<p>

         Варвара Анатольевна Каргина ненавидела людей. Они раздражали её неимоверно начиная с сопливого детства, когда неразумные родители отказывались покупать ящик мороженого или противная подружка не хотела делиться новой игрушкой и бежала за помощью к взрослым, вытирая слёзы из-за вполне заслуженного этой мелочью синяка. Чем старше Варвара становилась, тем сильнее портился характер. За сварливый неуживчивый норов за глаза прозвали каргой. Окружающие сторонились молодой девушки с колючим пронзительным взглядом. У них складывалось ощущение, будто внезапно угодили в разросшиеся кусты чертополоха, чьи колючки пронзают так неосмотрительно попавшееся тело. Более близкое знакомство тоже не вызывало положительных эмоций. Постоянное недовольство всем на свете, не исключая и самого собеседника, даже если тот не отличался красноречием, до такой степени искажало миловидные черты лица, что дальнейшее общение представлялось угрозой для психического здоровья. "Я смотрю фильмы и читаю книги в жанре ужасов, но в обычной жизни предпочитаю видеть рядом с собой что-то менее кошмарное и более приятное глазу, – признался как-то один из потерпевших. – Медуза Горгона никогда меня не вдохновляла".</p>

<p>

         Рабочий коллектив также не оправдал ожиданий Варвары Анатольевны. Так, она искренне считала и, не церемонясь, давала понять коллегам, какого низкого мнения придерживается насчёт их умственных способностей, а также культурного и социального уровня. Подчёркивая при этом, какое неслыханное везение выпало на их долю, ведь теперь у них появилась возможность впитывать знания и опыт самой Варвары Анатольевны, которыми она щедро, исключительно по доброте душевной, делится с подобными недоумками. Но окружающие почему-то не спешили оценить это преимущество, тем более что советы, сначала бесплатные, по мере увеличения стажа работы, перестали быть таковыми. Благородство натуры этой женщины проявилось в скидке 3%. "Мы же одна команда", – любила она повторять, начиная обычный рабочий день с осмотра своих владений.</p>

<p>

         Подняв себе настроение критикой коллег (вернее, в её понимании, указанием ошибок и недочётов), а также тихим недовольством или ссорой,  с чувством хорошо выполненного долга удалялась на своё рабочее место. После её ухода люди ещё долго не могли успокоиться, срывались друг на друга, делали описки в расчётах, что в конечном итоге приводило к большому недовольству непосредственного начальства. И, как следствие, о премиальных не могло быть и речи.</p>

<p>

         Как ни странно, к самой Бабе Яге, как прозвали эту особу "благодарные" сотрудники, у руководства не было претензий. Она исполняла возложенные на неё обязанности точно в срок, была внимательна, исполнительна и в высшей степени компетентна. За отличные деловые качества ей предложили занять место личного помощника директора данного предприятия. И этим необдуманным решением Пётр Васильевич своими же руками вбил гвоздь в гроб собственного благополучия. Теперь он смог в полной мере прочувствовать всю "прелесть" характера ценного специалиста, обрушившегося неотвратимым роком на крепкие, как самонадеянно считал, плечи.</p>

<p>

         Первая неделя прошла сравнительно легко, раздражение накапливалось постепенно. Сначала испортилось настроение, из-за чего увеличилась доза коньяка в подаваемом кофе. "Исключительно для расслабления", – оправдывался хозяин кабинета под неприязненным взглядом своей помощницы. Принюхался и задумался о наличии яда в питье. Однако проверить свою догадку не представлялось возможным. Внутренне приготовившись к печальному исходу, собрался с духом и осторожно сделал глоток. Прислушался к собственным ощущениям. Тело молчало, в конвульсиях не билось. Значит, ещё не всё потеряно. Однако во избежание кофе с этих пор готовил исключительно самостоятельно.</p>

<p>

         Тем временем нрав Варвары Анатольевны после карьерного взлёта не изменился в лучшую сторону. Скорее наоборот, он раскрылся во всей полноте, заражая непреходящей злобой окружающее пространство. Если вы почему-либо вообразили, будто Пётр Васильевич в силу главенствующего положения был избавлен от проявления мерзких черт своего сотрудника, то глубоко ошиблись в склочном норове этой милой дамы. Яд критики и глубочайшего недовольства распространялся на всех без исключения. Через небольшой промежуток времени на столе в кабинете начальства появились сердечные капли, хотя прежде директор слабо представлял, где находится этот орган. В волосах появилась седина, а затем они начали покидать злополучного хозяина, оставляя беззащитный голый череп. Хронический стресс решил проявить себя в виде нервного тика, но почему-то одним глазом, из-за чего у окружающих создавалось превратное впечатление, что директор всё время подмигивает Варваре Анатольевне, заигрывая с ней самым бессовестным образом. Такое недостойное поведение подчинённые дружно осудили, выражая крайнее недоумение, переходящее в ужас, от извращённых вкусов начальства. До которого, к счастью, негодующие сплетни не доходили ввиду постоянного напряжения моральных и физических сил. Вдобавок, слух в последнее время заметно ухудшился.</p>

<p>

         Так и тянулись безрадостные дни, заполненные тоскливой безнадёжностью и страхом. Кто-то не выдерживал и уходил, на освободившуюся вакансию приходил другой. Правда, ненадолго. Количество работников стремительно уменьшалось, так как местное пугало не только успевало справляться с непосредственными обязанностями, но и находило время воткнуть длинный острый нос в дела коллег, с неизменным злорадством подмечая малейшую ошибку. Разумеется, эти сведения становились всеобщим достоянием. В первую очередь оповещался сам Пётр Васильевич, что, естественно, пагубным образом сказывалось на атмосфере внутри коллектива.</p>

<p>

         В итоге день выхода на пенсию старой карги, как привыкли между собой называть её сослуживцы, поминутно при этом оглядываясь, стал самым долгожданным праздником для всех без исключения. Директор, с сияющим видом оглядывая ряды таких же сияющих лиц, произнёс очень прочувствованную речь, заикаясь от охватившего радостного волнения. И закончил её словами:</p>

<p>

         – Разумеется, наши двери всегда будут закрыты перед вами, – тут он осёкся под прищуренным взглядом бывшей помощницы. – То есть я хотел сказать... ну, вы все поняли, что я хотел сказать.</p>

<p>

И под продолжительные аплодисменты, переходящие в овации, Варвара Анатольевна с величайшим облегчением была выпихнута на незаслуженный отдых.</p>

<p>

Ликование по такому замечательному поводу вылилось в грандиозную попойку, из-за чего работники в полном составе на следующий день не вышли на работу, не исключая в первую очередь самого шефа. Кто-то предложил отмечать в дальнейшем этот день как праздник, на что остальные с восторгом согласились.</p>

<p>

Сама же виновница торжества, с презрением окинув взглядом счастливые лица, удалилась в гордом молчании, напоследок с такой силой хлопнув дверью, что с потолка отвалился кусок штукатурки, а по стене зазмеилась длинная трещина. Но подобная мелочь, конечно, не могла испортить всеобщий экстаз.</p>