– Перестань отца учить! – разозлился на дочку. – Плохо меня знаешь. Всегда своих обидчиков наказывал по уму.

– Поживём! Увидим! – продолжала дочь, разжигать меня. – Пока дела на заводе совсем не в твою пользу.

– Опять вы, как кошка с собакой! – встряла Людмила в наш спор. – Сейчас же прекратите балаган в доме!

Повинуясь приказу Людмилы, мы тут же разошлись в разные стороны. Виктория пошла в свою спальню. Переоделся в домашнюю одежду и после ужина в своей спальне сел за освоение персонального компьютера.

До самого позднего ночного времени запускал разные компьютерные программы на русском языке по машинописи и по изучению иврита, который пока никак не мог усвоить в течение трёх лет проживания в Израиле.

До конца первой недели работы на бетонном заводе постепенно втянулся в работу и не ощущал большой усталости. Моя мускулатура, привыкшая к физическим нагрузкам с самого детства, быстро стала расти.

Тяжёлая работа на бетонном заводе пошла мне на пользу. Обратно стал выделяться накаченной мускулатурой среди своих ровесников. Даже парни, которые годились мне дети, стали заглядывать на мои упругие мышцы во время моей работы.

Всё бы хорошо, да вот дома во время сна на четвёртом этаже в своей квартире меня стали доставать комары. Едва успевал лечь спать, как комариная стая тут же облепляла меня со всех сторон.

Даже ночью во сне чувствовал, как комары отскакивают от меня, насытившись моей кровью. Шлёпал ладонью сытых комаров. К утру, мое тело и постель, были похожи на кровавые разборки между мной и полчищем комаров. Так дальше нельзя было терпеть.

Вот только Людмила, лежащая рядом со мной в постели, не была искусана ни одним комаром. Много кратно раз слышал, что людей кусают лишь комариные самки.

Самцы вообще питаются влагой и пыльцой, но ни кровью человека. Выходит, что где-то рядом с нашим домом поселились комариные феминистки, которые предпочитают употреблять себе в пищу только мужскую кровь человека, которая, очевидно, придаёт силы самкам во время их родов.

Никакие средства и мази не могли спасти меня от обнаглевших полчищ комариных самок.

Даже купленный специально к борьбе с комарами огромный светильник с электрической спиралью облеплялся комарами лишь после посещения комарами моего тела.

Насытившиеся моей кровью уцелевшие комариные самки от моего тела летели к огромному светильнику с электрической спиралью и как шашлык зажаривались на нагретой электрической спирали.

За ночь наша квартира наполнялась запахом сгоревших комаров и моей зажаренной кровью.

По запаху сгоревших комаров и моей зажаренной крови можно было подумать, что мы всю ночь занимаемся кремацией трупов людей, которых мы убиваем и сжигаем в течение всей ночи.

Вскоре запахи крематории почувствовали наши соседи. Вызвали к нам полицию, чтобы узнать, чем наша семья занимается в течение каждой ночи. Откуда идёт зловонный запах?

– У меня открылся такой современный бизнес на дому! – разозлился, когда ко мне в квартиру явились соседи и полиция с вопросами по поводу ночных запахов сгоревших комариных трупов и зажаренной моей крови. Люди предпочитают сжигать трупы своих родственников. Прежде чем их хоронить в землю.

Вот открыл на дому собственный крематорий. Вы бы лучше пригласили санитаров потравить комаров, а не полицию травить меня глупыми вопросами. Соседи вызвали специальную службу по травле комаров. Но комаров от этого меньше, ни стало. Каждое утро продолжал выходить из своей квартиры, как с полтавской битвы с полчищами шведов.

В тринадцатом веке мой тёзка Александр Невский смог избавить Русь от полчищ шведов и от немецких крестоносцев Левонского ордена. Вот только мне в течение недели никак не удавалось избавить свое русское тело от огромных комариных полчищ.

Каждое утро вставал с окровавленной постели от комаров. Отправлялся на работу опухший от комариных укусов. Находиться долго в таком положении было опасно.

Мог заболеть малярией или какой-то другой инфекционной болезнью, которую могли занести в меня через укус комариные самки из жарких африканских стран. Надо принять меры.

– Тебе после работы надо сходить в кактусовые заросли рядом с бетонным заводом. – посоветовал мне, рабочий на бетонном заводе, когда узнал причину, опухали моего лица. – Слышал от местных жителей, что плоды кактусов, употребляемых в пищу, и пыльца от цветения кактусов избавляет людей от полчищ комаров. Испытай это на себе.

Ни стал откладывать своё решение в долгий ящик. В этот же день прямо с работы отправился в заросли кактусов, которые росли недалеко от бетонного завода всего лишь через железную дорогу в заповедном лесу.

Мне надо было выйти на край южной промышленной зоны Ашдода. Перейти железную дорогу и углубиться в израильский государственный заповедник, в котором по рассказам местных жителей водились хищники.

Только мне после полчищ комаров не были страшны никакие хищники, которые могли водиться в заповеднике вблизи нашего города.

Хищников в заповедном лесу не встретил. Заросли кактусов увидел сразу, когда углубился в заповедный лес. Кактусы разных видов и сортов росли в основном на песчаном кургане между зарослями кустов и деревьев лиственных пород. К этому времени большинство кактусов зацвели жёлтыми, белыми и другими видами цветов.

У некоторых кактусов были совсем незрелые зелёные плоды. Другие кактусы могли похвастаться зрелыми бледно-фиолетовыми плодами. Скорее всего, прошлогодне созревание плодов с белым пухом на плодах. Именно такие плоды мне нужны.

Вот к этим зрелым плодам кактусов, покрытых лёгким белым пухом, решил пробраться сквозь колючки, которые были на кустах такие острые словно лезвия бритвы или колючей проволоки, окутавшей все запретные зоны на планете.

Так что мне пришлось осторожно с самой маленькой скоростью пробираться к сохранившимся плодам кактусов, которые сохранились в этих зарослях скорее всего по той причине, что никто тут не рискнул сорвать спелые плоды.

Когда мне до кактусовых плодов оставалось расстояние вытянутой руки, то до этого спящий ветерок в вершинах деревьев, вдруг, оживился, с силой дунул на меня прошлогодний, белый пух, с созревших плодов кактуса.

В одно мгновение белый пух зрелых плодов кактуса превратился в белое облачко, которое село на мою одежду мокрую от пота. Пух кактусов прилип не только к промокшей от пота одежды, а также ко всему моему телу мокрому от пота. В один момент, покрывшись пухом кактуса, стал одуванчиком покрытым белым пухом с острыми как бритва иголками.

– Ой! Боже мой! – завопил, во всю глотку, когда белый пух кактуса впился в потное тело, где только мог.

Однажды попавшая мне за шиворот стекловата показалась бы сейчас для меня обычной ватой по сравнению с белым пухом кактусов, который буквально ожог моё мокрое от пота тело своими острыми как бритвы конечностями.

Можно было подумать, что кактус принял меня, за своего врага, рискнувшего забрать у него зрелые плоды или за собрата, на котором можно продлить рождение своего потомства.

В любом случае, кактусу это сразу удалось сделать. Совершенно забыв об опасности напороться на острые колючки кактусов, словно раненый хищник взревел от жгучей боли, пронизавшей моё тело и рванул со всех сил в сторону выхода из кактусовых зарослей.

Мои дикие вопли неандертальца перепугали до смерти не только стаи птиц сорвавшихся с веток ближайших деревьев и поспешивших покинуть заповедный лес, а также ветерок имевший глупость появиться в зарослях кактусов и скрылся где-то в неопределённом месте.

Даже хищники заповедного леса, поджидавшие меня на краю кактусовых зарослей, в страхе скрылись в зарослях заповедного леса, лишь огромные следы хищников, оставшиеся на песке, напоминали о том, что мог быть съеденным хищниками в заповедном лесу.

Однако мои вопли перепугали местных хищников. С воплями раненного зверя, оглушая перепуганную тишину, метался по заповедному лесу в поисках любой влаги. Но кроме жгучей ноги раскалённого на солнце жёлтого песка, вокруг больше ничего не было.