Первым я заметил Аль-Асиха.

Когда мы спустя несколько минут головокружительной погони по опасному и каменистому склону добрались почти до самого подножья возвышенности, на которой покоился «Кабаний клык», я увидел наемника.

Его грязно-серая рубаха мелькнула в полумраке сумерек, скрылась за большим, в человеческий рост, булыжником.

— Вон он, сукин кот! Далеко не ушел! — обрадовался Бычка, размазывая пот и кровь по лицу.

— За мной! — скомандовал я.

Не пробежали мы и двадцати шагов, как вышли к каменным ступеням — неудобной тропе, на которой тут и там под влиянием горных дождей образовались ямы-вымоины.

Аль-Асих стоял внизу.

— Стой! — крикнул я, вскинув автомат.

Асих не отреагировал. Вернее, отреагировал далеко не сразу. Он обернулся. Но прежде я увидел, почему реакция пакистанца оказалась такой заторможенной.

Меж камней, у подножья невысокой скалы, оголенными ребрами вырвавшейся из тела холма появились душманы.

Шесть или семь боевиков пригнули головы, увидев нас. Потом повскидывали разномастное оружие: кто-то из них оказался вооружен старой винтовкой, кто-то автоматом Калашникова. В руках одного я заметил старинный ППШ.

Я почувствовал, как адреналин холодным потоком расходится по телу. Как от силы хвата сводит пальцы на цевье автомата. Как начинают дрожать готовые к рывку мускулы в момент невероятного напряжения.

Время на миг будто бы замедлило свой бег. Потекло, словно являясь вязкой, сковывающей движения окружающих субстанцией.

Мне не было нужды выкрикивать приказы. Звяга с Бычкой и сами среагировали почти мгновенно: один из них прыгнул за ближайший валун. Другой, стоило ему заметить духов, кинулся под куст желтоватого шиповника.

Я же залег почти там же, где стоял — в неглубокую вымоину у края тропы.

Почти сразу завязалась стрельба.

Первым застрочил автомат Звягинцева. Следом ухнула винтовка грузного, волосатого, словно медведь, душмана.

Асих упал.

Дух застрелил его на месте. А потом, передергивая затвор винтовки, нацелил ее ствол в нашу сторону.

Я выстрелил быстрее. Отправил короткую очередь прямо в духа, поразившего Аль-Асиха.

Я видел, как на его груди и животе дернулась одежда. Как там, куда вошли пули, вспучился его шерстяной чапан.

Душман немедленно согнулся, скрючился. Рухнул на землю лицом вниз. Замер, лежа полубоком.

К этому моменту остальные духи уже прыснули по укрытиям. В серости все крепчающих сумерек заиграли дульные вспышки.

Ситуация была непростой. С одной стороны, мы заняли позицию на господствующей высоте, с другой — враг превосходил нас числом почти в половину. Даже несмотря на первые потери. И тем не менее, даже при таком раскладе сил я видел место для маневра.

Главным было не это. Не бой с внезапным врагом. Не численный перевес противника и наше неудобное положение.

Главным было то, что душман только что застрелил Асиха. Теперь мне придется отказаться от старого плана действий и придумать другой путь, как вызволить товарища. Но то, что я смогу вырвать Алима из лап врага, не вызывало у меня сомнений.

Но и поле боя нельзя было оставлять без внимания. Если бездействовать, противник, имея преимущество в плотности огня, пристреляется, прижмет нас. И сможет закидать гранатами. Нужно было действовать.

— Гранаты готовь! — крикнул я, отправив по вспышке длинную очередь.

Под грохот рвущихся где-то за нами мин и сухой, сливавшийся в единый гул стрекот автоматического оружия, я полез в подсумок, извлек гранату Ф-1.

— Прикрывай! Я метаю!

Бычка разрядился длинной, беспорядочной очередью из-под своего куста. Краем глаза я видел, как его поставленный на магазин автомат буквально пляшет в руках пограничника.

Звягинцев же принялся отправлять врагу частые, но короткие очереди, постоянно перебирая укрытия противника.

Пули свистели над головой. С глухими хлопками впивались в пологие спуски естественных ступеней. Щелкали о камни, выбивая серые в сумерках, но все еще видимые глазу осколки камня.

Разжав усики, я выдернул чеку. Быстрым, четким движением поменял положение тела, оказался на боку, а потом бросил гранату в хаотично растущие валуны, за которыми прятались душманы.

Не успел я вернуться в стрелковую позу и взять автомат на изготовку, как грохнуло.

Большинство душманов успели спрятаться, но один, пораженный осколком прямо за укрытием, потерял равновесие и вывалился на тропу. Бычка немедленно прикончил его длинной последовательностью одиночных выстрелов.

— Готов! Граната! — заорал Звяга.

— Прикрыть Звягинцева! — закричал я, а потом просто приопустил голову и зажал спуск.

Автомат принялся колотить меня в плечо, выплевывая патрон за патроном куда придется. Бычка подключился почти сразу. Казалось, наши автоматы работают почти синхронно, прикрывая Звягинцева.

Не прошло и пяти секунд, как грохнуло во второй раз.

— Пустой! — заорал я. — Бычка, не высовывайся!

Я принялся быстрыми, отточенными движениями менять магазин.

— Давай!

На этот раз в унисон заговорили наши со Звягинцевым автоматы.

Бычка бросил гранату. Бросил, надо сказать, удачно. Грохнуло прямо за одним из укрытий. Автомат душмана, что сидел за высоким, в две трети человеческого роста валуном, замолчал навсегда.

Мы сравняли счет. Остались на равных с духами. Появился шанс, что события пойдут благоприятным образом — перестрелка закончится, а мы и духи просто отступим с позиций. Но, как говорится: «Надейся на лучшее, но готовься к худшему». А худшее случается чаще всего.

К противнику подоспело подкрепление. Еще пять или шесть человек, возникавших то тут, то там, принялись занимать позиции в камнях. Двое выскочили из-за скалы. Еще пара — из расщелины по мою левую руку. Последний, казалось, и вовсе возник из-под земли. Должно быть, двигался ползком.

— Падла! Да откуда они только берутся⁈ — закричал Бычка, хлопая во врага одиночными, — бьешь-бьешь, а их меньше не становится!

Бычкин автомат щелкнул вхолостую, и тот, ругаясь матом, принялся перезаряжаться.

А тем временем плотность вражеского огня росла. Пули принялись ложиться в опасной близости от наших позиций. А о том, чтобы поднять голову, не могло идти и речи.

— Дымы! — закричал я. — Дымы к бою! Будем отходить!

— Есть! — машинально заорал Звяга и достал из подсумка тубус дымовой шашки.

Бычка тоже засуетился, пытаясь неловко вытащить шашку у себя из-под пуза.

— По моей команде! — не прекращая стрелять, крикнул я. — Огонь!

Пограничники вразнобой дернули за шнуры. Шашки загорелись в их руках, словно факелы. Сначала одна, а потом и вторая полетели под душманские камни.

Шашки разгорелись быстро. Спустя несколько мгновений они уже вовсю извергали из себя едкий химический дым. Ветер, блуждавший между скалами и в расщелинах, быстро подхватил удушливый дым. Понес его прямо на позиции врага. Духи утонули в клубах сизого искусственного тумана.

— Ходу-ходу! — закричал я, первым вставая на колено. — Назад! Тут нам делать больше нечего!

Бычка неуклюже зашуршал кустом. Звяга поднялся, вслепую шараша по объемным клубам дыма.

Мы, инстинктивно выстроившись цепью, стали подниматься по холму. Двигаться поближе к стоянке, чтобы найти укрытие и переждать изрядно послабевший обстрел. Редкие свисты гранат и взрывы все еще слышались где-то со стороны «Клыка».

За спинами душманов хлопало. Видимо, где-то в скалах они прятали миномет, а мы наткнулись на его охранение.

Мы шли. Шли тяжелым, натужным шагом. Поднимались выше и выше, но пули все еще свистели над головами.

— А! Сука! — крикнул вдруг Звяга, шедший последним, а потом я услышал, как он упал.

— Звяга! — заорал Бычка и опустился рядом со Звягинцевым на колено.

Я поспешил к погранцам.

Тем временем тройка особо духовитых боевиков прошла сквозь дымовую завесу и вобралась на ступени. Я видел их темные силуэты, проступившие в сумерках у подножья холма.