— Вот… — Жига сделал неуловимое движение ладонью, над головой девушки, едва не опалив волосы, повис большой огненный шар. — Ой, простите…
Шар сделался в несколько раз меньше. Дарк увидела на бумаге рисунок кристалла, и столбики вычислений.
— Чертежи?! Но как?!
— Это… со стола их главного взял.
— Ну что ж. Первую часть задания ты выполнил, — смилостивилась Дарк. — И самое удивительное, выжил при этом. Но это тебя не оправдывает. Твоя самодеятельность осложнила ликвидацию мигранта.
— А, извините, забыл, — пробормотал Жига, и щелкнул пальцами.
Раздался невероятной силы взрыв, горячая волна отшвырнула Дарк и мальчишку на десяток шагов. Над долиной поднялся огромный огненный гриб, закрыл собою полнеба, кровавое зарево осветило весь город.
Монахиня долго лежала, уткнувшись лицом в траву, закрывая голову руками. Казалось, наступил конец света. В ушах гудело, свет от вспышки пробивался даже сквозь плотно закрытые веки. Наконец она опасливо подняла голову. Жига сидел рядом, приглаживая лохмы.
— Что это за хуйня? — спросила Дарк.
— Ну это… вы же сказали, надо ликвидировать мигранта, — пояснил новичок.
— Так это ты сделал?!
Дарк отыскала бинокль, поднесла к глазам. Света от угасающего пожарища хватило, чтобы рассмотреть: на месте деревни образовалась аккуратная воронка. Взрыв уничтожил всё и всех.
— Ты ебанулся, пиздюк-недоучка?! — заорала монахиня. — Там же пленные были! Ты всех угандошил!
— Извините… — похоже, это слово было основным в лексиконе Жиги. — Не подумал.
— Не подумал он! — бушевала Дарк. — А мне как теперь Патрону в глаза смотреть? Как? Как ты, блядь, это сделал?
— Ну… у меня способность такая. Я могу напитывать предметы нестабильной магией. А потом взрывать. Больше ничего не умею.
— Охуительно, — вздохнула Дарк. — Дай угадаю: ты напитал кристалл?
— Ну… да.
— Прекрасно. Взорвать кристалл-накопитель, полный магических частиц. Ты совсем идиот или наполовину?
— Простите… Ну я это… рассеянный очень. Меня из академии даже выгнали. За рассеянность.
— Уверен, что за рассеянность? А может, ты что-нибудь там взорвал? — успокаиваясь, вздохнула Дарк.
— Кафедру огня поджег. Но это все по рассеянности.
Дарк заподозрила неладное, и вкрадчиво спросила:
— Скажи, а тебе это нравится? Взрывы там, огонь?
— Очень нравится, — простодушно признался Жига.
— Так я и думала.
Монахиня обреченно кивнула: ко всем психам, в бюро ублюдков добавился еще и пироманьяк.
Глава 5. Психи и романтика (часть 1)
— Так-так. Значит, вы не любите мигрантов?
Джо лежал на кушетке, и разглядывал паутину трещин на потолке. Она расходилась от центра правильными лучами, а в конце змеилась и упиралась в сколы. Он валялся здесь уже минут десять, ожидая, когда позволят уйти. Но большим запасом терпения Джо не обладал, можно сказать, держался из последних сил, чтобы кому-нибудь не навалять.
Кем-нибудь был доктор-магопсихотерапевт. Конечно, Джо явился к нему не по своей воле: убийце в кошмаре не привиделось бы обращение к мозгоправу. Во всем виновата была суровая комиссия по внутренним расследованиям. Строго допросив троих ублюдков, агенты его величества пришли к выводу: в сговор с мигрантом ликвидаторы не вступали. Люмика и Дворфа просто допустили к дальнейшей службе, а в Джо усмотрели психический надлом, и обязали пройти консультацию у доктора ведомственной лечебницы для агентов. Это было вдвойне обидно, будто делало Джо второсортным.
— Не любите мигрантов? — повторил вопрос доктор.
— А за что их любить? — лениво откликнулся убийца.
Мозгоправ ему категорически не нравился: пожилой, сухонький, с поджатыми губами и длинным, острым, как птичий клюв, носом. Доктор все время кивал, говорил «так-так», и напоминал дятла, продалбливающего дырку в черепе, чтобы подобраться к мозгам. Именно этого Джо и не собирался позволить.
— Но вы проявляете к ним агрессию.
— А надо что? Осыпать их цветами и угощать пирожными? Я ликвидатор, между прочим. Или может, их с любовью ликвидировать?
— Так-так… Но вы слишком отдаетесь процессу. Наверняка это что-то личное. Какие претензии у вас к мигрантам и тыквам? Они вас изнасиловали?
— Что-о-о? — Джо приподнялся, изумленно глядя на магопсихотерапевта.
Старик не смутился, опять кивнул и зачиркал пером, делая записи в большой потертой тетради.
— Так-так… Ну вы же мрачный убийца, правильно?
— Да.
— Значит, по всем законам жанра, у вас должно быть мрачное прошлое. Вы же почему-то стали таким мрачным. Расскажите о детстве.
— Детство как детство, — пожал плечами Джо. — Золотое, безоблачное. И это, как его… счастливое.
— Так-так… В постель мочились? Животных мучили? Поджогами баловались?
— Нет! — взревел Джо. — Давайте допуск, и пошел я!
— Ваша агрессия означает отрицание. А отрицание означает нежелание снова переживать травмирующие моменты. Я думаю, вас все же изнасиловали. По статистике, большинство мрачных убийц в детстве перенесли насилие.
— Послушайте, док, — вздохнул Джо. — Хватит в моих мозгах ковыряться. Не будите во мне мрачного убийцу.
— Так-так… Я еще и не начинал. Расскажите о матушке.
— Она была хорошая, — улыбнулся Джо. — Пирожки пекла, по голове меня гладила.
— Так-так. Отлично. Она была мигранткой?
— Да вы чего, док? Нет, она местная была, фермерша.
— Значит, мигрантом был ваш батюшка. А о нем что скажете?
— Да ничего особенного. Старик как старик. Днем работал в поле, вечером бухал.
— Так-так… Он вас бил?
— Куда там. Матушка моя была женщина могучая, и сурового нрава. Батя в доме и вякнуть лишний раз боялся. Враз бы поленом приголубила.
— Так-так… Они живы?
— Нет, — вздохнул Джо.
— Что же случилось? — оживился доктор. — Их убили? Изнасиловали?
Джо открыл было рот, но тут же захлопнул, поняв: он не знает, что ответить.
— Так-так… Кажется, мы подобрались к сути. Так что произошло?
— Я не помню, док, — выдавил убийца. — Вот детство помню, матушку, отца. Дом наш помню, как в лесу с братьями играл, барашка, его Кусиком звали. Потом барашка съели, конечно. И вдруг… черное пятно.
— А вот тут и кроется ваша мрачная тайна! — Возвестил магопсихотерапевт. — Вам надо вспомнить, что случилось.
Джо поднатужился, но ничего не вышло.
— Не могу, док.
— Потому что не хотите. Ваша память блокирует мрачную тайну, чтобы сохранить рассудок. Я погружу вас в транс, и тогда вы все вспомните.
— Погодите, док. Но может, моей памяти виднее? Что будет, когда я вспомню?
— Так-так… Не знаю, — беспечно проговорил старик. — Либо ваше сознание не выдержит, и вы сойдете с ума, либо просто поймете, почему ненавидите мигрантов и тыквы.
— Да ну на хуй, не надо мне… — начал было Джо.
Но доктор оказался проворнее: он вытащил из кармана кисет, вытряс щепотку порошка, дунул, произнес заклинание, и убийца погрузился в сон. Там было хорошо, уютно: светило яркое солнце, шелестели листья под свежим ветерком, блеял еще не съеденный барашек по имени Кусик, пахло мамиными пирожками и отцовской самогонкой.
— Так-так, — продолбился сквозь сладкие грезы голос доктора. — Что видите?
Картина омрачилась.
— Мигрант… новый… — с трудом произнес Джо. — Появился прямо у нас на огороде. Родители и наняли его в батраки.
— Что он сделал?
— Нагадил рядом с грядкой. Матушка заметила, хотела его прогнать. Но тут из дерьма проклюнулся росток. И быстро так вытянулся. Тыква это была. Мигрант, он в своем мире жрал семечки… — Джо тревожно заметался на кушетке, застонал.
— Так-так… Действительно, тыквы в наш мир принесли мигранты. Видимо, вы излагаете историю появления овоща. И что же дальше?
— Дальше было хорошо. Вижу, мы снимаем урожай, везем на телеге. Я сижу на самом верху, мне весело. Матушка продает тыквы на базаре, радуется выручке…
— Что вы видите еще?
