– Уверен, ты найдешь еще кучу всего в комнате.

– А это…?

– Завтра уберут помощники. Уже темнеет, Ева. Ты не одета. Иди в дом, а то замерзнешь.

Вспомнив строчку из маминого любимого фильма, я сказала:

– А может, я хочу замерзнуть, заболеть и сдохнуть.

Тиму меткая цитата не зашла. Он схватил меня за локоть и потащил обратно в дом.

– Не говори глупостей.

– Не делай вид, что тебе есть до меня дело, – продолжала я ругаться. – Играть в заботу – просто смешно. Я бестолковая, деревенская жена. От меня нет толка. Я даже ребенка тебе родить не могу.

Тимур отпустил меня неожиданно. Я споткнулась и чуть не упала. Муж остановился посреди гостиной и сказал совершенно удивительные слова:

– Прости меня, Ева. Я не должен был тебе говорить такого. Это не твоя вина.

Я сглотнула и подняла голову, осмелившись взглянуть в глаза Тиму. Впервые за долгое время я видела на его красивом лице что-то кроме пренебрежения и недовольства. Последний раз он смотрел на меня почти нежно и пытался поддерживать, когда я оказалась в больнице. Мне было тогда очень плохо и Тимуру тоже. Мы переживали потерю малыша вместе.

А потом Тим превратился в глыбу льда.

Рассмотрев лицо мужа, я заметила, что не только губа припухла, но и глаз начал синеть. В ответ на его извинения я тоже решила проявить заботу.

– У тебя будет синяк огромный, если не приложишь лед, – посоветовала я.

Тимур выругался и ушел на кухню. Я пошла за ним, надеясь нормально поговорить и все-таки уехать сегодня. Пока муж ковырялся в морозилке, я попросила:

– Пожалуйста, дай мне уехать. Я не хочу оставаться в этом доме после…

– Нет, – отрезал Тимур, не дослушав.

Он не нашел пакета со льдом и приложил к виску пачку замороженных ягод. Первым делом мне захотелось избить его этим пакетом. Но потом я рассмотрела, что на упаковке клубника, и сглотнула. Теперь мне отчаянно захотелось выдрать у него пакет, открыть и съесть ледяную ягоду. Я сглотнула еще раз и подавила странный варварский позыв.

С трудом, но я вернулась к своим баранам.

– Я все равно уйду от тебя и подам на развод, – продолжала я гнуть свою линию.

– Нет. Не подашь, – спокойно сказал Тим. – Мне не нужен развод сейчас. Или ты не слышала, что я говорил о госзаказе и своей репутации?

– А ты не слушал, когда я сказала, что мне насрать на тебя, твои заказы и репутацию.

– Угу, конечно. Насрать тебе, – заворчал Тимур, присаживаясь. – На Вику тебе тоже насрать, я полагаю? А избила ты меня чисто для удовольствия.

– Можно и так сказать. Ты меня на цепь не посадишь. Я хочу развестись, Тим. Это не шутка.

Он бросил на стол клубнику и усмехнулся.

– Шутки в стороны значит? – Его голос звучал с угрозой снова.

Я старалась не трястись. Он ведь не сделает мне ничего? Я ударила его много раз, и он не ответил тем же. Вряд ли теперь прилетит за слова.

Храбрости хватило, чтобы кивнуть.

– Ладно, дорогая. Хочешь развод – пожалуйста, – наигранно легко согласился Тимур и сразу добавил: – Напомни, как дела у твоей матери?

– Хо-хорошо, – пискнула я.

– У нее чудесный салон красоты в новом элитном районе твоего чудного родного городка. Не так ли? – продолжил Тим.

Я начала понимать, куда он клонит, и сжала кулаки. Захотелось врезать ему снова и побольнее.

– Сволочь, – прошипела я.

– Конечно, я сволочь. Твоей маме я нравился куда больше, когда она выпросила в аренду отличную площадь на первом этаже. Я мог отдать это место булочной или под магазин.

– Есть у них в доме и магазин, и булочная, – не постеснялась напомнить я.

– Конечно. И салон при этом есть. Будет очень грустно, если я закрою договор аренды или подниму цену. Ты же знаешь, что сейчас я почти ничего не получаю с этой площади, м? Как тебе такой поворот событий, Ева?

– Ты не посмеешь, Тим.

– Проверь, дорогая.

Он снова взглянул на часы и пошел разговаривать в кабинет. Я осталась совсем одна. Разве что в компании клубники, которую теперь могла съесть. Разодрав упаковку, как и мечтала, я достала ледяную ягоду и вонзила в нее зубы. Откусить не получилось, но я не сдавалась.

Слезы текли по лицу, пока я кусала ледяную клубнику. Тимур пропал в кабинете с концами. Как ни крути, а он глава большой компании. Ему действительно некогда возиться с моими причудами, пока остальные работают.

Тем более если он действительно уволил Вику… Значит, сейчас сам делает ее работу. Расписание, организация, делопроизводство. Я не сочувствовала мужу, но и не завидовала.

Сам виноват. Нечего было тащить эту девицу в дом.

Поймав себя на мысли, что начинаю допускать невиновность Тима, я наконец откусила половину деревянной ягоды. Ужасно хотелось плакать громко, навзрыд. Я отчаянно боялась уйти из этого дома в большой мир. Боялась вернуться к матери неудачницей, снова разочаровать ее.

Но сильнее всего этого меня пугали угрозы Тимура. Если он заберет у мамы помещение, это будет удар. Я не просто разочарую, а подведу ее. Она меня никогда не простит.

Тимур не отпустит меня. Я сама не уеду, пока он не откажется от идеи пустить мою мать по миру.

Уничтожив половину пачки клубники, я вытерла ледяной сопливый нос и пошла наверх.

Дверь в нашу спальню оставалась открыта. Увидев мельком смятую постель, я дорисовала в ней Вику, как на ее фото. Клубника попросилась обратно. Я зашла в комнату только на минуту, не глядя вытащила из шкафа футболку и трусики и сразу ушла в гостевую спальню.

Чтобы согреться и успокоиться, я полезла в душ и долго стояла под струями горячей воды. Согреться получилось. Успокоиться – нет. Зато я почувствовала, что безумно устала. Уже давно стемнело, но обычно я не могла уснуть до ночи. Или пока Тимур не приходил в постель.

Я очень надеялась, что муж поимеет совесть и не станет сегодня со мной разговаривать. Нарядившись в майку и трусики, я залезла в постель и укрылась с головой одеялом.

Надежды мои не оправдались. Почти сразу я услышала шаги на втором этаже, а буквально через минуту пучок света ворвался в открытую дверь. Открыв глаза, я увидела широкоплечую фигуру мужа на пороге комнаты.

– Ева, это детский сад.

Я ничего не ответила. Съежившись под одеялом, я ждала новых разборок. Но Тим опять меня удивил. Он… ушел. Я снова слышала шаги и ругань мужа в коридоре. Он не стеснялся в выражениях, но мне было плевать. Пусть хоть понос у него горлом пойдет, лишь бы остаться уже в тишине и заснуть.

Кажется, я действительно задремала, но буквально на несколько минут. Потому что свет из коридора снова меня разбудил. Теперь уже Тимур не стал говорить со мной на расстоянии. Он сел на кровать и потребовал:

– Я хочу, чтобы ты вернулась в нашу спальню.

– Я скорее сдохну, – мяукнула я сонно.

– Глупости, Ева. Я хочу, чтобы ты спала в моей постели.

– Пошел к черту. Я не лягу в эту кровать после твоей любовницы. У меня еще осталось немного гордости и тонна брезгливости.

Тим усмехнулся.

– Какой интересный набор, – оценил он.

– С тебя хватит. Уйди, Тим. Дай поспать.

– Я сменил простынь, Ева, – неожиданно сообщил он. – Все белье, если быть точным.

Если я еще пыталась дремать, то окончательно проснулась.

– Ничего себе. И клининга не дождался? Я и не знала, что ты умеешь.

Мой тон должен был звучать издевательски, но получилось шутливо и почти по-дружески поддеть Тима.

– Я тоже не в восторге от пребывания Вики в нашей постели, – пояснил Тимур. – Я не лягу в кровать после чужого человека. В этой брезгливости мы с тобой солидарны.

Его объяснения звучали очень логично и вписывались идеально в теорию о похотливой помощнице, которая поплатилась. Но я все равно не могла поверить, что Тимур не спал с ней. Скорее всего, его разозлила фотка в соцсетях после секса. А постель он поменял, чтобы сбить меня с толку.

Я продолжала молчать.

– Не заставляй тащить тебя в спальню силой, – пригрозил Тимур.