Несмотря на мех, оба больше напоминали насекомых, чем млекопитающих, – у каждого имелись по два фасеточных глаза размером с мой кулак и четыре мандибулы, расположенные вокруг рта. Мандибулы находились в постоянном движении: сначала две боковые яростно терлись друг о друга – так мухи потирают передние лапки, прежде чем накинуться на еду; потом боковые мандибулы широко раздвигались, освобождая место для верхней и нижней, которые начинали вытирать губы, словно за последние несколько мгновений к ним что-то прилипло. После чего цикл повторялся снова.

Что касается тел, то у чужеземцев было по две руки, коротких, но мускулистых, заканчивающихся четырьмя когтистыми пальцами, один из которых напоминал большой человеческий. На первый взгляд, существа опирались на три ноги; однако при детальном рассмотрении стало ясно, что ног всего две (похожие на кроличьи), а третья «конечность» – толстый хвост, заканчивающийся чем-то вроде хитиновой «лопаты»; ее края выглядели очень острыми, а хвост достаточно мощным, чтобы с огромной силой двигать «лопатой». Может, для существ, роющих норы под землей, полезно иметь на хвосте «лопату», но одновременно это мощное оружие, в особенности при нападении сзади. Действительно, имея «лопату» на хвосте, а впереди когти и мандибулы, эти существа превращаются в серьезных противников при столкновении с ними в узком туннеле.

В то же мгновенье, как «жуки» появились, Фестона упала на землю, откатилась в сторону и вскочила с нацеленным на них пистолетом в руке. У чужаков не было при себе никакого видимого оружия, и поведение их не несло ни малейшего признака агрессии. Не опуская пистолета, моя подруга сказала:

– Приветствую вас. Мы разумные существа, принадлежащие к Лиге Наций, просим проявить к нам гостеприимство.

Мохнатые «жуки» повернулись в ее направлении, для чего им пришлось слегка подпрыгнуть; маневр был проделан неуклюже, но тем не менее они не разорвали физического контакта между собой, по-прежнему прижимаясь друг к другу. Оказавшись лицом к моей подруге, они несколько секунд молчали… достаточно долго, чтобы у меня возникли сомнения насчет того, что они поняли ее. Может, они говорят только на своем языке, тогда, по счастью, я смогу служить для них переводчиком. Однако только я собралась перевести сказанное Фестиной, как «жук» с черным мехом открыл рот, и из его глотки выкатился мерцающий золотистый шар.

Никогда в жизни не видела, чтобы кого-то вырвало мерцающим золотистым шаром! Он был размером с мою голову и казался не твердым, а сотканным из плотного тумана и по консистенции очень напоминал Нимбуса (который, как известно, продукт биоинженерной мысли шадиллов). Шар воспарил над головой черного «жука» – и вдруг из него донесся голос.

– Приветствуем и мы вас, – по-английски произнес он.

Звучал голос в точности как у самой Фестоны; это сбивало с толку – казалось, будто моя лучшая подруга говорит из туманного шара, зависшего над головой «жука». Вообще-то, если бы мне пришла в голову идея создать шар для связи с другими, я бы тоже постаралась, чтобы шар имитировал голос собеседника как можно ближе к оригиналу. Тогда исходящая из туманного шара речь звучала бы на частоте, доступной восприятию собеседника, но и была бы приятной для его слуха. Если бы мне вздумалось создать говорящий туманный шар, я бы тоже послала его плавать над своей головой, чтобы четко обозначить, с какого направления исходит голос… И все же сама идея казалась мне ужасно мерзкой, и на месте чужаков я не стала бы использовать туман в качестве посредника для связи. В особенности если этот туман пребывал у меня в животе, пока в нем не возникла нужда.

– Я Имма, – заявил туман над черным «жуком». – А это мой друг Эстикус.

Коричневый «жук» дважды щелкнул мандибулами, видимо, в знак подтверждения сказанного, хотя выглядело это устрашающе.

– Вы супруги? – спросила я.

– Да, – прозвучал ответ. (Конечно, говорил туманный шар над тем, кто назвал себя «Имма»; по-видимому, «жук» каким-то образом передавал шару свои мысли, а тот озвучивал их на английском.)

– Ты муж или жена?

Молчание. «Жуки» просто таращились на нас своими выпученными глазами. Возможно, их обидела моя неспособность отличить мужчину от женщины, но что делать, если никаких внешних половых различий не наблюдалось? Я решила рассматривать Имму как жену: она сразу же взяла на себя роль лидера, и, кроме того, этот голос, почти в точности как у Фестины…

– Вы шадиллы, – спросила я, – или фуентес?

– Нас называли и так, и эдак, – ответила Имма, – но мы сами называем себя иначе.

Второй «жук», Эстикус, вздохнул. Негромкий вздох, в результате которого из его рта выскользнул еще один мерцающий шар. Он пробормотал, не успев даже занять позицию над головой Эстикуса:

– Мы не шадиллы и не фуентес. Мы тахпо.

Я смотрела на него с удивлением, вызванным двумя причинами. Во-первых, голос, исходящий из туманного шара над головой Эстикуса, звучал очень знакомо; это был мой собственный голос! Ну, не совсем мой в том смысле, что для меня самой он звучал чуть-чуть иначе; однако мне говорили, что человек никогда сразу не узнает, не воспринимает собственный голос в точности так, как другие.

В этом была определенная логика – я имею в виду, что Имма имитировала Фестину, а Эстикус – меня. И все равно не слишком приятно, когда какой-то чужак говорит твоим голосом: словно общаешься со своим двойником, прямо мурашки побежали по коже…

Второй причиной моего удивления стало то, что на нашем языке (и, следовательно, на языке шадил-лов) тахпо означает «последние»… или, точнее, – «остатки», «отбросы». Что бы Эстикус ни имел в виду, произнося это слово, Имма осталась недовольна – судя по тому, как она предостерегающе толкнула его бедром. Не знаю, хотела ли она, чтобы мы заметили ее действия, но удар был достаточно силен, чтобы Эстикус вздрогнул.

Едва ли острый взгляд разведчика не зафиксировал эту реакцию, однако моя подруга внешне никак это не продемонстрировала. Ее речь звучала вполне нейтрально:

– Мы рады с вами познакомиться, да вот только обстоятельства не слишком удачные. Зачем вы захватили наш корабль? Если мы по нечаянности оскорбили вас… – Она бросила быстрый взгляд в мою сторону, как будто это я спровоцировала шадиллов на достойные порицания действия, что было в высшей степени несправедливо, поскольку они первыми дурно повели себя. – Если возникла та или иная проблема, давайте обсудим ее и разрешим полюбовно.

Имма издала горлом скрежещущий звук – то ли проявление гнева, то ли шадиллский вариант смеха, то ли просто прочищая горло, точно не скажу.

– Адмирал Рамос, – заявил ее туманный шар, – нам известна твоя репутация… дубликаты адмиралов Ри и Маклеод докладывали нам обо всей деятельности межзвездного флота. Мы знаем, что ты существо умное, и, надо полагать, поймешь – вы видели слишком многое, чтобы мы могли отпустить вас. Этот зал, например. – Она ткнула когтем в сторону мини-перца, лежащего в фонтане. Собственно, маленький желтый плод уже фактически исчез; на его месте возникла студенистая масса. – Мы в недоумении, как вам удалось так безошибочно найти дорогу сюда. Жаль, что мы не заметили вас до того, как вы оказались у фонтана. Весьма вероятно, . что вы видели и другие секреты нашего корабля: секреты, которые не должны стать достоянием внешнего мира.

– Тогда задержите нас здесь, но отпустите всех остальных – участников крестового похода кашлингов и экипаж «Королевского гемлока». Они же не видели ничего.

– И все равно им известно слишком многое, – ответила Имма. – К примеру, они знают, что проникновение в звезду многократно подзаряжает поля ССС.

Шар над ее головой слегка изменил форму – из него вырвался клочок тумана, описал круг и снова утонул в золотистом мерцании. Это была демонстрация того, как «Звездная кусака» сделала петлю вокруг солнца, прежде чем в конце концов проникнуть в него. По правде говоря, я позавидовала шадиллам, чьи туманные шары могли не только осуществлять перевод на английский, но и создавать изумительные зрительные эффекты.