– Эдуард обмолвился, что пять веков назад от ряда подобных вирусов, как и от других, названия которых мне даже не встречались, многие Древние Рода, включая Семью, были привиты. Если к этому вирусу хоть у кого-то из нас есть иммунитет, нашим светилам будет проще синтезировать сыворотку и соорудить эффективную вакцину. Поэтому сейчас все, кто имеет хоть какое-то отношение к Древним Родам и Семье, даже косвенное, как например Рокотов, жертвуют свою кровь на благо будущего здоровья нашей нации, – Ромка о чём-то задумался, глядя куда-то мимо меня.

– Что-то ещё? – вернул я его в реальный мир, глядя на часы. Время действительно уже близилось к вечеру.

– Будешь сам допрашивать этих уродов? Они, кстати, ни в одной международной базе не числятся, поэтому их не распознали при пересечении границы, – Гаранин встрепенулся и провёл рукой по волосам.

– Развлекайтесь, но только в рамках закона, – махнул я рукой. – Если не получится разговорить, пригласите Демидова и Эда, чтобы в их мозгах покопались, но только без членовредительства. Боюсь представить, что будет, если выяснится, что один из задержанных – сынок какого-нибудь министра другого государства, и на самом деле активист какого-нибудь движения.

– Эд этим уже занимается. Демидов пока может только свой собственный внутренний мир изучать, – протянул Рома. – Что ты так на меня смотришь? Если устройств не пять, а, например, десять? У нас нет времени играть в добропорядочных законников.

– Любую информацию докладывать сразу мне, – напомнил я ему. Это дело явно отличалось от любого другого. – Что с тобой?

– Да, меня что-то тревожит, но я не могу понять, что именно, – выдохнул Ромка и развернулся к двери. – У меня бывало подобное чувство ранее, как предвестник чего-то неприятного, но сейчас всё по-другому. Хотя я могу себя просто накручивать, и это какой-нибудь финт от одной из моих меток. – С этими словами он вышел из кабинета, тихо прикрывая за собой дверь.

Я прислушался к себе, у меня тоже проскальзывало чувство чего-то неизбежного, но оно пока было неоформленное, какое-то аморфное, словно что-то случится, но не сейчас и даже не в ближайшее время. Надо уже разобраться с Ромкиной меткой. Я потянулся к телефону, набирая номер своего поместья.

– Поместье Наумовых, – раздался голос дворецкого.

– Николай, это я. Ты нашёл что-нибудь по поводу Ритуалов Служения?

– Конкретно того, что касается Гильдий, нет. Но я работаю. Общей информации много, постараюсь вычленить всё самое важное и предоставить вам в ближайшее время, – чопорно ответил он.

– Спасибо, – поблагодарил я и отключился, продолжая рассматривать дверь, рядом с которой совсем недавно стоял Ромка. – Так, что же я хотел сделать? Точно, сходить в научный отдел.

С этими словами я вышел из кабинета и направился жертвовать свою кровь на благо науки.

***

– Нет-нет-нет, – Ванда, сделав несколько шагов по пустому коридору, завалилась на пол, потирая ушибленную ногу. Она рывком сняла с себя привычные ранее туфли на высоком каблуке и бросила их в стену перед собой. Приложив руки к горящим щекам, она несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, но это ей не помогло. Слёзы от накатившего отчаяния и бессилия хлынули из глаз.

– И что у нас случилось такого непоправимого? – рядом с ней на пол сел идущий от Довлатова Андрей Бобров и притянул свою бывшую подопечную к себе.

Ванда посмотрела на Андрея и уткнулась ему лицом в грудь, полностью отдаваясь нахлынувшей истерике, которую все эти дни давила в себе, не давая ей захлестнуть её с головой.

– Слышал, что Дима сегодня был не в духе и показал себя, для разнообразия, жёстким и где-то не слишком справедливым руководителем. Но я не считаю, что это повод так сильно расстраиваться, говорят, там под раздачу не только ты попала, – прижимая к себе Вишневецкую, произнёс Бобров, поглаживая её по волосам. Он не знал, как нужно справляться с женскими истериками, но и оставить Ванду одну он не мог, всё ещё чувствуя ответственность за эту девочку, которую ему когда-то навязали.

– Я больше не могу так, – отстранилась от него Ванда, вытирая глаза. – Не могу. Её нет, Андрей. Магии больше нет. И она, скорее всего, не вернётся, так сказала Ахметова. Мой источник совершенно инертен, и нет никаких предпосылок к тому, чтобы он восстановился.

– Ванда, это не смертельная проблема…

– Ты сам меня учил контролировать и чувствовать воздух, – она сжала кулаки. – Чувствовать так, чтобы он стал не просто помощником, не просто очередным оружием, а чтобы он стал частью меня! – Ванда слегка повысила голос. – Я больше ничего не могу, Андрей. Ничего, – прошептала она, закрывая глаза. – Я даже ходить сейчас учусь заново. Эти чёртовы туфли… да я даже не задумывалась раньше, как в них бегать. Воздух давал мне необходимое равновесие. А сейчас я спотыкаюсь даже босиком. Это невыносимо, я словно потеряла саму себя. Я совершенно бесполезна. Всё то, чему ты меня учил – это не больше, чем воспоминание из прошлой жизни. – Высказав всё, что держала в себе с момента покушения на крыше того заброшенного здания, она поняла, что легче не стало. Стало только хуже.

– Ты с Ромой говорила об этом? – прямо посмотрел на девушку Бобров.

– Нет, – она решительно тряхнула головой. – Как я ему могу сказать? Я вообще боюсь, что он меня бросит, потому что я лишилась дара. Ведь именно из-за него он со мной…

– Ты себя сейчас накрутила и несёшь чушь, – резко ответил Бобров. – Поверь, ему не важно, владеешь ли ты своим даром или нет. Если бы это было не так, то, получив полный контроль над своим источником, он о тебе бы даже не вспомнил. Просто поговори с ним. Он чужие мысли читать не умеет. А зная о проблеме, Рома постарается тебе помочь, я уверен в этом.

– Хорошо, – Ванда кивнула. – Ты же позанимаешься со мной?

– Да, завтра утром подходи в малый тренировочный зал, научим нашего ребёнка снова ходить, – он улыбнулся, поднимаясь на ноги и подавая руку Ванде, чтобы помочь встать. – Ты какой цвет больше любишь: розовый или голубой?

– В каком смысле? – нахмурилась она, закусив губу.

– Мне ходунки какого цвета покупать? Заметь, у тебя, в отличие от детей, есть выбор…

– Андрей! – она рассмеялась и вытерла мокрое лицо.

– Приходи уже в себя, – серьёзно проговорил он. – У нас очень много работы. Сейчас Рома вместе с Эдом и Ваней потрошат тех ушлёпков, и вполне может оказаться, что это только вершина айсберга. Так что свой десятиминутный перерыв посвящай лучше тонизирующим напиткам, а не самокопанию, – Андрей ещё раз посмотрел на серьёзное личико Ванды и вышел из крыла следственного отдела, направляясь в сторону допросных.

Ванда тихо подошла к стене и взяла в руки туфли. Да, сейчас не время поддаваться панике. Всё равно с этим сейчас ничего нельзя сделать. Она развернулась и решительно направилась в сторону своего кабинета. Когда она уже открывала дверь, её окликнул знакомый и надоевший ей до зубовного скрежета мужской голос.

– Ванда, подождите, – к ней подошёл Белевский, галантно придержав дверь, пока она заходила в кабинет.

– Антон Романович, что вам от меня нужно? – не выдержала Вишневецкая и, бросив туфли в дальний угол комнаты, резко повернулась в его сторону.

– Честно? Я хотел пригласить вас на ужин, – он улыбнулся, кладя какую-то папку на стол, всё своё внимание уделяя вскинувшей брови девушке.

– Как до вас ещё донести информацию, что я замужем и люблю своего мужа? У вас проблемы с восприятием устной речи? – резче, чем ей хотелось, ответила Ванда, пристально глядя на Белевского, совершенно не смутившегося таким резким ответом.

– Я это помню и просто предлагаю вам поужинать чисто по-дружески. Наслышан о вашем горе, и, как понимаю, ни у кого из ваших близких нет времени, включая вашего супруга, чтобы элементарно выслушать…

– Для этого у нас в штате есть психолог, – раздался голос Довлатова, разбирающего в этот момент бумаги, принесённые ему Бобровым. В комнате немного похолодало, и Ванда поморщилась, чувствуя разливающуюся по отделу едва уловимую энергию смерти. Белевский нахмурился и поёжился, переводя взгляд на начальника следственного отдела.