– Ну что, казённый дом выпал? – спросил я в шутку. – Или на что ворожишь?

– Откуда ты такие вещи знаешь-то? – Анастасия Фёдоровна посмотрела на меня. – Я тогда сказала, что ворожу, а ты на меня посмотрел, как на слабоумную. А у Петровны внук твоих лет вообще сказал ей, что ты, бабка, совсем с ума посходила на старости лет.

– Не, ты чего, – нашёлся я. – Это же сейчас модно.

– А, вот оно что, – бабушка вернулась к своим делам, заулыбавшись. – Как модно, так сразу не старая суеверная бабка, а какой-нибудь хендмейд, – она засмеялась. – Или как это называется-то?

– Молодёжь любит всякую фигню придумывать, – пробурчал дед, садясь на диван. – Хренмейд.

– А я тут ходила в магазин, – продолжала баба Настя. – Говорю, вот у вас же написано-то, что скидка для пенсионеров. А посчитали без скидки.

Дед тем временем с шелестом развернул газету и начал читать новости.

– А продавщица говорит, а покажите приложение для скидки. А я говорю: какое приложение? Связи-то нет. У меня не открывается. А вы что, спрашиваю, не верите, что я пенсионерка? А она мне снова про приложение. Вот же народ пошёл. И главное – говорит так грубо!

Баба Настя продолжала рассказывать, нарезая белый хлеб толстыми ломтями. Он свежий, судя по сильному запаху, который сразу пошёл в комнате.

– А я говорю, ваш магазин – страшно смотреть. Цены – ужас, фрукты гнилые, над ними мошки летают. Ещё и гомном воняет. А вы мне всё про приложение.

Лежащий на столе телефон оглушительно зазвонил.

– Верка, что ли, звонит? – спросил дед, поднимая голову.

– Незнакомый номер, – бабушка надела очки и присмотрелась к экрану. – Кто это, интересно. Да, я слушаю, – ответила она, нажав кнопку. – Здравствуйте. Да, я. Кто? Что?!

Лицо изменилось, баба Настя приоткрыла рот, глаза расширились.

– Да что вы говорите-то такое? Да не может такого быть. И что мне делать-то?

Не понравилось мне это, я решил вмешаться.

– Кто звонит? – спросил я, поднимаясь с кресла, опираясь на поручни.

– Какое дело? – переспросила бабушка в трубку, не слыша меня. – Какое дело? Вы что?

– Дай телефон, – произнёс я твёрже, уже понимая, к чему всё идёт.

Она замотала головой, мол, не дам, важный разговор.

– Дай телефон – повторил я.

Анастасия Фёдоровна протянула мне маленький смартфон. Бабушка достаточно продвинутая, технику более-менее освоила, чтобы звонить и писать. Но с подобными вещами она ещё разбираться не умела.

– Я слушаю, – сказал я.

– Говорит майор ФСБ Свиридов, – раздался чей-то голос, достаточно молодой для майора и слишком дерзкий. – Уведомляю вас, что против вас открыто дело о финансировании экстремизма.

– Какой-какой майор? – спросил я, улыбаясь.

– Свиридов, – повторил собеседник.

– И откуда?

– ФСБ! – напыщенно произнёс он.

– Не, ну понятно, что ФСБ. Только какой отдел таким занимается? Вы из местного управления или из центра?

Собеседник замялся.

– Э-э-э… Я из уГоловного розыска, – он отчётливо «гэкнул».

– Так, ФСБ или Уголовный розыск? – спросил я, чётко выговаривая каждое слово, сдерживая смех.

Где-то на том конце провода кто-то сглотнул. Ну да, откуда им знать, в своих краях, как у нас тут всё устроено. Их задача – запугать жертву до полусмерти, а не знать структуру госбезопасности другой страны.

– Короче, – произнёс собеседник злым голосом, – если не хотите, чтобы на вас повесили статью…

– Так уголовный розыск – это полиция. Или у вас особый, уГоловный розыск? – я отчётливо «гэкнул», как он.

Тот в ответ заматерился и бросил трубку. Ну, это ещё консультанты по безопасности банков пока не звонили из ближайшей колонии. Так и с батяней Толика поговорить выйдет.

– Мошенники, – пояснил я, возвращая телефон бабушке. – Достали уже.

– Ох, не то слово, – она забрала телефон и вернулась к плите. – Тут про Петровну вспоминала, так ей недавно сын позвонил, мол, в аварию попал. По видеосвязи, его голосом! Она побежала кредит брать! Квартиру продавать хотела.

– И что потом?

– А он перезвонил, напугал, говорит, всё нормально. Но представь себе! Голос даже подделывают и лицо! Вот она и поверила.

С текущим уровнем нейросетей это немудрено. Вот Трофимов, кстати, никогда не говорит по мобильному телефону. Раньше он опасался, что его голос смонтируют, а теперь – что на его голосе обучат нейросеть.

У меня есть образец его голоса, но, скорее всего, за это время спрятанный диктофон найден. Я туда схожу, но сначала проверю, нет ли там засады или наблюдения. Если Трофимов или кто-то из связанных с ним людей нашёл ту приблуду, то они могли бы решить, что у меня есть сообщник. И вполне могли организовать засаду.

Хотя почти через два месяца такое вряд ли возможно, и всё же, рисковать нужно аккуратно. Сначала проверить, потом делать.

– И звонят, и звонят, – недовольно пробурчал дед, переворачивая страницу газеты. – А Верка-то приедет или нет? Ничего не говорила?

– Нет, не звонила, – ответила бабушка.

– Могла бы уж приехать, раз уж такое с сыном произошло.

– За мужика своего боится.

– Он сам кого хочешь боится.

Фёдор Ильич поморщился. Это они о матери Толика и о её сожителе.

Вскоре бабушка начала расставлять еду на столе. Обед – царский. Она налила мне огромную тарелку парящего борща с мясом. На второе – макароны по-флотски. Также был свежий хлеб, очень мягкий, и порезанные помидорки с луком. К сожалению, как и все помидоры в последнее время, это был безвкусный пластик, но всё остальное было на высшем уровне.

Анастасия Фёдоровна посмотрела на меня с тревогой. Наверное, думала, что парень ничего из этой роскоши есть не будет.

– Картошки фри и наггетсов нету, – развела она руками. – Что есть, то есть.

– Да какая картошка фри? – я уселся за стол и взял ложку. – Когда тут такое.

– Тебе чай или компот?

– Кофе есть? Чёрный, с молоком, без сахара.

– А можно? – с опаской спросила она.

– Немного можно.

Я начал есть суп, наваристый, очень густой. Он был таким же вкусным, как и выглядел.

Вес мне надо набирать, я слишком тощий. И мясо на костях надо наращивать. Так что тарелку я приговорил быстро.

– А сметанку-то забыл? – спросила бабушка.

– А что сметанку-то? – пошутил дед и полез в холодильник. – Вот есть сальце. Будешь?

– Буду, – ответил я.

– А это? – улыбающийся Фёдор Ильич держал в руках запотевший графинчик.

– И это буду.

Дед засмеялся, думая, что я пошутил. Хотя на самом-то деле я не шутил, а ответил на автомате. Но в моей ситуации со спиртным надо завязывать. Да и вообще, сейчас не для того.

– Толенька, ты прям всё съел, – произнесла бабушка, когда я закончил. – Молодец! Но… ты будто какой-то… другой. Обычно слова не скажешь, не разговариваешь с нами, телефон из рук не выпускаешь. А сегодня…

Я посмотрел ей в глаза и нашёл что сказать:

– Так соскучился, ба.

Она заулыбалась очень тепло.

А у меня в душе заскребли кошки. Парень-то в свои двадцать такой смерти не заслужил. Тем более, он был убит без всякой причины, случайно, переходя дорогу не в том месте. Киллеры сбили его на машине, когда уходили.

Но от возмездия они не уйдут. Не так много у Трофимова людей, способных запачкать руки, так что ему придётся с ними работать и дальше.

На них я выйду. Я помню их лица, узнаю о них всё. И не только. Я знаю и подельников Трофимова, всех, с кем он связан.

Пока я собираю данные, но в какой-то момент начну работать против него. Даже если у меня не будет надёжного союзника, я всё равно смогу подпортить ему кровь.

И кое-что я смогу сделать против него уже сегодня.

– Ладно, – я потёр живот.

Внутри разлилось тепло, а тяжесть совсем не мешала. Давно так сытно не ел. Уже чувствую себя сильнее. А всего-то надо было навернуть бабушкиного борща.

– Теперь надо будет походить, – я начал вставать.

– А куда это ты? – Анастасия Фёдоровна встревожилась. – Тебе отдохнуть надо.