– Именно.
– И в чем была их цель? – Хант начинал все больше распаляться. – Есть идеи?
– Да, – ответил Данчеккер. – Думаю, есть. Собственно говоря, для обоснованной догадки достаточно уже известных нам фактов. – Он откинулся на спинку кресла и снова сплел пальцы. – Если фермент действовал именно так, как я только что описал, цель этой процедуры становится вполне ясна. По крайней мере, мне так кажется… Если фермент был введен животным с уже модифицированной ДНК, изменения должны были затронуть и хромосомы в их репродуктивных клетках. Это давало возможность вывести потомство с изолированным кодом CO2-устойчивости, который можно было сравнительно легко «извлечь», а затем манипулировать им как компактной, независимой единицей. Можно сказать, что он позволял отделить этот конкретный признак от остальных – скорее всего, именно на нем ганимейцы собирались сосредоточить эксперименты с последующими поколениями животных…
На последних словах в голосе Данчеккера послышались нотки любопытства – будто намек, что он вот-вот озвучит главный вывод своей диссертации.
– Я понимаю, о чем ты говоришь, – сказал Хант. – Но не понимаю, зачем это было нужно. Чего они собирались добиться?
– Так они хотели привести в порядок экологию своей планеты после того, как все остальные планы потерпели неудачу, – ответил Данчеккер. – Скорее всего, эта идея возникла на поздних этапах ганимейской истории – уже после того, как «Шапирон» отправился в экспедицию к Искарису, ведь в противном случае Шилохин и остальные уже бы знали об этом плане.
– Но в чем именно заключалось их решение? Прости, Крис, боюсь, я пока что не до конца понимаю ход твоих мыслей.
– Давай еще раз пройдемся по ситуации, в которой оказались ганимейцы, – предложил Данчеккер. – Они знали, что уровень CO2 на Минерве начал расти и что атмосфера рано или поздно станет для них токсичной; это бы не затронуло другие виды исконно минервианских животных, но ганимейцы оказались под ударом, после того как потеряли устойчивость к углекислому газу, пожертвовав ею, чтобы уменьшить риск смерти от случайных травм. Они лишились ее, когда приняли решение навсегда избавиться от вторичной системы циркуляции. Они отказались решать проблему методами климатической инженерии и попытались мигрировать на Землю, предварительно испытав метод на Искарисе, но оба плана завершились неудачей. И спустя какое-то время у них, должно быть, возникла новая идея, которую они решили попробовать на практике.
Хант был весь внимание.
– Продолжай, – просто сказал он, сопроводив свои слова жестом безоговорочной капитуляции.
– На Земле ганимейцы обнаружили формы жизни, которые зародились в более теплом климате, чем обитатели Минервы, и никогда не сталкивались с проблемой распределения нагрузки, благодаря которой двойная система циркуляции стала стандартным решением на их собственной планете. Особый интерес представлял тот факт, что в процессе эволюции земная жизнь выработала совершенно иной механизм утилизации CO2, для которого вторичная система циркуляции была не нужна.
На лице Ханта возникло недоверчивое выражение. С секунду он пристально смотрел на Данчеккера, пока профессор дожидался его ответа.
– Ты же не хочешь сказать… неужели они попытались его присвоить?
Данчеккер кивнул:
– Если мои подозрения чего-то стоят, именно это они и попытались провернуть. Земных животных перевезли на Минерву ради крупномасштабных генетических экспериментов. Цель у этих экспериментов, как мне кажется, была троякой: во-первых, изменить ДНК таким образом, чтобы выделить фрагмент, отвечавший за устойчивость к CO2, из его, как ты выразился, спутанной формы – той самой, которая появилась на Земле естественным путем; во-вторых, отточить механизм – то есть фермент, – при помощи которого этот фрагмент кода можно было изолировать и передать более поздним видам в качестве цельной, рабочей единицы; в-третьих, хотя это лишь догадка, внедрить эти коды животным Минервы, чтобы выяснить, способна ли минервианская жизнь развить альтернативный механизм утилизации CO2, который бы не зависел от вторичной системы циркуляции. Известные нам факты указывают на то, что ганимейцы достигли первых двух целей, но третья – во всяком случае, пока – остается предметом догадок.
– Но если они достигли успеха и по третьему пункту, то следующим шагом должно было стать… – Хант вновь умолк. Ганимейский план оказался настолько изобретателен, что ему было сложно принять его без лишних вопросов.
– Если все это сработало и обошлось без нежелательных побочных эффектов, то их конечной целью наверняка должно было стать внедрение тех же генетических кодов в свои собственные тела, – подтвердил Данчеккер. – Тогда они смогли бы воспользоваться врожденной устойчивостью к CO2, которая без проблем воспроизводилась бы в каждом новом поколении, и одновременно сохранить все преимущества, которые им дал отказ от вторичной системы циркуляции. Поразительный пример того, как разум может улучшить Природу, когда эволюция подкидывает тебе не лучшее решение, не правда ли?
Хант поднялся со стула и начал медленно прохаживаться по кабинету, изумляясь невероятной дерзости, которая требовалась уже для того, чтобы выдумать подобный план. Ганимейцы поражались готовности, с которой человек лицом к лицу встречал любые нападки Природы, но такая проблема, без сомнения, поставила бы человечество в тупик. Врожденные инстинкты заставляли ганимейцев избегать физической опасности, конфликтов и других подобных ситуаций, однако их жажда интеллектуальных приключений и баталий казалась попросту ненасытной; именно этот стимул и вывел их к звездам. Данчеккер молча наблюдал и ждал, зная, что за этим непременно последует тот самый вопрос. Наконец Хант остановился и развернулся лицом к столу.
– Что ж, план был сработан на совесть, не поспоришь, – согласился он. – Но в итоге он все-таки не возымел успеха, да, Крис?
– Увы, да, – нехотя признал Данчеккер. – Но, боюсь, вовсе не по тем причинам, за которые следовало бы винить самих ганимейцев. Возможно, мы еще отстаем от них в техническом плане, но понять, где они ошиблись, нам, скорее всего, по силам. – В этот раз он не стал дожидаться очевидного вопроса и просто продолжил. – У нас есть преимущество, ведь о жизни на собственной планете мы знаем куда больше, чем могли знать они. Мы имеем доступ к работам тысяч ученых, столетиями изучавших эту область знания, чего не скажешь о ганимейцах, прибывших на землю двадцать пять миллионов лет тому назад. В частности, они не могли знать того, что совсем недавно обнаружили профессор Татхэм и его команда из Кембриджа.
– Смешение генетических кодов, отвечающих за самоиммунизацию и устойчивость к углекислому газу?
– Именно. Ганимейские специалисты по генной инженерии не могли знать, что изолировав вторые – ради простоты будущих экспериментов – они потеряли первые. Из-за выбранной ими методики потомки экспериментальных животных стали идеальными подопытными для новых исследований по устойчивости к CO2, но в то же время лишились способности к самоиммунизации. Другими словами, ганимейцы собственноручно создали и взрастили целую плеяду мутантных животных, у которых не осталось и следа древнего механизма, стимулировавшего их собственные защитные процессы, наводняя тело малыми дозами токсинов, – механизма, который мы, по понятным причинам, и сейчас наблюдаем у животных, оставшихся на Земле и продолжавших эволюционировать естественным путем.
Хант перестал ходить взад-вперед и посмотрел на Данчеккера; по его лицу медленно расплывалось хмурое выражение, будто Виктора только что посетила очередная мысль.
– Но ведь это еще не все, верно? – добавил он. – Процесс самоиммунизации как-то связан с высшей нервной деятельностью… Ты думаешь о том же, о чем и я?
– Видимо, да. Ты уже знаешь, что у современных животных токсины, попадающие в тело за счет процесса самоиммунизации, угнетают развитие высших нервных центров. И еще кое-что: последняя работа Татхэма указывает на то, что из-за особенностей земной эволюции развитие этих центров коррелирует со склонностью к агрессии и насилию. Так что, попытавшись создать варианты нужного им генетического кода, ганимейцы неизбежно убрали бы барьер, сдерживавший развитие высшей нервной деятельности, а вдобавок получили бы особей с повышенной агрессивностью. Зная о характере ганимейцев, я сильно сомневаюсь, что они бы стали продолжать эксперимент при таком исходе. Они бы никогда не рискнули внедрить подобные гены самим себе, невзирая на всю экстренность их положения. Никогда.
