– Я предполагаю, что он ночует на какой-то брошенной барже, а день проводит где-то возле пирсов или каналов, – заявил Леон подчеркнуто миролюбивым тоном. – Пожалуй, я начну поиск с причалов Суррейского канала, где он любил играть в детстве.

– Спокойной ночи, – кивнула Дебора, направляясь к двери. – Дальше провожать меня не надо, мне поможет шофер.

Кейт не стала возражать, кивнула в ответ и, отступив в прихожую, взглянула на автомобиль, стоявший напротив дома. Из него выскочил шофер в униформе и, подбежав к хозяйке, услужливо подхватил ее под локоть и повел по дорожке к машине. Кейт наблюдала все это машинально, думая о завтрашнем утре. Удастся ли найти Мэтью? Как далеко от дома он забрел?

Сон долго не шел к ней в эту ночь.

Утром Леон пошел к Джеку. Тот отворил дверь, одетый лишь в пижамные штаны. Узнав причину столь раннего визита, он тотчас же согласился помочь.

Менее приветливо встретил незваного гостя старый Чарли.

– Разрази меня гром, Леон! Ты всегда встаешь в такую рань? В мою дверь никто не стучался в этот час еще с тех пор, как полиция пришла арестовывать меня за ограбление банка в Катфорде. Это было незадолго перед войной.

– Боже, это ты, Леон! Что стряслось? – вытаращил глаза мистер Ниббс, встретивший гостя в шикарном красном махровом халате. – Ты хочешь, чтобы я помог тебе искать Мэтью? Разумеется, я помогу, старина. Вот только приготовлю термос с чаем. Поиски могут затянуться, не так ли?

– Черт бы тебя побрал, дружище! Оказывается, ты ранняя птаха! – дружелюбно проворчал Дэнни, высунув голову в окно спальни. – Даже голуби еще спят.

Керри села на кровати и взволнованно спросила:

– Что случилось? Кто там?

Дэнни почесал подмышку и стал одеваться.

– Леон решил поискать Мэтью возле реки. Ему требуется помощь. Ты не знаешь, где мои брюки? Не могу их найти. – Сонно моргая покрасневшими глазами, он обвел взглядом спальню.

– Посмотри в ванной, – ответила Керри, с трудом веря, что этот банальный разговор происходит наяву. Как же он не замечает, что с ней творится? Почему не видит, как она изменилась? Ее охватил стыд. Неужели только вчера Зак Хемингуэй сжимал ее в объятиях и говорил, что она самая красивая женщина на свете?

Дэнни направился в ванную. К немалому удивлению Керри, ощущение вины перед мужем сменилось безмерной радостью. Она почувствовала необыкновенную бодрость и желание жить. У нее словно пелена упала с глаз, она ощущала какую-то чудесную силу. И все лишь потому, что она влюбилась в Зака Хемингуэя, бесповоротно и безудержно. Керри стало страшно.

– Дорогая, приготовь мне сандвич и чай, пожалуйста, – вернул ее к действительности голос Дэнни.

Она вздрогнула и обернулась: он входил в комнату, на ходу застегивая ширинку брюк, которые обнаружил в ванной. Не замечая ее странного взгляда, небритый и неумытый супруг продолжал ворчать:

– Не представляю, как это докеры каждый день встают затемно! Я люблю поспать, ты знаешь.

Керри подумала, что вчерашнее ей, наверное, приснилось. Вот она, ее настоящая жизнь, ее законный муж, с которым она прожила многие годы и которого когда-то любила. Он, конечно, не красавец, но она к нему привыкла. А то, что произошло накануне вечером, слишком невероятно, чтобы стать реальностью. И нельзя допустить, чтобы это повторилось. Потому что если это вновь произойдет…

– Ты спишь, Керри? Я же просил приготовить мне чаю! Пошевеливайся! Чего ты ждешь? Рождества? – снова ворвался в ее грезы голос Дэнни.

– Но мне хочется пойти вместе с тобой! – воскликнула Кристина, спуская длинные ноги с двуспальной супружеской кровати с латунными шариками в изголовье. – Мне ведь больше нечем заняться!

– Право же, дорогая, ты словно жалуешься на безделье, – пробурчал Джек, натягивая джинсы вместо сшитых на заказ брюк. Наверняка им предстоит побывать не в самых чистых местах – в доках и на причалах. – Да моя мама и бабушка расстались бы с коренными зубами за возможность бездельничать с утра до вечера!

Кристина молча подняла руки, стягивая через голову обшитую кружевами ночную сорочку. Назревал очередной скандал, что в последнее время случалось все чаще и чаще. Она не видела смысла напоминать мужу, что она ему не мама и не бабушка, ей хочется создать нормальную семью. В конце концов, после того как она потеряла стольких родственников во время войны, она имеет на это право! Раз уж Господь не дал им своих детей, можно усыновить ребенка из приюта.

Кристина надела шелковые трусики и, протянув руку за бюстгальтером, не удержалась от признания:

– Джек, я хочу сходить в агентство! Я понимаю, дорогой, что тебе не по душе моя затея, но годы идут, а своих детей у нас нет! Мне уже тридцать пять, в этом возрасте у моей бабушки было шестеро…

Она так разволновалась, что перешла на идиш, звучащий для Джека, как немецкий. Он вздрогнул и взглянул на нее с беспокойством и удивлением. Как можно даже думать на языке народа, погубившего стольких евреев? Это не укладывалось у Джека в голове, впрочем, как и многое другое в поведении супруги. Взять хотя бы ее затею с усыновлением ребенка из сиротского приюта. Разве он против детей? Но ему хочется иметь собственного ребенка! Его натура всегда противилась любому эрзацу, он был из породы людей, которые хотят иметь все только самое лучшее, натуральное! И менять свои устоявшиеся привычки и вкусы в таком важном вопросе, как дети, он не собирался.

– Нет, милая, – произнес он, изо всех сил стараясь казаться спокойным и вежливым. – Ты прекрасно знаешь, что я об этом думаю. Где гарантия, что нам не достанется ребенок с дурной наследственностью? Откуда нам знать, что он не страдает эпилепсией или астмой? А вдруг кто-то из его родственников был сумасшедшим?

– Все рискуют, заводя детей! – парировала Кристина, тряхнув головой и рассыпав по плечам шелковистые темные волосы. Она оставалась полуобнаженной, и ее бледная бархатистая кожа оливкового оттенка, узкая талия и полные тугие груди с сосками-виноградинами, как обычно, возбуждали Джека.

Как же он сможет ей возражать, если способен думать, глядя на нее, лишь о любовных утехах? Отшвырнув тенниску, которую намеревался надеть, Джек страстно прохрипел:

– Кристина… – Время для соития еще оставалось.

Она угадала по выражению его глаз, к чему он клонит, и, схватив лифчик, стала надевать его трясущимися от злости руками. Ей сейчас было не до глупостей. Слова мужа привели ее в ярость. С трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, она прошипела:

– Ты даже не понимаешь, что говоришь так же, как фашисты! Они тоже не могли смириться с возможностью рождения ущербных детей и стремились истребить всех неполноценных…

– Боже правый! Что за чушь ты несешь! Как ты смеешь сравнивать меня с нацистами! Это возмутительно! – воскликнул потрясенный Джек.

– В самом деле? – Сверкнув аметистовыми глазами, Кристина сорвала с вешалки в гардеробе блузку. – Лично я не вижу никакой разницы!

Такой отвратительный оборот их размолвки еще не принимали. Джек чувствовал, что нужно остановиться, пока не поздно. Но как? Не мог он заставить себя извиниться перед ней. Да и за что ему, собственно говоря, извиняться? Чем он ее оскорбил? Уж если на то пошло, просить прощения следовало не ему, а ей!

В этот момент с площади раздался голос Леона.

– Мы уже идем, Джек! – крикнул он. – Встретимся возле причала на Суррейском канале!

Джек подбежал к окну и, высунувшись из него, крикнул в ответ:

– Подождите секундочку, я сейчас спущусь! – Он закрыл окно и, обернувшись к жене, сказал: – Продолжим этот разговор в другой раз. Сейчас нужно разыскивать Мэтью. А ты могла бы составить компанию Кейт. Ей требуется моральная поддержка, она подавлена горем.

Иного выхода из создавшегося положения он не нашел. Теперь он мог по крайней мере быть уверен, что застанет Кристину в нормальном расположении духа, когда вернется вечером домой. Натянув тенниску, он сбежал по лестнице, размышляя о том, что отложил все важные дела, намеченные на сегодня, из-за поисков чужого ребенка. А ведь ему нужно было встретиться с Джеком Соломонсом и договориться с ним о партнере для Зака Хемингуэя. Потом он собирался обсудить с одним подпольным дельцом условия проведения собачьего боя. Но отказаться помочь своей старой подруге Кейт Эммерсон он не мог и счел нужным отправиться на поиски пропавшего Мэтью.