Костяшками пальцев я касаюсь его челюсти. Презрение и ненависть к себе, которые я вижу в глубине его красных глаз, почти душат меня. Я не могу представить, как он страдает. Я смотрю на него пристально, долго.

— И все же посмотри на нас сейчас. — Я улыбаюсь. — Мы пережили все это. И мы здесь, вместе. — Я целую его. — Навсегда. И это последний раз, когда тебе нужно извиняться, Эли. Ты был не собой. Долбаный колдовской шабаш держал тебя под своим темным контролем. — Я прищуриваюсь. — Между прочим, я надрала ей задницу к чертовой матери.

Уголок его сексуального рта приподнимается в полуулыбке.

— Так мне говорили.

Несколько мгновений мы молчим, просто впитывая друг друга.

— Когда? — Эли дышит мне в губы. — Ты. Я. Свадьба. — Его пальцы переплетаются с моими, и он приподнимает бровь. — Где твое обручальное кольцо?

— В апреле, — отвечаю я. — Лучшее время года в Саванне для свадьбы. И я оставила его в Саванне, в безопасности у твоей мамы, чтобы оно не потерялось.

Эли прерывает поцелуй.

— Мы должны исправить это в первую очередь. А в апреле? Это… через несколько недель.

Я ухмыляюсь и начинаю подниматься.

— Знаю.

— Ого, — говорит он и кладет руки мне на бедра. — Куда ты идешь, моя дорогая?

— Что ж, — говорю я, и, поверь мне, это нелегко, — мы должны сохранить что-то святое для нашей первой брачной ночи. — Я спрыгиваю с него и встаю, оставляя Эли лежать на песке. — С этого момента и до нашей первой брачной ночи, считай, что ты дал обет безбрачия.

У Эли отвисает челюсть. От этого его красные глаза становятся еще более угрожающими.

— Что? — Он вскакивает и хватает меня за плечи. — Рай, у нас было… море секса!

Я ухмыляюсь.

— Да, я помню. Каждый раз. И часто это было отвратительно. — Я поднимаюсь и касаюсь его губ своими. — И теперь тебе придется наслаждаться этими воспоминаниями, пока мы не поженимся.

— Ладно, я передумал, — говорит он. — Нам пока не обязательно жениться.

Я смеюсь и переплетаю свои пальцы с его.

— Слишком поздно. Ничего не выйдет.

Лицо Эли превращается в маску чистой муки. Он проводит руками по своим спутанным мокрым волосам.

— О, Господи Иисусе. Я сейчас умру.

Я смеюсь.

— Ты не умрешь, Эли. Кроме того, — говорю я, испытывая некоторую агонию, — это того стоит. Поверь мне.

Красный глаз Эли выглядывает из-под его пальцев.

— Уже одно это того стоит.

Я смеюсь, и мой жених притягивает меня в свои объятия. Он обнимает меня, наши тела все еще мокрые после купания, и его подбородок покоится у меня на макушке.

— У нас все будет хорошо, Эли? — спрашиваю я. Неуверенность омрачает мою радость, и в животе зарождается беспокойство. — С тобой все будет в порядке?

— Я никогда не чувствовал себя более живым, — шепчет он. — Единственное, чего мне не хватало в моей детоксикации, — это тебя. — Он обхватывает мое лицо ладонями и пристально смотрит на меня. — Я мало что помню, кроме боли. Но единственное, что помню, это то, как думал: «Что я упускаю? Что-то не так, что-то должно было быть здесь, но этого нет». — Он улыбается, и лунный свет отражается от его подбородка. Он такой сексуальный, что это причиняет боль. — Ты. Без тебя я чувствовал себя опустошенным, мертвым.

Любовь и удовлетворение наполняют меня, и теперь я понимаю, что, что бы ни случилось, мы справимся с этим. У нас все будет хорошо. Я хмурюсь, глядя на него снизу вверх.

— Клянусь Богом, Эли. Если к свадьбе твои жуткие красные глаза не станут такими же привлекательными, как лазурно-голубые, тебе придется надеть контактные линзы.

Затем он целует меня, и я падаю в его объятия. Когда поцелуй становится более страстным, я отстраняюсь и чмокаю его в челюсть.

— Ты помнишь, как мы впервые были вместе?

Эли приподнимает темную бровь.

— Вместе, вместе?

Я смеюсь.

— Да. Это.

Он наклоняет голову и прижимается своими губами к моим.

— До последней детали.

Я вдыхаю его запах, и воспоминание об этом потрясает меня…

Прикосновение его языка к моему, его кожа, моя кожа, обнаженные и двигающиеся вместе. Его рука ласкает каждый дюйм моего тела, его рот занимается любовью с моим. То, как он полностью заполняет меня, потрясает до глубины души и заставляет меня чуть ли не дрожать от желания. Я не могла насытиться…

Мне требуется несколько секунд, чтобы отдышаться, и когда я это делаю, мои глаза распахиваются, и я смотрю в кроваво-красные глаза Эли.

На его губах появляется улыбка.

— Черт, По.

Как ни странно, я чувствую, как румянец заливает мне шею.

— Что?

— Я видел это, — говорит он. — Как будто мы… наблюдали. Мы. Вместе.

Мои глаза расширяются.

— Ты это видел?

Глубокий смех Эли разрывает ночь.

— Да. Я чертовски уверен, что так и было.

У меня пересыхает во рту при воспоминании.

— Может быть, мы сможем договориться о целибате.

Переплетя свои пальцы с моими, Эли тянет меня к воде.

— Я так не думаю, По. Ты сама это сказала. А теперь давай освободим всех, кого ты одурманила. — Он целует меня в последний раз. — Нам нужно планировать свадьбу.

Даже когда мы оба ныряем в прохладную атлантическую воду, я не могу смириться с тем фактом, что с Эли все в порядке, он узнает меня, и мы поженимся через несколько недель. Когда мы плывем вместе в темноте, я понимаю, что Эли для меня больше, чем жених. Намного больше, чем лучший секс, который у меня когда-либо был или будет.

Он моя вторая половинка. Моя пара.

На всю жизнь.

ЭПИЛОГ: СВАДЬБА

Неортодоксальность этого даже не объяснить.

И я говорю это со всей любовью и привязанностью, которые есть у меня в сердце.

У меня такая хреновая жизнь.

По-другому у меня и быть не могло.

Я смотрю со своего балкона на Ривер-стрит и реку Саванна. Прошло несколько недель с тех пор, как я проснулась на маленьком барьерном острове с Ноем, а затем погрузила его и, Боже мой, даже старика Причера в состояние зомби, чтобы остаться со своим женихом наедине. Просто чтобы узнать, вспомнит ли он меня.

О, не забывайте, он это сделал.

Я чуть не избила его до полусмерти. Со мной он тоже не был таким нежным. Я тоже была в восторге от этого.

Вдалеке слышится цоканье копыт лошади, запряженной экипажем, пробирающейся сквозь покрытые мхом дубы исторического района Саванны. Речной воздух освежающий, слегка острый. Идеальный. Светит солнце. В воздухе чувствуется легкая прохлада. И ни одного комара поблизости. Разве это не прекрасно?

Сегодня седьмое апреля. День моей свадьбы. Я с трудом могу это осознать.

И я выхожу замуж за вампира, которому двести с лишним лет.

Это не так сложно осознать, как может показаться.

— О, Боже мой! — Дверь распахивается, и в квартиру врывается моя лучшая подруга Никс. Я обставила гостиную как апартаменты для новобрачных, с большим дубовым зеркалом в полный рост в углу. Я стою перед ним, а Никс плавно подходит ко мне сзади. Она обхватывает меня руками за талию и прижимается к моей обнаженной спине.

— Ты прекрасна, Райли! — восклицает она, глядя через мое плечо на мое отражение в зеркале. — Я так по тебе скучала. Я так боялась, что ты не вернешься домой.

Я улыбаюсь Никсинии Фостер. Она и Джози, младшая сестра Эли, — мои подружки невесты, и мы вместе ходили по магазинам. Я позволила им выбрать платья, и они отлично поработали.

Платье из шелка цвета фуксии, длиной выше колена, с открытой спиной и узкой черной бархатной полоской под грудью. Черные туфли на танкетке. Черные бархатные чокеры. В их букетах — увядшая зеленая гортензия и каллы. У обеих волосы распущены и зачесаны набок черной бархатной заколкой.

— Вы и сами прекрасно выглядите, мисс Фостер.

Никс кладет руку мне на плечо и шевелит безымянным пальцем, на котором красуется красивое платиновое обручальное кольцо с довольно внушительной россыпью сверкающих бриллиантов. Она улыбается.