– Собратья-путешественники и соседи, приветствую вас от имени жителей планеты Земля. Мы пришли с миром и во имя дружбы со всеми живыми существами. Пусть эта встреча станет началом долгого и стабильного сосуществования между нашими видами, которое со временем перерастет в гармонию и взаимопонимание к обоюдной пользе обеих рас. Отныне и впредь пусть ганимейцы и земляне вместе раздвигают общие горизонты познания, которые помогли обоим народам покинуть свои родные планеты и стать частью вселенской реальности, которая принадлежит каждому из миров.
В знак почтения ганимейцы сохраняли молчание и не двигались с места еще несколько секунд после того, как Сторрел закончил свою речь. Затем, когда с формальностями было покончено, предводитель знаком велел им следовать за ним и снова повернулся к двери, через которую вошел вместе со своими спутниками. Следом за ним еще двое ганимейцев повели группу землян, а оставшаяся пара замыкала шествие.
Они шли по широкому коридору с белыми стенами, по обе стороны которого располагалось множество дверей. Корабль был равномерно освещен ярким, но рассеянным светом, будто бы исходившим от самого потолка и многочисленных панелей, из которых и состояли стены коридора. Пол был мягким, податливым на ощупь и совершенно бесшумным. В воздухе чувствовалась прохлада.
По пути вокруг них собирались группы и небольшие шеренги ганимейцев, которым хотелось понаблюдать за процессией. Большинство из них были такими же высокими, как и те, что встретили землян у транспортера, хотя некоторые выглядели куда миниатюрнее и отличались более хрупким телосложением и изящной внешностью; судя по всему, это были дети на разных этапах взросления. Отличия в одежде у случайных зевак оказались еще более разительными, чем раньше, однако все ганимейцы носили одинаковые наручные модули и обручи с самоцветом. В голову Ханта уже начали закрадываться мысли, что эти предметы не были простыми украшениями и имели другое применение. У многих на одежде были заметны признаки износа и обветшания, что лишь усугубляло общую атмосферу усталости и деморализации, которую он чувствовал на каждом шагу. Стены и двери были испещрены шрамами от многократно проносимых грузов, а пол по центру коридора – практически стерт ногами ганимейцев; Хант с трудом представлял количество шагов, которые они успели сделать за время полета. О многом говорили и сгорбленные позы некоторых инопланетян: кое-кому из них даже приходилось опираться на своих соплеменников.
Первый коридор оказался довольно коротким и заканчивался входом в другой – чуть шире и расположенный под прямым углом; он изгибался влево и вправо и, по-видимому, был частью непрерывной круговой магистрали, охватывавшей ядро судна. Прямо перед ними, в закругленной стене, образующей внешнюю оболочку ядра, была открыта большая дверь. Ганимейцы провели через нее землян, и группа оказалась в пустой круглой комнате метров шести в поперечнике, после чего дверь бесшумно закрылась. Непонятно откуда послышалось смутное завывание машин, а настенная панель у двери начала мигать бессмысленными символами. Через несколько секунд Хант догадался, что они находятся внутри огромного лифта, который перемещался по шахте в ядре «Шапирона». Судя по ощущениям, кабина двигалась без всякого ускорения – надо полагать, еще одно доказательство мастерства, достигнутого ганимейцами в сфере гравитационной инженерии.
Они вышли из лифта и пересекли еще один круговой коридор, миновав нечто вроде пультовой или аппаратного зала; стены по обе стороны центрального прохода были увешаны консольными станциями, индикаторными панелями и дисплеями, а многие рабочие места были заняты ганимейцами. В общем и целом, эта комната выглядела более чистой и не такой захламленной, как каюты на судах КСООН. Судя по всему, измерительные приборы и оборудование корабля были встроены в отделку, а не установлены поверх нее. Эстетике здесь уделялось не меньше внимания, чем функциональности. Благодаря единому, органично-скругленному, перетекающему от стены к стене дизайну, основанному на цветовой палитре с тончайшим балансом желтых, оранжевых и зеленых оттенков, комната становилась не просто функциональной частью «Шапирона», а настоящим художественным шедевром. По сравнению с ней, командный центр «Юпитера-5» казался предельно строгим и прозаичным.
Дверь в дальнем конце привела их к цели. Это была большая, преимущественно белая с серым, комната трапециевидной формы – что, по-видимому объяснялось ее расположением между внешней оболочкой и ядром корабля. Большую часть стены, идущей вдоль широкого основания трапеции, занимал огромный экран, под которым располагался целый ряд рабочих мест и приборных досок, обремененных куда меньшим количеством кнопок и переключателей, чем требовало аналогичное оборудование на «Юпитере-5». В центре комнаты находились рабочие поверхности наподобие верстаков и несколько устройств неизвестного назначения, узкая же часть была приподнята над полом, образуя помост с тремя большими, пустыми креслами, которые стояли позади длинной консоли лицом к главному экрану. Скорее всего, именно отсюда капитан и двое его лейтенантов наблюдали за работой всего корабля.
В большом открытом пространстве перед помостом ожидали четверо ганимейцев. Земляне мысленно подготовились к встрече, и ритуальный обмен короткими речами повторился снова. Как только с формальностями было покончено, один из ганимейцев – Гарут, как он сам только что представился – привлек их внимание к предметам, выложенным в ряд на одном из столов. Для каждого из присутствовавших здесь землян был приготовлен головной обруч и наручный модуль – в точности как у самих ганимейцев – плюс еще несколько мелочей. Один из офицеров КСООН неуверенно потянулся к артефактам и, обнадеженный жестом инопланетян, которые явно хотели подбодрить землянина, взял в руки обруч, чтобы внимательнее его осмотреть. После друг за другом его примеру последовали и все остальные.
Хант тоже выбрал один из обручей и, подняв его, обнаружил, что он почти ничего не весит. То, что издалека выглядело как самоцвет, на деле оказалось блестящим плоским диском из серебристого металла размером с четвертак, в центре которого была закреплена полусфера из материала, похожего на черное стекло. Ободок казался слишком коротким, чтобы обхватить голову ганимейца, и, судя по внешнему виду металла, был сначала сломан, а затем грубо восстановлен – очевидно, из-за того, что устройство пришлось спешно адаптировать к человеческим пропорциям.
Огромная шестипалая рука с широкими ногтями и гибкими роговидными пластинами на костяшках осторожно ухватилась за его обруч. Подняв голову, Хант встретился взглядом с одним из инопланетных великанов, который сейчас стоял прямо рядом с ним. У гиганта были темно-синие глаза с гигантскими круглыми зрачками, и Вик был готов поклясться, что увидел в них искорку добродушного смеха. Прежде чем он успел собрать воедино свои нестройные мысли, обруч уже плотно облегал его голову. Затем ганимеец взял в руки один из предметов поменьше – эластичный диск, к которому крепилась клипса с подушечкой, – и легким движением прицепил его к мочке на правом ухе Ханта; устройство заняло удобное положение, слегка опираясь на костный выступ чуть выше шеи. Аналогичное приспособление закрепили на воротнике рубашки – его было едва видно за внутренним ободком кольца, к которому крепился шлем скафандра. Диск второго устройства прилегал к горлу Виктора. Хант обратил внимание на то, что ганимейцы свободно перемещаются по залу, помогая всем его коллегам. Прежде чем он успел заметить что-либо еще, его собственный великан взял последний элемент набора, наручный модуль, и несколько раз продемонстрировал хитроумный способ крепления браслета, прежде чем застегнуть его на предплечье скафандра. Большую часть лицевой стороны модуля занимало нечто вроде миниатюрного дисплея – правда, сейчас он ничего не показывал. Великан указал на одну из крошечных кнопок, занимавших ряд под экраном, сопроводив свой жест не вполне понятной мимикой и движениями головы. После этого он повернулся к оставшемуся без внимания землянину, который никак не мог приладить свой наушник.
