Вы никогда ее не любили по-настоящему! Вы даже ни разу не были на ее могиле!

Просвистели Вы свою дочь!

Вы из нормального ребенка, из милой девочки, которые была первой в очереди, когда раздавали внешность и интеллект, сделали морального урода. Красивые женщины от природы глупыми не бывают, дурами и стервами их делают такие воспитатели, как Вы и Ваш дорогой муженек.

При этих словах бабушка побледнела, выронила очередной зонтик, и схватилась за сердце.

– А ты умеешь быть жестоким, мальчик! – тихо сказала старушка своему бывшему зятю.

– Я не более жесток, чем Вы! Не я глумился над своей умершей дочерью, не я радовался ее смерти, не я сжигал ее бумаги и фотографии, не я лицемерил на похоронах, изображая невыносимые душевные муки, а сам забыл ее быстрее, чем завяли цветы на могильном холмике, не я утром весело хохотал с подружками на Багамах.

Никс предъявил пожилой дамочке видеозапись, сделанную одним парнем из Роузвела.

На ней то тут, то там возникала веселая и нарядная бабушка, госпожа Д…са. По ее виду не скажешь, что она только что похоронила любимую дочь.

Старушка попыталась заключить внука в объятия, но у нее ничего не вышло.

– Иди ко мне, моя кровиночка! Я тебя заберу от этого чудовища! Я никому тебя не дам в обиду, а тем более этому мужлану! – мило улыбаясь, бабушка опять приблизилась к маленькому Нику, грозя уже другим зонтиком его папе.

"Сколько же у нее этих зонтиков? – промелькнуло в мыслях старшего Ника – еще пару минут и можно открывать галантерейную лавочку". Мальчишка недоуменно смотрел на непонятную старушку. И не знал, что делать: убегать или применить огненное заклятие, которое они с папой совсем недавно разучили. Ребенок чувствовал, что эта старая женщина ему не друг, но и нападать на нее было не совсем удобно – бабушка все-таки. Положение было глупее некуда.

Ник толкнул сына к приемной матери. Хильда схватила мальчишку за руку, и их тут же окружили друзья и папины сослуживцы.

Ник схватил за грудки бывшего тестя, приподнял над полом, пару раз тряхнул:

– Что тебе надо от ребенка, гад, скотина! – страшным шепотом сказал отец мальчика, – говори или умрешь на месте. Вы ведь очень хотите жить, папа, не правда ли? Говори, ошибка магии, жертва пьяного клонодела! Иначе в твоем доме будет играть музыка, но ты ее не услышишь. И на твоих похоронах порвут два баяна, это я тебе обещаю.

– Глупец! У мальчика в Штатах будет все, что только он пожелает.

– Все что ему надо для жизни, у него есть дома. Малышу не зачем мотаться за океан ради этого. А ты, тварь ползучая, душа баксовая – вместо совести ценник!

Кому ты продал моего сына?

Пожилой мужчина отчаянно звал охрану, но та спала, погруженная в гипнотический сон. И чем громче он кричал, тем крепче спали бравые парни. Пришлось говорить господину Д…су.

Оказывается, что сотрудники ЦРУ предложили ему и его жене кругленькую сумму за их внука. Они очень хотели изучить этого необычного ребенка.

– Да за такие деньги, – скулил господин Д…с, – да за такие деньги я бы продал всю Прибалтику оптом, и жену с любовницей в придачу. Миллиард долларов за сопливого мальчишку! Если бы не обмишурились эти Соомареа – хиппи-перестарки, я был бы самым богатым человеком в Европе.

Вот, оказывается к чему все эти слезы и причитания, эти громкие слова. Эрик с трудом сдержал свое желание вышвырнуть эту парочку пинками. Старшего Ника, который рвался задушить старичков, удерживали друзья. Сотрудник посольства попросил супругов Д…сов покинуть помещение:

– Господа, ваше дальнейшее присутствие здесь не желательно.

– Встретимся в суде, – воскликнула бабушка, и супруги удалились, гордо неся свою седую голову.

Но в суде им повезло мало. Маленький Ник громко плакал, умолял не разлучать его с папой, с друзьями. И папину жену малыш называл не иначе, как мама. Назвать ее мачехой у него язык не поворачивался. А Госпожа Эмма Д…са не смогла доходчиво объяснить, почему она непременно хочет увезти внука к себе – в чужую для мальчика страну, почему не хочет навещать ребенка там, где ему хорошо. Решенье суда было не в пользу бабушки с дедом.

Старички-разбойники не угомонились и после суда. Слишком большая сумма была на кону. Они решили обратиться за помощью к известному мастеру интриги и аферы князю Имрику, правителю княжества Эльфхольм. Об этом княжестве известно, что, являясь частью Великобритании, оно за всю свою историю не заплатило ни единого пенса (самая мелкая монета) налогов. Наоборот, регулярно получает дотации от правительства.

Д…сы выяснили через агентуру местонахождение таинственного князя Имрика. Они подкараулили его в маленьком уютном ресторанчике в пригороде Парижа. Князь обедал там, как частное лицо. Увидев родственника, старички удивились: выглядел он на сорок лет, но в глазах боль и тоска тысячелетий. Ресторан, как известно, место общественное. Старики подсели к нему, и стали плакаться в жилетку, просить помощи. За соседним столиком зашевелились очень высокие парни, но Имрик едва заметным жестом остановил их. Он иногда помогал людям, так, от скуки. А потом!

Потом будет видно – посмеяться вместе с ними, или пустить по миру. И посмеяться над ними.

Князь слушал их с мрачным видом, потом попросил эту парочку удалиться. Но старики хватали его руки, не давали отвечать на телефонные звонки.

– Вы просто не понимаете моих чувств, – стонала пожилая женщина, – Вы просто не можете меня понять!

– Еще как могу! – мрачно ответил князь,- Было время, когда я не мог ничем помочь любимой внучке – та голодала с пятью детьми на руках. Мой внук умирал, а я не мог ничего сделать. Но тогда была война.

– Поймите, мы надеялись, что дочь образумиться, что у нас еще будут внуки! Этот мальчик совершенно не вписывался в нашу семью со своими перепонками и трехцветными волосами.

– Так что же Вы, госпожа, от меня хотите? Чтобы я исправил наследственность мальчика? Это не ко мне.

– Умоляю, помогите! Помогите забрать мальчика от отца! Молю Вас! Этот маньяк погубит его! Он из него свое подобие вырастит!

Князь мрачно слушал родственников, которые, покончив с претензиями к зятю, почему-то перешли на проблему русско-литовских отношений. И долго перечисляли свои претензии уже к русским.

– Лично я ничего позорного, ни в самих русских, ни в их языке не вижу! Мне приходилось общаться с русскими – ничего кроме добра я от них не видел! Мне ваши претензии совершено не понятны. Русский язык – не более позорен, чем любой другой человеческий язык.

– Конечно, вы, наверное, общались с Иванушкой-дурачком. Об этом во всех сказках написано!

Имрик почему-то вспомнил простоватую и добродушную физиономию парня, который попал к ним совершенно случайно. Имрик тогда был еще совсем маленьким. Он помнил только, что три дна назад впервые за свою коротенькую тогда еще жизнь забежал слишком далеко от дома, обманув своего воспитателя. Оказалось, что маленький княжич обманул еще и самого себя. Он так увлекся, запутывая следы, что забыл посмотреть в какой стороне границы его владений. Малыш спрашивал об этом встречных лисичек, белочек, и даже одну волчицу. Но эти животные или не могли, или не хотели помогать маленькому эльфу. Вот уже третий день он наугад бродил по чужому, а потому и страшному, и враждебному лесу, оставляя за собой кровавые следы. И этот день вполне мог быть последним днем маленького Имрика, по прозвищу лисенок. Потому что, мальчишка буквально вжался в мох, услышав тяжелые шаги человека. Встреча с человеком в те годы означала только одно – смерть, и тебе повезет, если убьют сразу. Везло не всем. Мальчишка перестал дышать, в надежде, что человек или не заметит его, или сочтет мертвым. И пройдет мимо. Но нет. Шаги все ближе, ближе, совсем близко. И вот уже этот человек наклонился над ребенком.

Тот почти потерял сознание от страха.

Прошло уже очень много лет с тех пор, как это случилось. Но Имрик, которого уже давно зовут старым лисом, до сих пор помнит, как удобно было на сильных руках, вылепленных тяжелым трудом вольного крестьянина, и как ровно билось сердце этого парня. Он выводил заблудившего мальчишку к родителям не потому, что надеялся на щедрое вознаграждение, и не потому, что боялся его отца, а потому что просто физически не мог поступить по-другому. Не мог пройти мимо измученного ребенка в разорванной от колючих веток одежонке, в стоптанных сапожках, с размазанными по исцарапанному личику слезами, вперемешку с пылью и комарами, напуганного и голодного.