— Да, да, прежде всего закрой глаза, — кивнул доктор. По-моему, именно действуя на зрение, таинственное излучение поражает организм.

— Ладно. А вы должны во что бы то ни стало вернуться. Непременно должны вернуться, понятно? Внушите это себе раз и навсегда. Во что бы то ни стало! Даже если вас… все равно вы должны вернуться!

Он посмотрел мне в глаза.

— Есть! — сказал я. — Есть вернуться во что бы то ни стало!

В эту минуту Хольст прежде всего был командиром.

— И запомните, нас еще в школе учили, внушали на каждом шагу, что мы летаем на другие планеты не затем, чтобы воевать. Мы не завоеватели, не колонизаторы. Но сейчас мы подверглись нападению, и это меняет дело. Поэтому возьми с собой оружие и обещай, что без колебаний пустишь его в ход, если в этом будет хоть малейшая необходимость.

— Обещаю! — сказал я и заметил, что стою навытяжку.

— Вспомни Марлена, и тебе будет нетрудно. Через три часа совсем стемнеет. Стало быть, в вашем распоряжении два с половиной часа. Если к этому времени вы не вернетесь, я полечу искать вас. Но ты, доктор, все-таки поглядывай на часы. Уж если я вынужден буду вылететь на поиски, то не пощажу никого. Не забудьте захватить фонарики. Все.

— Спасибо, Хольст, — как заправский штатский ответил доктор. — Я готов взять с собой даже газовый пистолет.

Хольст усмехнулся.

— Ну, твое дело — исследования.

Он знал, что в руках доктора оружие — бесполезный предмет, за исключением тех случаев, когда он на Земле охотится на уток.

— Я буду пай-мальчиком, — покорно обещал доктор.

Мы пожали друг другу руки, почему, сам не знаю — прежде мы этого не делали. Я и доктор вышли из дископлана. Стоя в открытой двери кабины, Хольст смотрел нам вслед, пока мы не исчезли за холмом.

Мы приближались к гребню возвышенности. Я оглянулся: Хольст все еще смотрел нам вслед. Это придало мне уверенности. Хорошо, что в тылу у нас надежный товарищ. Ползком мы с доктором добрались до самого гребня. Перед нами простиралась полоса побережья метров двести шириной. У самой воды виднелось невысокое строение полуцилиндрической формы, перерезанное полосой темных окон. Кое-где в берег вдавались прямоугольные каменные резервуары, напоминающие лодочные причалы, до лодок не было видно.

— Если обойти кругом, вон с той стороны, можно пробраться туда почти незаметно.

Я посмотрел в направлении, которое указал доктор.

— Не слишком ли большой крюк?

Я взглянул на часы: времени еще достаточно.

— Ладно, будь по-твоему, пожалуй, так действительно безопаснее.

Мы пробирались под прикрытием кустов. Приходилось пригибаться, а кое-где даже переползать на открытой местности. Доктор только сопел, но молчал и вел себя действительно молодцом. Минут через двадцать мы достигли цели.

От диковинного сооружения тянулась гигантская труба, наполовину врытая в песок и уходящая в океан. На одной стороне трубы под навесом был установлен огромный полый вал, внутри которого находились несколько тристанцев, — трудно было определить, сколько их: они стояли один за другим. Неустанно переступая на месте, они медленно вращали вал.

Лежа на песке, мы с изумлением глядели на это удивительное занятие, как бы символизирующее сизифов труд.

Не скоро отважились мы двинуться дальше. Начало смеркаться. Нигде не было ни души, только эти несчастные с тупой покорностью топтались в медленно вращавшемся валу. По мере приближения мы все отчетливее слышали равномерное постукивание и топот. У этой «галеры» был привод, а ее назначение мы поняли, только приблизившись почти вплотную, — это была турбина! Самая примитивная турбина, вращаемая живыми существами, — вещь непостижимая для нашей цивилизации! — и эта турбина нагнетала воду из океана в здание. Значит, там…

Здание, опоясанное лентой окон, стояло на самом берегу. С той стороны, что выходила к турбине, окна были расположены довольно высоко, а на другой стороне — значительно ниже. Там же к стене лепилась невысокая пристройка, взобравшись на которую наверняка можно было заглянуть внутрь.

— Минутку!

Я обо что-то споткнулся. Быстро темнело, но нам не хотелось включать карманные фонари, и, чтобы разглядеть валявшиеся на земле предметы, пришлось низко наклониться. Это оказались осколки каких-то огромных прозрачных сосудов (литров на пятьдесят), к которым был прикреплен треугольный мешок с двумя большими накладными карманами. Ткань пересохла и ломалась под руками…

У меня мелькнула неясная мысль, но я не решился высказать ее вслух и только выжидательно посмотрел на доктора. Доктор молчал; потом он вдруг выпрямился и быстро зашагал к зданию. Я последовал за ним.

Пригибаясь под окнами, мы добрались до пристройки. Это был тамбур, достаточно высокий, чтобы с его крыши заглянуть в окно.

То, что нам удалось увидеть, по крайней мере в первый момент, не прояснило картины. Просторное помещение было абсолютно пусто, и только напротив мы рассмотрели огромное окно, занимавшее всю стену. Контуры его были расплывчаты, словно перед ним что-то переливалось.

— Вода, — сказал доктор.

Я тоже увидел, что это вода, и удивился, хотя, если вспомнить турбину, этого следовало ожидать. Итак, здание было наполнено водой. Неожиданно перед нами возникла круглая голова с большими рыбьими глазами — некое подобие лица, но мы не успели толком рассмотреть его. Секунду существо в упор глядело на нас, потом быстро повернулось, плеснулось точь-в-точь как рыба, — мелькнуло круглое, как у ската, тело, и видение исчезло. Через мгновение на фоне противоположного окна появилась тень — уж не знаю, того ли страшилища или другого, — большая тень, медленно шевелившая плавниками. Она поднялась вверх, словно отвратительный нетопырь, потом опустилась и исчезла.

Я схватил фонарь и посветил в окно. Но луч тускнел и рассеивался в воде, ничего не удалось рассмотреть, ничего… Доктор потянул меня за рукав.

— Пойдем, все ясно, скорее!

Он торопился и был прав: нас заметили. Мы соскочили с пристройки.

— А эти вещи там, это ведь скафандры, верно, доктор?

— Видимо, так.

— Но только не для погружения в воду…

— …а наоборот! Пошли! Знаешь, где мы уже видели это страшилище? На стене древнего храма, там в горах. Помнишь его изображение?

Мы еще раз взглянули на здание. Мне показалось, будто я заметил в окне еще несколько пар неподвижных рыбьих глаз, но я не был в этом уверен… Кругом по-прежнему было пусто и уныло, только тихо шумела турбина и пять несчастных, порабощенных существ топтались на своей бесконечной дороге внутри вала.

— Вернуться можно и напрямик, — сказал я.

— Да, верно, — рассеянно согласился доктор.

Неподалеку на отмели мы заметили какой-то темный предмет. Вдруг он взметнулся, что-то слабо блеснуло… это существо исчезло в воде.

— Ты видел? Это был их сторожевой. В скафандре. Пойдем отсюда, здесь опасно.

Как могли быстро, мы поднимались по косогору, стараясь не разговаривать, чтобы сберечь дыхание, и поминутно оглядываясь. Но позади ничего не было видно. Никто не преследовал нас, никакие полчища водяных чудовищ в скафандрах не появились на берегу; мы, однако, не убавляли шага, пока не достигли дископлана. До назначенного Хольстом срока оставалось десять минут.

— Летим, быстро, — скомандовал доктор.

— Что случилось?

— Я видел их. Глядел одному ив них прямо в глаза. С меня хватит!

Напоследок я еще раз посмотрел вниз. Побережье осталось позади, но огненные отблески вдалеке наглядно свидетельствовали о том, что все это не сон.

— Приготовь-ка ужин, Марлен, — сказал доктор.

А, это он испытывает Марлена! Тот вяло встал и машинально взялся за дело. Мне бросилось в глаза явное сходство его движений с движениями тристанцев там, внизу: тот же автоматизм, та же покорность.

— Мы летим на базу, слышишь, Марлен!

— Это вам только кажется.

Больше он не проронил ни слова. Мы поели и уселись возле Хольста. За окном была темная ночь, внизу под нами — невидимый и опасный океан. Время едва тянулось.