– Отлично, генерал. – Граус постарался, чтобы голос звучал спокойно, без тени той радости, которую он сейчас испытывал. – Превосходная работа. Как удалось найти топливо?

– Реквизировали запасы нескольких частных транспортных компаний. Также использовали резервы орбитальных станций. – Боков помедлил. – Это создаст определённые проблемы для гражданского сектора, но в нынешних обстоятельствах…

– Проблемы подождут. Сейчас важнее другое.

– Да, господин первый министр.

– Передайте приказ «Агамемнону»: немедленно следовать к судам-генераторам и занять позицию рядом с ними. – Птолемей помедлил, обдумывая следующие слова. – И ещё. Четыре лёгких крейсера из эскадры охранения – пусть тоже присоединятся к «Агамемнону».

Пауза на том конце связи. Боков соображал – быстро, как и подобает опытному военному.

– Четыре крейсера, господин первый министр? – Голос генерала звучал нейтрально – слишком нейтрально. – Из шести имеющихся в эскадре охранения?

– Именно так. Два эсминца останутся для патрулирования орбиты. Крейсера – к «Агамемнону».

– Слушаюсь. – Очередная пауза, и когда Боков заговорил снова, в его голосе звучала осторожность. – Но если мы переведём крейсера к судам-генераторам, оборона орбиты существенно ослабнет. Два эсминца – это…

– Батареи – наша главная защита, вы сами это говорили, – перебил его, Птолемей. – Крейсера всё равно не смогут противостоять линкорам противника в открытом бою. Пусть лучше будут там, где от них будет больше пользы.

«Где они смогут защитить меня при отступлении», – добавил он мысленно, но вслух, конечно, не произнёс.

– Понял вас, господин первый министр. Выполняю.

– И ещё одно, генерал. Распорядитесь, чтобы с «Агамемнона» выслали десантный модуль к столице. Шаттл должен находиться в режиме ожидания в определённых координатах и по первому приказу прибыть к башне «Кремлёвская» для возможной эвакуации.

Птолемей почти видел, как генерал на том конце связи переваривает услышанное, как складывает два и два, как понимает, что всё это значит.

– Понял, – наконец произнёс Боков. Голос его был ровным, но Птолемей уловил в нём что-то новое – что-то холодное, что-то похожее на разочарование. – Распоряжусь.

– Координаты я передам позже. Выполняйте.

– Слушаюсь.

Связь прервалась. Птолемей несколько секунд смотрел на погасший экран, затем налил себе ещё вина.

Он знал, о чём сейчас думает генерал Боков. Знал, какие выводы тот делает. Первый министр готовится бежать. Забирает лучшие корабли для собственного спасения, оставляя столицу беззащитной. Предаёт тех, кого клялся защищать.

Но это было неважно…

…Генерал Генри Боков смотрел на голографическую карту, не видя её. Перед его глазами была другая картина – того, что делал первый министр.

Десантный модуль к башне «Кремлёвская». Шаттл в режиме ожидания. Линкор и четыре крейсера у судов-генераторов, готовых в любой момент открыть портал в подпространство.

Картина складывалась отчётливая и неприглядная.

Птолемей Граус готовился бежать. Один. Без тех сенаторов и министров, о которых так трогательно заботился на словах часом ранее. Без тех офицеров и их семей, которым обещал защиту. Он соберёт вокруг себя горстку самых верных – или самых полезных – и исчезнет, оставив столицу на растерзание врагу, оставив их всех расплачиваться за его решения.

Усы генерала дрогнули – единственное внешнее проявление эмоций, которое он себе позволил. Но что он мог сделать? Отказаться выполнять приказ? Арестовать первого министра посреди вражеского вторжения? Устроить собственный переворот, когда враг стоит у ворот?

Нет. Он был солдатом. Хорошим солдатом, преданным, исполнительным солдатом. А солдаты выполняют приказы – даже глупые и подлые, даже предательские. Особенно предательские. Потому что если каждый солдат начнёт решать, какие приказы выполнять, а какие – нет, армия и космофлот превратятся в вооружённую толпу. И тогда – конец всему…

– Господин генерал?

Голос адъютанта – молодого подполковника с острым взглядом и безупречной выправкой – вырвал его из мрачных размышлений.

– Да?

– Приказы переданы. «Агамемнон» и крейсера начали перемещение к точке рандеву с судами-генераторами. Десантный модуль подготавливается к вылету.

– Хорошо.

– Также… – адъютант замялся, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на растерянность. – Командиры крейсеров запрашивают подтверждение приказа. Они… удивлены, скажем так.

«Удивлены» – это было мягко сказано. Боков знал этих командиров – толковые офицеры, преданные долгу, готовые отдать жизнь за защиту столицы. И вот теперь их отзывают с позиций, уводят от планеты, которую они поклялись защищать, – и ради чего? Ради того, чтобы первый министр мог сбежать в случае чего.

– Подтвердите, – произнёс Боков ровным голосом. – Приказ исходит от первого министра.

– Слушаюсь.

Адъютант отошёл, и Боков снова остался наедине со своими мыслями.

На тактической карте точки вражеских кораблей продолжали своё неумолимое движение. Ещё пара часов – и они будут на орбите…

Прошло ещё около часа.

Птолемей вернулся в командный центр – умытый, посвежевший после душа, с лёгким румянцем на щеках от выпитого вина. Его лицо выражало спокойную уверенность, почти благодушие, словно не было никакого вражеского флота и никаких толп на улицах.

Подтверждения о выполнении приказов уже поступили. «Агамемнон» и четыре крейсера успешно достигли точки рандеву с судами-генераторами. Десантный модуль занял позицию в указанных координатах, готовый в любой момент прибыть к центру Москва-сити для его эвакуации.

Всё шло по плану. Всё было готово к отступлению – если понадобится.

Птолемей опустился в командирское кресло и обвёл взглядом зал. Офицеры продолжали работать. Савельев что-то негромко говорил в микрофон, координируя действия орбитальных станций. Боков стоял у тактической карты с непроницаемым лицом.

– Генерал, – позвал первый министр, – докладывайте.

– Эскадра противника продолжает движение к планете, господин первый министр. – Боков подошёл ближе, и его голос звучал ровно, без намёка на те эмоции, которые, возможно, бушевали внутри. – Расчётное время выхода на орбиту – час сорок.

– Час сорок, – повторил Птолемей задумчиво. – Немного. А что фон Щецин? Вернулся?

– Нет, господин первый министр, – ответил полковник Савельев, который подошёл к ним от своей консоли. – Связи с директором ИСБ по-прежнему нет.

Птолемей нахмурился. Три с половиной часа прошло с тех пор, как он отправил барона на миссию. Три с половиной часа – на задание, которое должно было занять от силы час.

– Странно, – произнёс он медленно. – Очень странно. Борис Карлович не из тех, кто опаздывает.

– Возможно, задержка связана с ситуацией на поверхности, – предположил Савельев. – Беспорядки, перекрытые дороги, усиленные патрули…

– Какие патрули? – Птолемей повернулся к полковнику, и в его голосе прозвучало раздражение.

– Ваши патрули, господин первый министр. – Савельев говорил осторожно, словно опасаясь вызвать гнев начальника. – Два часа назад вы приказали ввести военное положение и выставить на улицы усиленные наряды. Полиция и армейские подразделения проверяют документы, разгоняют демонстрантов, блокируют маршруты.

– Неужели патрули могут остановить целого директора ИСБ? – Птолемей повернулся к Бокову.

Генерал расправил плечи, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на удовлетворение – возможность продемонстрировать собственную значимость и показать, что его люди работают как следует.

– Господин первый министр, патрули, пользуясь мандатом военного положения, задержат и обезвредят любого, – произнёс он с ноткой гордости в голосе. – Неважно, какую должность он занимает. Таков порядок, и мои ребята следуют ему неукоснительно.

Птолемей уставился на генерала. Затем он взорвался.

– Вы что, идиот?! – голос первого министра сорвался на крик, и этот крик разнёсся по командному центру, заставив офицеров за терминалами вздрогнуть и обернуться. – Во-первых, его роботы уничтожат ваш дурацкий патруль за считанные секунды – вы видели, на что они способны! Во-вторых, если с теми, кого сопровождает барон, что-либо при этом случится, вы лишитесь не только погон, но и головы!