Дождался.

Василиса, чертова ведьма, похорошела за эти две недели. Стала носить юбки, каблуки.

Взбесила его этим так, что Лис едва не зашвырнул костыль в окно.

Спокойно, выдыхай, Лис!

Но выдыхать не получалось. Особенно, когда Федька оббежал машину и помог спутнице выйти из салона.

— Да к херам все! В задницу! — пробормотал Туманов и отвернулся от окна.

***

Лис не сводил глаз с лестницы, ведущей на второй этаж.

Мог бы пить, набухался бы до состояния невменяемости, и будь, что будет.

Однако Туманов не настолько отмороженный. Понимал, насколько несовместимы все препараты, что он принимал, и алкоголь.

В какой-то момент вечер, веселье, семейные посиделки, его достали. Елисей решил, что пора свалить в свою комнату.

Сейчас его спальня не на втором этаже, не та, что через стену от вредной ведьмы.

А на первом. И от того Лису было еще хреновее. При всем желании, а не прокатит «случайно» столкнуться с Василисой в ванной комнате.

Ко всем прочим «прелестям» зверски болели все переломы, а лучший друг Серый, которого Лизу хотелось прибить, остался на ночь.

Матушка Василисы, добрейшей души женщина, вдруг решила, что «Федечке не стоит возвращаться, на ночь глядя, в город».

Федечку вместе с Василисой хотелось послать к чертям.

Мысленно Лис так и делал. А все равно его никак не отпускала мысль, что в эту самую секунду Серов занял его место.

И не только в спальне. Еще и рядом с девчонкой.

Его, млять, место!

Нет, реально, пора тащиться к себе. Нельзя же вечность сидеть в гостиной и ждать, спустится ли Василиса, или так и останется там, на втором этаже.

На втором, млять, этаже! Куда Лису вход заказан. При всем желании Туманов не преодолеет чертову лестницу!

— Елисей? Устал? Давай я помогу? — мачеха коснулась его ладони.

Лис понял, что вцепился в подлокотник кресла до скрипа обивки.

— Устал. Сам доберусь. Спасибо, — сухо отказался от помощи и поднялся на ноги.

Опираясь на костыли, Туманов с трудом пересек холл.

Ушел к себе. В который раз убедился, что затея идиотская.

Утром соберет шмотки, да вернется к себе, в город. Там есть лифт, справится. А по дому все равно шуршит экономка, убирает, готовит три раза в неделю. Опять же, Лара грозится его навещать.

Нет, не останется он больше у отца. Не срослось совместное проживание здесь.

Туманов закрылся в спальне. А свет включать не стал.

Задолбало все. Просто до смерти.

Но и в комнате торчать сил не было. Душно, стены давили, осточертело все.

Лис доковылял до французского окна, открыл его, вышел на террасу.

Сработал датчик движения, свет от фонаря ударил по глазам. Парень перехватил костыль, дотянулся до выключателя и вырубил свет к чертям.

И поморщился, тяжело присел на диван. Не такой удобный, как кровать в спальне. Да и плевать.

Елисей откинулся на спинку, закрыл глаза, замер, пережидая, пока волна боли стихнет.

В какой-то момент Лис решил, будто спит.

Очень близко раздался негромкий шорох: чья-то мягкая поступь по мощеной камнем дорожке.

Должно быть, в темноте Лиса не было видно. Иначе Василиса не подошла бы настолько близко.

Лис, даже не открыв глаз, уже знал, кто именно потревожил его покой.

— Ой, прости, я не хотела мешать, — невнятно пробормотала девчонка.

Елисей проворно перехватил ее за край одежды. Вцепился, будто клещ.

— Не уходи!

Скорее всего, он должен был бы попросить. Или хотя бы сбавить обороты, не требовать.

Но как сказал, так сказал.

И пальцы не собирался разжимать.

Если Василиса хочет от него свалить, то шмотки придется оставить здесь.

— Пусти! — шикнула на него тихо, сквозь зубы.

Елисея устраивала громкость голоса девчонки. Выходит, и она не хочет привлечь внимание домочадцев.

Лис потянул ткань одежды на себя. Василиса перехватила его кулак одной рукой, а второй пыталась вернут майку на место.

В темноте хрен что разглядишь. Но Лису и этого хватало.

Майка, да шорты — вот и вся одежда на малышке. И даже лифчика нет.

— Для кого ты так вырядилась, крошка? — буркнул Туманов.

— Определенно, не для тебя!

— Серьезно? Типа, Серому этой ночью подфартит? — хмыкнул парень.

Василиса упрямо пыталась отодвинуться от него подальше. Но Лис уже шел к цели.

Девчонка здесь, в его руках.

Он чувствовал аромат ее духов.

Носом прижался ко впадинке ключицы, а ртом к покатому плечу.

— Не твое дело!

— Я бы поверил, если бы ты была этажом выше. Но ты здесь, конфетка, — пробормотал, лизнул нежную кожу языком и добавил, — сладкая…

— Я тебя сейчас ударю, — пригрозила Василиса.

— Плевать.

— Будет больно! — предупредила, а сама застыла в его руках.

Лис слышал, как сбилось дыхание, а вот пульс у малышки явно зашкаливал.

— Ударь, раз так хочется, — вкрадчиво прошептал, — на боль плевать. Уже привык к ней.

Лис не жаловался, не в его это характере. Просто сказал, как есть.

Но девчонка восприняла его слова как-то с другого ракурса.

Вскинула руку.

Туманов ждал поставленного удара в челюсть, в лучшем случае, пощечины.

А Василиса прижала ладонь к его щеке. Провела пальцами, обожгла теплом.

Лис растерялся. Готовился к боли, а получил что-то совсем иное.

Не готов был, да. Даже опешил.

Все с этой девчонкой у него наперекосяк. Не так, как с другими. Совсем не так.

— Просто молчи. Хоть слово скажешь, и я уйду.

Лис кивнул для виду.

А так…

Нет, не уйдет. Он не отпустит. Но сотрясать воздух словами не стал.

Только изменил положение тела. Потянул Василису на себя, устроил на здоровом колене. Рукой припечатал девчонку ближе.

Странно все это. Лис не привык вот так «дружить», чтобы рук не распускать. Просто сидеть, закрыть глаза, слушать, как стучит сердце. Упиваться тонким ароматом духов, въевшимся ему под кожу.

— Нельзя так. Тебе нужно отдыхать, — заговорила Василиса.

— Не-а, — возразил негромко. — Хорошо же сидим.

***

Василиса все же убедила Туманова вернуться в спальню. Понимала, что долго сидеть парню пока нельзя, ведь ноге требовался отдых и покой.

Ей и самой необходима минутка, чтобы подумать. Однако последние два часа она творит исключительно глупости.

Одной больше, одной меньше. Кто ж считает?

Потому и спорить не стала, когда Лис негромко попросил ее остаться.

Наедине с ним? В замкнутом пространстве? А поскольку ни дивана, ни кресел в комнате у Елисея не было, выходило, что спать Василисе предстояло рядом с Тумановым.

Все ведь просто. Нужно только уйти. И ни в коем случае не вестись на его провокации, уговоры, шантаж.

А он, гад, даже и не потрудился прибегнуть к своим стандартным уловкам.

Не уговаривал, не шантажировал, не провоцировал. Просто перехватил за руку, когда Василиса шагнула к двери, ведущей в сад.

— Не уходи.

Это все, что он сказал. Без ухмылки. Без насмешки, или сарказма.

Обычный тон. А вот взгляд у парня был жгучий.

Под ним Василиса плавилась. И, да, не смогла уйти.

Вася даже не могла логически ответить на вопрос: по какой причине она изначально пришла именно в эту часть сада, куда выходили окна и двери комнаты, где временно поселили Лиса?

Просто пришла, когда в доме все стихло.

И просто осталась до утра.

Все предельно просто.

Беляевой не спалось. Она лежала, глядя в окно.

Одной рукой Лис обнимал ее за плечи, второй держал ее ладонь, устроив их переплетенные пальцы на животе. В какой-то момент дыхание парня стало глубоким и спокойным, а пальцы расслабились.

Василиса поняла, что Туманов провалился в глубокий сон. Вот и отлично.

Девушка еще долго смотрела на красивые черты лица, теперь скрытые густой щетиной.

За время, что прошло с того ужасного дня, Елисей сильно изменился. Беляевой очень не хватало его взрывного темперамента и пофигизма. Она скучала, да.