– Ты, как мы видим, из простолюдинов, но человек заслуженный и опытный, истинный воин…
– Столько незаработанных похвал от ваших милостей… Я смущен.
– Одним словом, просим рассудить наш спор, и даже готовы заплатить, если ты не побрезгуешь, парою серебряных кругелей – один от меня, вольного ратника Дувоши, да другой от моего товарища, вольного ратника Мируи! Заплатим честно, оба, невзирая на исход нашего спора, ключ от которого добровольно вручаем тебе…
Ах, вот оно что! Мальчишки просто перенаслушались рыцарских историй у себя, в родительских замках, наверняка более напоминающих шалаши или лачуги… Сто против одного, что это их первый поход за счастьем… Они думают, что это у них усы под носом.
– Впервые в походе, благородные судари?
Оба покраснели: ратник Дувоши розовый по самые уши, а его более кряжистый товарищ, ратник Мируи, и вовсе побагровел.
– Да, ратник, это так, но мы попросили тебя рассудить наш спор вовсе не для того, чтобы ты выставлял на показ свою проницательность, быть может, и непревзойденную, однако же, неуместную.
Я тотчас поклонился обоим по самую гриву, спрыгнул с коня, отвесил еще один поклон, легкий, но уважительный…
– Я готов выслушать обе стороны, и если высказал предположение, показавшееся вам неуместным, то потому лишь, что узнал в вашем вопросе старинный рыцарский обычай, коего, к великому сожалению, нынче очень редко придерживаются на дорогах, даже те, кому самой судьбой и по праву рождения предписано являть собою благодетельный пример окружающим.
Соплякам весьма понравилась почтительная вежливость от грозной черной рубашки, они спешились вслед за мною и подошли поближе. Да какой там грабеж или разбой??? Они действительно ждут от меня совета! Вот только что, по дороге, там еще пыль не осела, я бурчал на самого себя, дескать, мол, скучно стало жить на белом свете, никаких тебе неожиданностей и чудес, кроме отсутствия необходимых приправ в жареном козленке – и на тебе!
Потолкались они, для начала, путаными словами в оба уха с двух сторон, сообразили, что этак не выйдет пользы, и речь повел ратник Мируи, как более основательный и крепкий, в плечах и в разуме. А заспорили они точнехонько на перепутье имперских дорог, не в силах убедить один другого – куда им дальше путь держать? Ратник Мируи считал, что честь и славу можно снискать и не уезжая на край света, что для успеха и удачи им достаточно вступить в пределы наместных владений графов Гуппи, благо до имперского города Большой Шихан всего лишь несколько дней пути, и попроситься там на службу… Наместные владения хуже родовых для военного найма, но зато эти – ближе. А уж кто из них двоих выбьется в сенешали при графах через год-другой – это рассудят боги и судьба. Ратник Дувоши рассуждал совершенно иным образом: он не без оснований предполагал, что чем дальше они отъедут от родных лесов, в поисках судьбы и счастья, тем ярче и всеохватнее будут видны их подвиги во всех пределах империи… и тем горше и безутешнее будут плакать… некоторые гордячки… которые потом спохватятся… запоздало… поймут, что не в золоте счастье… Одним словом, надо спешить на службу в родовые, а не в наместные владения, а именно – далеко на запад, в удел к герцогам Бурым…
– Прошу прощения, благородные судари, но я перебью ваш рассказ словом, которое мне кажется уместным, иначе бы я не решился на подобную невежливость…
– Да, ратник, говори, мы слушаем, как и обещали.
– Отчего служба в родовом уделе вам обоим кажется более предпочтительною, нежели в наместном? Граф Гуппи отважный и справедливый воин, кулак сожмет – и камень хрустнет. И денег у него в достатке, не меньше, я полагаю, чем у любого из удельных… Он ведь на золотых землях сидит дозором, как вы наверняка знаете. Впрочем, и герцоги Бурые богаты… должны бы быть.
– Гм… Нет, Мируи, теперь я скажу! Вот почему, ратник: потому что в родовых уделах воюют чаще! Вот. Бурые почти всегда воюют, а Гуппи изредка, не каждый год даже.
– Но это естественно, благородные судари, ведь наместные владения графов расположены в самом сердце империи, где всегда тишь, а Бурые – на западной границе гнездятся, да и соседи у них буйные.
– Именно поэтому-то я и склоняю своего товарища мчаться туда, к герцогам на подмогу! А ему кажется, что это далеко и не так важно…
– Погоди, Дувоши! Замолкни, прошу тебя, ибо мне послышались в твоих словах сомнения в моей храбрости и готовности добывать судьбу с мечом в руках!
И опять Мируи побагровел, а Дувоши стал розовым по самый лоб…
– Но я вовсе…
– Так. Властию народного имперского судьи, добровольно возложенную на меня великодушными путниками, перебиваю ваши слова в пользу моих. Благородные судари, мне представляется, что я разобрался в хитросплетениях этого увлекательного, воистину сложнейшего вопроса, и готов помочь вам распутать дело, без малейшего ущерба для достоинства и чести каждого из вас. А главное – предложить решение, способное целиком и полностью удовлетворить обоих. Готовы ли вы принять мнение третьего лица, как свое общее?
– Гм… Да.
– Я тоже готов.
Я сомкнул уста, вместо того, чтобы немедленно заговорить, и не торопясь огладил длинную свою бороду, сначала сверху вниз, потом, едва касаясь, дабы не растрепать ровные пряди, снизу вверх – пусть ждут и уважают услышанное решение. Кстати сказать, вовсе не обязательно, что они согласятся его выполнять – и люди, и боги крайне ветрены, когда речь идет о выполнении клятв и обещаний – вполне могут пересудить по-своему, стоит лишь мне сокрыться от спорщиков за ближайшим холмом; но и поступая наперекор услышанному, они с уверенностью нащупают именно то решение, что их устраивают, подобно тому, как алчущий в поисках лакомства человек надкусывает все подряд и вдруг понимает, попробовав очередной плод, например, сливу: яблока ему хотелось, как он раньше не догадался!.. Стоят, раскрыв рты, смотрят на меня, человечки простодушные, а я, для пущей важности, молчу, время тяну, брови сдвинул в кучу, откашлялся, бороду в покое оставя, кулаками бока подпёр…
– Г`ха!.. Если вы оба, благородные и воинственные судари, вознамеритесь и дальше препираться, каждый отстаивая свое мнение, то вам предпочтительнее сойти с перекрестка, дабы не устрашать своим воинственным видом случайных прохожих, но следовать бок о бок дальше, по большой дороге, ведущей на запад – до тех пор, пока вам обоим по пути – и там уже, на нужном перепутье, расстаться, отныне продвигаясь каждый своим разумением, либо напротив: объединить желания и мчаться дальше к западным рубежам, к владениям герцогов Бурых, либо, также вдвоем, взять чуть севернее и обосноваться в имперских владениях наместника графа Гуппи…
Оба молодца недовольно зашевелились, сударь Мируи успел даже кашлянуть, прочищая горло для возражений, но я был начеку.
– Однако, есть и то решение, ради которого я взялся помочь в разрешении сего трудного спора: поворачивайте оба на юг, благо необходимое перепутье под нами – вот оно, а потом, далее – сами увидите где – на юго-восток, к владениям маркизов Короны! Это ближе, чем дальние западные земли, но зато они гораздо более беспокойные. Именно там можно стяжать славу и богатство, я уж не говорю о рыцарских знаках отличия и возможности взрастить в себе великие боевые умения! Но…
– Слушай, Мируи, а ведь точно!
– Погоди… Но? Ты произнес «но», уважаемый ратник. Поясни же свою запинку?
– Я сказал «но» – ваша правда, благородный сударь, и заминки две, а не одна. Во-первых, во владениях маркизов Короны принято приносить пожизненную присягу, от которой вольны освободить присягнувшего только высшие властью, в сравнении с маркизами, а таковых нелегко сыскать на грешной земле империи… Разве что Его Величество император, да его Высочество престолонаследник… Да в особых случаях, чрезвычайно редко – главнокомандующий имперскими войсками, либо его Святейшество верховный жрец Главного храма.
– А во-вторых?
– А во-вторых, условия службы в юго-восточном уделе таковы, что даже пожизненная присяга для храбрых воинов сплошь и рядом оказывается там недолга. Как и сама жизнь. Трусов же в полках маркиза просто не держат.
