© Логунова Е. И., 2026

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2026

В комнатах на женской половине дома густо пахло розами, что цвели во внутреннем дворике. Сквозь резные деревянные ставни пробивались лучи заходящего солнца, золотисто-розовыми полосами ложась на знаменитые карабахские ковры с замысловатыми узорами. За стеной слышался мирный плеск фонтана, изредка звучали голоса прислуги, но в покоях царила тишина, нарушаемая лишь скрипом пера. Ашхен отложила его – устала, размяла тонкие пальцы.

Перед ней на конторке орехового дерева лежал лист плотной бумаги, в верхней четверти испещренный ровными строчками на армянском – письмо отцу, которого она не видела уже два года.

«Дорогой отец, Мелик Саак.

Сегодня утром мой супруг в знак своей любви и уважения к нашему роду преподнес мне дивный дар – бриллиант редкой красоты, холодный, как горные вершины, и сияющий, как утренняя звезда. Он назвал его «Буз Шахбиним» – будто сама зима подарила мне свою слезу, превратив ее в алмаз…»

Молодая женщина снова взялась за перо и замерла, задумчиво глядя на слабо поблескивающую серебряную чернильницу. Письмо отцу – это очень важно, нужно верно подобрать слова.

– Ай!

Рыжий комочек внезапно запрыгнул на стол. Котенок, еще совсем молодой, с шерстью цвета осенних листьев, уселся прямо на край листа, любопытно тычась мордочкой в перо.

– Ну, что тебе нужно, Шади? – прошептала Ашхен, но в голосе ее не было раздражения, лишь усталая нежность.

Котенок, понимая, что привлек ее внимание, довольно мурлыкнул и потянулся лапкой к чернильнице. Ашхен быстро отодвинула сосуд, но капля все же упала на бумагу, расплывшись синим пятном.

– Ну вот, ты все испортил… – вздохнула женщина, но тут же улыбнулась и осторожно взяла котенка на руки.

Проказник устроился у нее на коленях, свернувшись клубком.

За окном, в саду, запела птица – звонко, настойчиво. Птица была свободна и вольна лететь за высокие стены замка-крепости с восемью башнями, через горы, в Шушу, где когда-то был дом Ашхен. И прямо сейчас, возможно, ее дорогой отец сидел там в кружевной тени виноградных лоз и думал о любимой дочери.

Ашхен отложила в сторону испорченный лист и взяла новый. Котенок, наконец успокоившись, дремал у нее на коленях, а она писала, подбирая самые правильные слова и выводя аккуратные буквы…

Если бы знала, что ее письмом будут зачитываться двести лет спустя, старалась бы еще больше.

– Эй, народ! А у вас тоже динозавры в кровати? – сунувшись в номер из коридора, спросил Денис.

– Кто, кто у нас в кровати?! – Трошкина, не отходя от мойки, качнулась в сторону, чтобы заглянуть в открытую дверь своей спальни.

В кровати там вольготно раскинулся брат мой Зяма. Мускулистый, с распущенными кудрями, в одном полотенце на бедрах, он выглядел вполне доисторически-первобытно, но на динозавра все-таки не походил. Походил на пещерного человека, каким в глубине души и является. Иначе не проявил бы себя замшелым домостроевцем, валяясь в постели, пока две слабые женщины готовят ему полдник.

– Какие динозавры? – Полюбовавшись своим любимым, Алка повернулась к моему.

– Диплодоки, – без промедления ответил Денис, решив, что его просят уточнить вид и породу ящеров.

Он в них неплохо разбирается, не зря штудировал специальную литературу. На Новый год мы с ним подарили Кимке, моему племяннику, Большую иллюстрированную энциклопедию динозавров, и прежде чем попасть в руки ребенку, она была от корки до корки прочитана полицейским майором.

Чтоб его коллеги так тщательно вещдоки изучали, как Денис Кулебякин – вклеенные в книгу кусочки разноцветной тисненой кожи!

– У вас в кровати диплодоки? – Потеряв надежду получить внятный ответ от Дениса, Алка посмотрела на меня.

– Думаю, имеются в виду лебеди из полотенец, – предположила я, переставляя на поднос бокалы.

– Их я уже деконфигурировал, – подал сонный голос из спальни Зяма.

Какое слово выбрал, а? Наша мама-писательница была бы в восторге.

– «Что вы делали в Египте? – Деконфигурировали динозавров!» – Трошкина тоже восхитилась, но тут же сменила тон, скомандовав: – Денис, открывай шампанское! Зяма, иди к столу!

– Только не в шкуре динозавра! Оденься! – добавила я, опасаясь, что братец так и явится в одном полотенце.

Не стоило так уж шокировать общественность. Хватит и того, что мы собрались трапезничать средь бела дня.

Мы приехали в Египет аккурат в Рамадан, когда мусульманам нельзя вкушать пищу до заката. Иноверцам это позволительно, но лучше все-таки проявлять понимание и не запихиваться едой напоказ. Мы специально накрыли стол к полднику на веранде апарта Алки и Зямы, потому что он выходит на закрытый внутренний дворик с бассейном, а не на оживленную городскую улицу, как наш с Денисом.

Зяма вышел из спальни в шортах, с майкой на плече и скрылся в коридоре со словами:

– Позову наших старейшин.

Вот это слово мамуле вовсе не понравилось бы. Она восхитительно моложава, да и настоящими старейшинами в нашем семействе по праву являются бабуля и ее муж Василий Алибабаевич. Правда, они не так давно вступили в брак и еще считаются молодыми супругами. И кстати, в самом деле будто сбросили по паре десятков лет, так что даже у малыша Кимки язык не поворачивается называть их прабабушкой и прадедушкой. Они у него Буль и Дуль – производные от «бабуля» и «дедуля».

Буль и Дуль живут в Анталье, куда и забрали на время нашего египетского вояжа самого младшего члена семьи. В Средиземном море в феврале еще не поплаваешь, но у Василия Алибабаевича квартира в элитном ЖК с превосходной инфраструктурой, включая бассейн с подогревом. На семейном совете большинством голосов было решено, что в обжитой Анталье нашему инфанту будет комфортнее, чем в незнакомой пока Хургаде. В Египет мы отправились впервые и без длительной предварительной подготовки: возможность подвернулась внезапно.

Не думала, что я стану свидетелем такого чуда.

Мне казалось, мой любимый майор Кулебякин оставит службу в органах и этот бренный мир одновременно – и хорошо еще, если седым старичком-генералом, а не во цвете лет, столкнувшись с бандитской пулей. Но незадолго до Нового года неожиданно произошел мощный тектонический сдвиг в одном крупном российском банке, и рулить его региональным подразделением пришел давний добрый знакомый Дениса. Он десантировался из столицы в одиночестве, новую команду формировал уже на месте и руководить службой безопасности позвал моего любимого майора. А у того как раз чрезмерно вырос и крайне заострился зуб на собственное полицейское начальство, безобразно долго мариновавшее майора на подполковничьей должности без присвоения соответствующего звания. И когда на финише года Кулебякина на служебной лестнице снова обошел очередной генеральский сынок, резво прыгающий через ступеньку, терпение моего милого лопнуло.

Вот так и вышло, что я получила потрясающий новогодний подарок – любимого мужчину, внезапно ставшего свободным от всех обязательств и клятв, кроме тех, что были даны лично мне.

Теперь Денису не нужно было вставать на утренней заре, пропадать на службе дни и ночи, срываться по звонку с места в карьер в любое время суток и проводить редкие отпуска исключительно на просторах нашей родины. Став штатским, он получил возможность выезжать за границу! А приступить к новой работе ему предстояло только в марте.

Правда, приличного выходного пособия отставному майору не дали, так что шиковать ему было особо не на что. Но тут случилось второе чудо – уже из разряда обыкновенных: мой брат Кизимир, довольно известный в наших широтах дизайнер, получил от знакомого российского инвестора заказ на оформление внутренних помещений апарт-отеля в Хургаде.