выкуренного табака.

Мейсон осторожно переступил через порог.

Адвокат увидел стандартный дешевый номер: тонкий ковер, по которому ходили от входа, вокруг кровати и к окну так, что протоптали дорожку, умывальник и зеркало в углу, половик перед которым протерли чуть ли не до пола.

Мейсон быстро обвел взглядом комнату.

В углу стояло кресло, обитое искусственной кожей, два кухонных стула с прямыми спинками и плетеными сиденьями, квадратный столик, который, видимо, изначально планировался для кувшина с водой и таза, пока в гостиницу не провели водопровод.

Оставив дверь в коридор открытой, Мейсон осторожно сделал два шага внутрь, быстро заглянул за дверь, чтобы проверить, не стоит ли там кто-нибудь. Еще за одной дверью открывался стенной шкаф. За третьей – унитаз и душ, втиснутые в пространство, не превышающее размер среднего шкафа.

Удостоверившись, что комната пуста, Мейсон закрыл дверь в коридор. На этот раз он более внимательно осмотрел номер.

Он освещался красноватым светом, идущим из-под стеклянного абажура в центре помещения. Абажур висел на цепи, окрашенной под бронзу, через которую к единственной лампочке бежали провода.

На железной кровати лежал тонкий матрац, аккуратно покрытый белым отутюженным, но видавшим виды покрывалом. Над изголовьем висел ночник.

Мейсон заметил вдавленность у подушки: там определенно кто-то сидел. Еще одна впадина осталась в центре.

Адвокат остановился у кровати, чтобы получше рассмотреть вторую вдавленность.

Становилось ясно, что кто-то бросил револьвер на середину кровати. Потом его забрали, но оружие оставило вполне определенный отпечаток на белом покрывале.

Внезапно внимание Мейсона привлекло что-то золотистое, переливающееся на свету. Он наклонился и поднял тюбик губной помады.

Помада в нем практически закончилась. По оставшемуся на помаде следу можно было сделать вывод, что ею скорее что-то писали по шероховатой поверхности.