- Хорошая позиция. - Хмыкает. - Но неправильная. Я обеспечиваю нас. Основные расходы держатся на мне. Я устаю, и мне хочется отдохнуть. Не должен же я ещё и с тобой возиться?!
- Возиться? - Фыркаю, посмеиваясь. - То есть со мной отдыхать нельзя? Со мной не отдыхается? Раньше тебя всё устраивало.
- Раньше ты...
- Уходи! - Перебиваю. - Собирай свои вещи и уходи, Гаврилов. Я видеть тебя не хочу. И завтра же поеду в ЗАГС подавать заявление на развод.
- Давай решим всё? Поговорим? - Делает шаг ко мне, но я отступаю.
- Нам больше не о чем говорить. Измену я не прощу. Измена — это первый из двух пунктов, которые я никогда не прощу. - Держусь. Держусь изо всех сил.
- Какой второй?
- Рукоприкладство. - Отвечаю, совершенно не понимая, зачем ему эта информация. Он меня даже в сексе никогда не шлёпал. Хотя иногда хотелось.
- Юль, это всего шаг назад. Мы можем сделать несколько вперёд, и всё будет хорошо. - Хватает за руку, и на глазах всё же появляются непрошенные слёзы.
- Смешно. - Я действительно смеюсь. Громко, раскатисто. Так, что самой становится страшно. Страшно за свою психическую уравновешенность. - Уходи.
- Я никуда не уйду. - Отпускает, смотря на меня с высока. - Это и мой дом тоже.
- Хорошо! - Всплескиваю руками. - Тогда уйду я.
- А спагетти? - Кивает на готовящееся сзади меня мясо.
- Коллега приготовит. - Улыбаясь, выдвигаю мусорное ведро из-под раковины и вываливаю в него сначала мясо, а затем и спагетти. - Всего хорошего!
Лечу в нашу комнату, по пути захватив чемодан из кладовки, и наконец позволяю себе заплакать. Как казалось мне ещё пять минут назад, от этого мне станет легче. Но не стало. Наоборот. Груз боли от измены лёг так массивно, что стало тяжело дышать, а в глазах потемнело. В голове тут же начались носиться картинки прекрасных моментов рядом с ним. Наше знакомство, первый поцелуй, первый раз, куча свиданий, комплиментов, подарков и приятных слов. Мозг нарочно начал путать меня и заставлять задумываться над тем, чтобы его простить. Но нет. Такое я не смогу простить. Даже если сделаю вид.
Помню, как в начале отношений Тош... Антон переписывался с какой-то девочкой. Так, просто общение, без флирта. Об игре, в которую они вместе играли, способах её прохождения и так далее. Мне было ужасно неприятно. Он извинился, я простила, больше такого не повторялось. Я простила, но лишь на словах. Потому что я до сих пор помню это. До сих пор чувствую дискомфорт от маленькой лжи. А значит, измену я не смогу простить. Даже если очень захочу.
Закидываю в чемодан первые попавшиеся вещи и прижимаю крышку, наскоро его застёгивая. Пишу сообщение Наташке, что ей можно остаться у Лены на ночь, и она отправляет мне кучу сердечек. Выдыхаю. С ней поговорю завтра.
Даже не переодевшись, выхожу на улицу, вызывая такси до маминого дома.
- Ты серьёзно уедешь? - Из дома вылазит муж, когда уже таксист загружает мои вещи. - Это глупо.
- Глупо было разрушать семью из-за одного наваждения. Прощай, Гаврилов. - Прыгаю на заднее сиденье, командуя водителю немедленно трогаться с этого чёртова двора.
Уехала я с огромной решимостью, но даже маленького плана, что делать дальше, у меня нет. Но обязательно будет.
Глава 3. Гриша
Юлия.
- Что случилось? - Мама выпрыгивает из дверей, как только я выгружаю во двор свой чемодан. - Дочка!
- Всё нормально, мам, я просто соскучилась. - Не хочу сразу бросать в неё снегом, поэтому натягиваю улыбку и качу чемодан к дому.
- С таким багажом? - Недоверчиво.
- Сейчас расскажу всё, мам. Дай мне, пожалуйста, немного выдохнуть. - Чмокаю её в щёку и, бросив шкаф на колёсиках в коридоре, прохожу на кухню. - Давай чай попьём? С моим любимым малиновым вареньем.
- Конечно-конечно! - Услышав, что я собираюсь потреблять её старания, мама подбирается и уносится куда-то прочь, оставляя меня на пару минут наедине со своими мыслями. И это ужасно. Они мучают меня. Добивают.
- А вот и я! - Появляется с большой коробкой каких-то трав и баночкой варенья. - Сейчас будем лечить хандру. - Улыбается. - Что этот негодник натворил? - Высыпает целую горсть травы в заварочник, а баночку ставит на стол. Также достаёт сливочное масло, мягкий тёплый белый хлеб и чашки.
- Что? Откуда ты... - Обескураживает.
- Мне не пятнадцать лет, Юль. Я уже многое в этой жизни повидала... И горечь от мужского косяка могу отличить от проблем на работе. Тем более ты с чемоданом. Значит, надолго. Поссорились?
- Он мне изменил.
Заварочник из маминых рук вываливается, падает на пол и разлетается на миллион маленьких сверкающих стёклышек.
- Я не ослышалась? - Руки родительницы трясутся, и она судорожно пытается убрать этот ужас с пола. Встаю, чтобы ей помочь.
- Нет. Изменил. Сам признался в этом. - Веником сгребаю все остатки и выбрасываю в мусорное ведро. - Между разговором о моём дне и работе. С коллегой. На корпоративе. Представляешь? - Всхлипываю.
- Не думала, что Тоша на такое способен. Он любит тебя. - На её глазах тоже появляются слёзы, и я жалею о том, что вообще ей рассказала. Надеюсь, ей не станет.
- И я так думала, мам. И я. - Хмыкаю. - Ладно, жизнь не кончена же, да? Всё будет хорошо.
- Ты собираешься развестись? - Теперь уже мама сидит, а я навожу чай.
- Да. - Отвечаю уверенно. Это единственное, в чём у меня нет сомнений. Я не хочу быть дальше с человеком, который меня предал.
- Уверена? - Шепчет, ковыряя ложкой чашечку с вареньем, которую я налила. - Может...
- Нет, мам. Я уверена. Это конец. - Киваю, присаживаясь напротив.
- А как же Ната?
- Объясню ей всё. Но по-своему. Девочка взрослая. Должна понять. Я надеюсь. Но про измену говорить не стану. Просто не смогу её так травмировать. Придумаю что-нибудь другое.
- Хорошо. - Кивает, кладя свою руку на мою. - Я поддержу вас. Оставайтесь только тут, дочка. Мой дом — и твой дом.
- Не могу, мам. До работы далеко. Чуть позже сниму квартиру. Сегодня просто не хочу с этим возиться. Я тебя люблю.
- Хорошо. Как скажешь. - Отпивает глоток горячего чая.
Мы так сидим до глубокой ночи, сменяя чашки. Она пытается отвлечь меня разговорами о соседях, тётях, дядях, племянниках и тридевятых родственниках. Я рассказываю ей о работе, о проблемах подросткового возраста у Наташи, о подругах. Но ни то, ни другое не помогает.
