Светлана (здесь и сегодня) Как же я ненавижу свою работу. Наверное, так же, как и люблю… Я журналист.

Редактор журнала, который делит читателя не по принципу "мужчина-женщина", "молодой-старый", а по принципу "умный-дурак". "ТанДем" – улыбайся всегда!" – официальный слоган.

"Журнал для интеллектуалов" – неофициальный. По крайней мере, так считает наш главный редактор. Она, почему-то, уверена, что человеку разумному интересны фонограмма Алсу, паранойя Задорнова и ночные кошмары Дэвида Линча. Или кошмары не из этой оперы?

Впрочем, неважно, то, над чем я сейчас работаю с "ТанДемом" не связано. И зачем, спросите меня, было ввязываться в дело, от которого за километр несет жареным водоплавающим? Тьфу ты! Профессиональная терминология поперла. Одним словом, не понимаю. Точнее, раньше не понимала. Сейчас уже начинаю догадываться. Но вот незадача: моя догадка отдает подозрительным запашком психбольницы, а времени все меньше и меньше. Время. Не знаю, как долго мы продержимся – я и моя заказчица.

Она на волосок от смерти, я – в шаге от безумия. Волосок, шаг… Сколько это в минутах, в днях, в часах?

Зажмурив глаза, откидываюсь на спинку стула. Кофе мне, кофе! А лучше подушку с лавандой… Можно было бы сказать, что аукается вчерашний корпоратив, вот только я забыла почтить его своим присутствием.

Открываю почту, – проблемы проблемами, а работу еще никто не отменял! Та-а-ак, что тут у нас? Очередная пресслужба очередной кино-дивы сообщает, что дива позавчера сделала аборт. Безумно за нее рада! Боюсь только, что новость слишком интеллектуальна даже для таких интеллектуалов, как наша целевая…

Что тут еще?

"Добрый день.

Коллеги, после нашего воскресного забега на лыжах, организаторы не досчитались трех пар лыж. Возможно, кто-то случайно захватил их вместе со своими вещами.

Огромная просьба, вернуть спортивный инвентарь!!!

Лыжи принимаются на 4 этаже…" А вот это уже интересней! Может зря я корпоративчик-то проигнорила?

Подозрительно кошусь на дверь главреда. Когда у нас сдача материала? Неважно.

Это раньше я тряслась при мысли, что не успею, не справлюсь, потеряю работу.

Смешно. Разве может сравниться работа с тем, что я потеряла уже. И еще вот-вот потеряю…

Татьяна (пять месяцев назад)

Удар.

Ветер.

Холодный. Но такой приятный. Вода плещется.

Где я?

Вспышка. Сотни вспышек. Слепящий свет софитов. Стук каблуков.

Она, Татьяна Серикова, только что отмочалилась в тренажерном зале (продюсер обнаружил в объективе несколько лишних килограммов) и теперь методично переставляла ноги по направлению к своей машине. И что это? На капот ее новенького "Порше" навалилось нечто мужского пола. Поклонник? В семь утра?

Здравствуй, слава! А ведь специально арендовала зал на краю земли, вернее – практически на набережной, тренера подняла ни свет ни заря, чтобы не доставали всякие… Нет, мне-то не жалко на диске расписаться, но какого корнеплода об мою тачку тереться? Совсем обнаглели, фанаты хр… драгоценные наши! ("Фанатов надо любить! Они – наши хлеб и вода!"). Помню, помню, Пал Саныч, можете не напоминать.

Но было бы лучше, если б этот хлеб с водой все-таки от "Порше"-то отодвинулся…

– Эй, вы…

Жгучая боль под лопаткой. Туман перед глазами.

Темнота.

И вот она валяется на песке (побережье? Похоже на то…) да еще и со связанными руками.

Меня усыпили?

Взгляд уперся в чьи-то ботинки.

Похитили?

Таня попыталась встать, но (Ох-х-х!) тут же согнулась от удара в живот.

– Очнулась, мразь? Быстро… – девушка подняла голову. Трое – где-то она их уже видела. Кажется. Где-то… Где?

– Кто вы? Что вам надо?

– Чтобы ты сдохла. И ты сдохнешь. Но умирать будешь медленно. Как и Колька. И до дружка твоего доберемся, не сомневайся.

Не сомневаюсь.

Конечно же. Николай. Вот и аукнулось… "Господи, почему сейчас?! – Таня судорожно вздохнула, чувствуя, как внутри оборвалось что-то скользкое, тяжелое.

Оборвалось и рухнуло вниз. – Это ведь было так давно. И я так старательно заставляла себя забыть. Да и к тому же я не виновата! Я просто… молча наблюдала за убийством." Бежать!

Ох!

Еще удар. Девушка корчилась на песке, крича от боли и ужаса.

– Дем, прекрати, убьешь ее раньше времени!

– Подожди, дай твари в глаза заглянуть!

Сильная рука вцепилась в волосы, и Татьяна, наконец, оказалась лицом к лицу с похитителем. Одним из. Впрочем, спроси ее потом, как он выглядит – не ответит.

Глаза. Черные, безумные. И перекошенная от злости физиономия. Все!

– Утопить решил? – прохрипела девушка.

Удар под дых, по лицу.

Задохнувшись от боли, Серикова покатилась по песку. Бежать, скорее, уплыву, утону – все лучше, чем с вами, сволочи, уродища, уууххх…

– Водички захотела, тварь? Сейчас напьешься! – тот, кого называли Демом, скрутил пленницу в сдобный рогалик.

– Эй, друг, остынь, дай ее сюда!

– Сволочи! Я певица! Известная… Вас найдут! Вы не посмеете. Я…

– Тихо! – дружок Дема тряхнул ее за плечи. – Слушай сюда, певица. Этот псих может убивать тебя долго и уверенно. Я могу сделать это быстро и безболезненно.

Назови только имя босса.

– К-какого босса?

– Не дури! У Кольки было много врагов, но чтоб какая-то падла решилась на такое…

Какая, я тебя спрашиваю?!

– Я н-не знаю…

– Выгораживать будешь? Ладно!

Вода бросилась в лицо, прежде чем Татьяна успела закричать. Фу, Днепр, какой же ты мерзкий на вкус, мамочки, неужели конец, помогите кто-нибудь, у-у-уй-й!

Руки держат за веревку, спутавшую запястья, не дают уплыть, руки вцепились в шею, не дают вздохнуть. Руки… Руки ослабили хватку.

Воздух!

Дышать, боже, дышать!

– Имя босса?!

– НЕ ЗНАЮ!

Снова вода, немой приговор от реки, прекрасной реки, которую еще недавно так обожала, мамочки!

Воздух.

– Имя босса?

– Не знаю, клянусь вам – не знаю, клянусь, клянусь, кляну-у-усь!!! Добейте уже, если легче станет, но я ничего не зна-а-аю!

Дем с товарищем переглянулись. Пожали плечами.

Огонь. Впрочем, почему огонь, когда ее снова окунули в воду? Непонятно. Стоит перед глазами пламя и все тут. Даже вода горячей кажется, а ведь сейчас конец октября…