- Твой пафос заразителен, - сказала она, прервав его вдохновенную речь.

- Тебя он забавляет? Но я убежден, что людям нужна моя книга.

- Почему забавляет? Мне кажется все это очень интересным. Но наша внутренняя жизнь, по-моему, важней любых изобретений… И еще об одном я хочу сказать… Если можешь помочь человеку сейчас, сделай это, а не размышляй о том, как осчастливить человечество… Я живу сегодняшним днем, будущее меня не волнует…

- И меня интересует внутренний мир человека… Но мой подход принципиально отличается от твоего… Как изменить сознание? Как выйти на новый уровень понимания задач, стоящих перед человеком? Вот над какими вопросами я бьюсь.

- Бог тебе в помощь. Ты не самый глупый старикашка на свете, с этим не приходится спорить. Кромптон сказал мне на той неделе, что ты чертовски умен и слишком рано ушел в отставку. Между прочим, я хочу съездить завтра в Вашингтон и сделать кой-какие покупки.

- Вот почему ты так ласково мурлыкаешь здесь со мной. Ты доделал то, что я тебе велел, Григсон? Идем смотреть хронику.

- Да, сэр. Я готов.

- Ты идеальный секретарь, Григсон. Мириам, передай от меня привет Расселу Кромптону, если случайно повстречаешься с ним.

Рода выпрыгнула из самолета.

Страха не было, она и раньше не боялась прыгать с парашютом, ну может быть, чуть-чуть подсасывало под ложечкой, когда она приближалась к двери, вдруг открывавшейся в кабине самолета. За нею упругие воздушные струи, голубой туман, неизвестность, возможно, смерть… Страх пропадал, когда она выходила наружу, и начиналось падение, хотя ощущения падения не было. Было парение. Ну а теперь, когда она по совету знакомых парней из аэроклуба стала заглатывать перед прыжком хорошую дозу наркотика - его только недавно открыли, штука в самом деле бесподобная, - страху просто стало неоткуда взяться. Парни вообще летали где-то между планетами.. Она никогда не улетала дальше Луны, но и стратосфера, откуда с высоты двадцати тысяч футов она совершала затяжной прыжок, ее вполне устраивала. Она любила рассматривать сине-зеленую американскую землю, распростершуюся под ней. Любила, когда подлетала совсем близко, вдыхать ее нежные, теплые ароматы. Ее волновали проблемы людей, копошившихся внизу, она была с ними, с каждым из них. Она не понимала тех людей, которые считали, что жизнь бессмысленна, и тех, кто занят поисками смысла жизни. Сама жизнь, весь мир, земля и есть цель и смысл. И не нужно жалеть сил на то, чтобы привести в порядок весь этот хаос, чтобы наполнить смыслом мир… Это далеко не просто, но человек дьявольски изобретательное существо, и он должен верить, верить в себя… решение близко.

Эти несколько минут парения, вырванные из вечности, всегда были мгновениями экстаза, а наркотик во много раз усиливал все ощущения. Она парила как птица, свободно раскинув руки и ноги, не ощущая тела, а только острое возбуждение, сравнимое с сексуальным, но очищенное от земных страстей, от грязи, от греховного. Неземное наслаждение, накрывавшее ее то теплой, то холодной волной. Оно возникало между четвертым и пятым позвонками и от спины шло по бокам, к животу и внутренней поверхности бедер. Она не чувствовала не только веса тела, но и тяжести амуниции, сковывавшей ее и мешавшей свободе движений на земле. Ощущать полет не мешали кожаный комбинезон, два тяжелых армейских парашюта - основной и запасной, два кислородных баллона, маска, темные очки и защитная каска… Над землей свободно парила ее душа. И только здесь, на высоте, она чувствовала себя по-настоящему свободной.

Мысли ее, описав круг, вернулись к Джекобу Бернзу. Старый динозавр, мастодонт, человек из прошлого, пытающийся спасти будущее… Ей кажется, что она могла бы помочь ему, она так ясно представляет себе будущее, как если бы побывала в нем.. Он влюблен в нее, хотя и пытается это скрывать. Как он смешон со своей старческой любовью, стыдится ее, он совершит по-настоящему геройский поступок, признавшись в своем поражении. И он боится будущего, того будущего, которое соединит их.

Будущее уже настигло их. Этот старый чудак из Гондваны в самом деле оказался провидцем. Наше сознание может перемещаться не только в пространстве, но и во времени. Через несколько десятилетий во все школьные учебники войдет закон, который получит название «Закон Бернза-Фетести». Она увидела это совершенно четко, несколько строчек, напечатанных жирным типографским шрифтом, свободно вплыли в ее мозг… Она Дернула за кольцо парашюта, почувствовала толчок - текст из учебника рассыпался, но это ничего уже не меняло… Начиналась новая эпоха.

Две тысячи пятьсот футов. Земля стремительно приближалась. Она не взглянула на высотомер, когда дергала за кольцо парашюта, ей незачем было уточнять высоту. Две тысячи пятьсот и ни футом меньше, ощущение времени и пространства вошло ей в кровь и пульсировало по кровеносным сосудам. Она была готова к новой жизни. А другие?.. Она поймала себя на том, что с тревогой думает о Марло. Бедный мальчик… Ужас сковал ее, она вдруг почувствовала, что ей нечем дышать… Она едва не потеряла сознание в тот момент, когда ноги ее заскользили по зеленой траве аэродрома.

- Простите, сэр, - сказал Григсон. - Я не смогу больше быть вам полезен. Я хочу уволиться.

Бернз был застигнут врасплох.

- Что-нибудь не так, Григсон? Тебе не нравится у нас? Тебя раздражает эта работа?

- Нет, сэр. Отношение. Вы не любите меня. Я не смогу это больше выдерживать.

Бернз отвернулся, стыдясь посмотреть Григсону прямо в глаза. Да, он виноват. Он не делал различий между секретарем и пишущей машинкой. Человек или вещь - это ему всегда было безразлично. То и другое легко приобреталось за доллары. И вот оно взбунтовалось. Ему не нужны были другие личности в этом доме, а лишь механизмы. Он вытравливал из людей, обслуживавших его, все личное, и делал это с наслаждением. Он муштровал слуг, добиваясь не просто беспрекословного исполнения, а автоматизма. И вот финал. Скоро он останется один, в пустоте, не нужный даже собственной жене и сыну. Жена в это время, вероятней всего, делит постель с одним из тех, кто вытеснил его с политической арены. Заставил уйти в преждевременную отставку, в небытие, в пустынные пространства Гондваны…

Его сын… Еще одна его неудача. Ему внезапно захотелось увидеть своего ребенка, поговорить с ним, выяснить, что его беспокоит в этот момент. Неужели они никогда не смогут понять друг друга? И пути к пониманию и примирению нет? Ну что ж, в конце концов, он готов даже на унижения.

Он прошел в то крыло здания, в котором были апартаменты Марло. Он не был здесь уже года два. Он шел по коридору, в очередной раз удивляясь тому, какой безудержной фантазией природа оделила его сына. Здесь, как и на площадке для игры в сквош, тоже побывали сумасшедшие дизайнеры. Интерьер полностью преобразился. Коридор и небольшой холл перед спальней и кабинетом напоминали отсеки орбитальной станции, увиденной фантастом. Электронная аппаратура, звуковая и световая, кабели, светильники, схемы и рисунки на стенах, в основном пейзажи далеких планет… Странные надписи… Не только на стенах, но и на потолке… ХРАНИТЕЛЬ ЗНАНИЯ ХРАНИТ МОЛЧАНИЕ… ПРИРОДНАЯ ГЛУПОСТЬ ЛЬВА: ЖИЗНЬ ПОЖИРАЕТ ЖИЗНЬ…

Жизнь пожирает жизнь… Так оно и есть. Но посмотреть на это можно под разными углами - с позиций оптимизма или пессимизма… Он подошел к двери кабинета, приспособленного под игровую комнату… Постоял, не решаясь войти внутрь. На него вдруг повеяло холодом, враждебностью… За этой дверью не было будущего. Дело не только в том, что его снова вытесняли молодые… Да, он старый конченый человек, типичный неудачник. Потерпевший неудачу политик, историк, философ… муж, семьянин, отец… Долго можно перечислять… Для молодых он как бы уже умер, причем давно. Но за этими дверями не только его личная смерть, там таилась угроза для всего человечества, для уже живущих и тех, кто еще не родился, они и не родятся никогда, у них нет будущего. Бернза затошнило. Пересилив себя, он открыл дверь и вошел в кабинет.