– Что случилось, Ли?

(«Погляди-ка, как нелепо она бежит, – подзуживал его холодный критический голос. – Слишком высоко поднимает ноги. Слишком сильно размахивает во все стороны руками. Это просто-напросто некрасиво. А ко всему прочему она еще и кудахчет при этом. Ну да, кудахчет».)

– Что случилось, Ли? – кричал Эйб, спеша на помощь.

– Эйб, Эйб! – бормочет малютка, и – бумс! – она уже висит на нем, холодная, мокрая. – Эйб, Эйб, там какое-то животное!

– Ничего страшного, – пытается успокоить ее Эйб. – Рыба, наверное, какая-нибудь.

– У него такая страшная голова! – хнычет малютка и утыкается мокрым носом прямо Эйбу в грудь.

Эйб хочет по-отечески похлопать ее по плечу, но эти хлопки по мокрому телу звучат слишком громко.

– Ну так, ну так, – ворчит он, – посмотри-ка, там уже ничего нет.

Ли оглянулась на лагуну.

– Это был настоящий ужас… – выдохнула она и вдруг опять заверещала: – Там… Там… видишь?

К берегу медленно приближалась черная голова, ее пасть попеременно открывалась и закрывалась. Малютка Ли истерически завопила и отчаянно ринулась бежать прочь от воды.

Эйб пребывал в сомнениях. Бежать за Ли, чтобы успокоить ее? Или остаться здесь, чтобы показать ей, что я не боюсь этого зверя? В конце концов Эйб выбрал второй вариант – он подошел к морю, и, остановившись по щиколотку в воде, сжал кулаки и принялся глядеть зверю прямо в глаза. Черная голова остановилась, начала странно мотаться из стороны в сторону и сказала:

– Тс-тс-тс.

Нельзя сказать, чтобы Эйб совсем не боялся, но показывать своего страха было нельзя.

– Чего тебе надо? – резко спросил он у головы.

– Тс-тс-тс, – повторила голова.

– Эйб, Эйб, Э-эйб! – завизжала малютка Ли.

– Я уже иду! – крикнул Эйб и медленно (чтобы ничего такого не подумали) двинулся по направлению к девушке, причем даже еще раз остановился по пути и строго посмотрел на море.

На берегу, где волны пишут на песке свои вечные и быстро исчезающие узоры, на задних лапах стояло какое-то темное животное с круглой головой и вертело всем телом. Эйб застыл на месте, сердце у него тяжело застучало.

– Тс-тс-тс, – приговаривало животное.

– Эйб! – едва ли не падая в обморок, звала малютка Ли.

Эйб отступал шаг за шагом, не выпуская зверя из глаз; зверь не двигался с места, а лишь следил за его перемещениями, поворачивая голову.

Наконец Эйб добрался до своей малютки, которая лежала, уткнув лицо в землю, и, икая, всхлипывала от ужаса.

– Это просто… ну, что-то вроде тюленя, – неуверенно сказал ей Эйб. – Нам бы стоило вернуться на яхту.

Однако Ли только дрожала в ответ.

– Он вообще ничуть не опасен, – твердил Эйб. Ему хотелось опуститься на колени рядом с Ли, но он вынужден был по-рыцарски стоять, охраняя ее от животного.

«Если бы я не был в одних плавках, – думал он, – и будь у меня с собой хотя бы складной нож… Да хотя бы палка…»

Начало смеркаться. Животное подошло ближе, остановившись примерно в тридцати шагах. А за ним пять… шесть… восемь точно таких же животных вынырнули из моря и нерешительно, переваливаясь с ноги на ногу, заковыляли к тому месту, где Эйб охранял малютку Ли.

– Ли, не смотри туда… – прошептал Эйб, и сделал это зря, потому что Ли не стала бы туда смотреть ни за что на свете.

Все новые и новые тени выходили из моря и продвигались вперед широким полукольцом. Эйб насчитал уже около шестидесяти животных. Вон то, что там белеет, – это купальный халат малютки Ли. Тот, в котором она совсем недавно спала. А животные между тем уже дошли до светлого предмета, широко распростертого на песке.

Тогда Эйб совершил нечто одновременно само собой разумеющееся и безрассудное – подобно шиллеровскому рыцарю, который пошел в клетку со львами за перчаткой своей дамы. Ничего не поделаешь, пока стоит этот мир, мужчины всегда будут совершать само собой разумеющиеся и притом безрассудные поступки. Без колебаний, с высоко поднятой головой и сжатыми кулаками, мистер Эйб Леб пошел прямо на зверей, чтобы забрать купальный халат малютки Ли.

Звери немного отступили, но не бросились бежать. Эйб поднял халат, перекинул его через руку, как тореадор, и остался стоять.

– Эйб! – раздавались за его спиной отчаянные мольбы.

Мистер Эйб почувствовал в себе богатырскую силу и мужество.

– Ну что? – обратился он к животным и сделал еще шаг по направлению к ним. – Что вам вообще нужно?

– Тс-тс, – прочавкало одно из животных, а потом каким-то скрипучим, похожим на старческий, голосом пролаяло: – Ножж!

– Ножж! – залаял другой зверь. – Ножж! Ножж!

– Э-эйб!

– Не бойся, Ли! – крикнул Эйб.

– Ли, – вдруг гавкнул зверь, стоявший перед ним. – Ли! Ли! Эйб!

Эйб почувствовал себя как во сне.

– Что вам надо?

– Ножж!

– Эйб! – верещала малютка Ли. – Иди сюда!

– Сейчас! Вы имеете в виду нож? Но у меня нет ножа. Я вас никак не обижу. Что вам еще нужно?

– Тс-тс, – прочавкал зверь и заковылял к нему.

Эйб поправил халат, переброшенный через руку, пошире расставил ноги – но не отступил.

– Тс-тс, – сказал он. – Чего ты хочешь?

Казалось, животное протянуло ему переднюю лапу, но Эйбу это не понравилось.

– Чего надо? – спросил он, пожалуй слишком грубо.

– Ножж! – еще раз пролаял зверь и выронил из лапы что-то белое, похожее на каплю. Но это была не капля – она не рассыпалась, а покатилась.

– Эйб! – захлебываясь слезами, умоляла Ли. – Не оставляй меня здесь одну!

Мистер Эйб уже не чувствовал никакого страха.

– Прочь с дороги! – скомандовал он и замахнулся на животное купальным халатом.

Зверек стремительно и неуклюже отошел в сторону. Теперь Эйб мог удалиться с гордо поднятой головой, чтобы Ли видела, какой он мужественный; он еще нагнулся к тому беловатому предмету, рассыпавшемуся, когда животное выпустило его из лапы, чтобы посмотреть, что это такое. Это были три твердых, гладких, матово-белых шарика. Мистер Эйб поднес их к самым глазам, чтобы получше рассмотреть, – уже смеркалось.

– Э-эйб! – пищала покинутая малютка. – Эйб!

– Уже иду! – крикнул мистер Эйб. – Ли, у меня для тебя кое-что есть! Ли, эй, Ли, я для тебя кое-что несу! – вращая купальным халатом над головой, мистер Эйб Леб бежал по берегу, похожий на молодого бога.

Ли сидела, скрючившись на корточках, и дрожала.

– Эйб… – хныкала она, стуча зубами. – Эйб, как ты можешь… как можешь…

Эйб торжественно пал перед ней на колени.

– Лили Вэллей, морские боги, они же тритоны, пришли воздать тебе честь. Я должен передать тебе, что с тех времен, когда Венера вышла на берег из пены морской, ни одна артистка не произвела на них такого сильного впечатления, какое произвела ты. В доказательство своих восхищенных чувств они посылают тебе, – Эйб протянул руку, – вот эти три жемчужины. Посмотри.

– Не болтай ерунду, Эйб, – захныкала малютка Ли.

– Нет, правда, Ли. Посмотри – это ведь настоящий жемчуг!

– Покажи, – со слезами в голосе произнесла Ли и дрожащими пальцами начала щупать беловатые шарики. – Эйб! – прошептала наконец она. – Ведь это жемчуг! Ты нашел его в песке?

– Ли, малютка, но ведь жемчуг не водится в песке!

– Водится, – отрезала малютка. – Его потом из песка вымывают. Ну вот, я же говорила тебе, что здесь куча жемчуга!

– Жемчуг растет под водой, в таких специальных раковинах, – сказал Эйб, почти полностью уверенный в своих словах. – Вот клянусь тебе, Ли, его правда принесли тебе тритоны. Они ведь видели, как ты купалась. Они тебе хотели его отдать лично, но раз ты так их испугалась…

– Конечно, они такие противные! – перебила его Ли. – Эйб, это шикарные жемчужины! Я ужасно люблю жемчуг!

(«Ну вот теперь, пожалуй, она красива, – отметил критический голос. – Когда она стоит вот так на коленях и держит жемчуг на ладони – она… ну, симпатичная, этого у нее не отнять».)

– Эйб, а что, это правда мне принесли эти… эти звери?

– Это не звери, малютка моя. Это морские боги. Они зовутся тритонами.