Крупнотоннажный звездолёт заходит на посадку, натужно ревёт дюзами. На площадке ждут грузчики и, на всякий случай, ремонтная бригада.

— Ох, и дрянные у него двигатели, — сказал один из ремонтников, молодой наурис — теплокровный ящер человеческого роста с золотистой кожей и большими зелёными глазами; хвост длинный, гибкий, на кончике четыре острых складных шипа. Форменный комбинезон у науриса такой новенький, чистенький и отутюженный, словно он не работяга, а наряженный для рекламных съёмок манекенщик.

Грузчики на слова фасонистого первогодка ответили скептичными ухмылками.

— Правый донный вообще не тянет, — подтвердил второй ремонтник, сорокалетний беркан — похож на медведя с короткой и шелковисто-мягкой шерстью, только кисти рук человеческие, светло-коричневые. Комбинезон у него старый, с грубой штопкой, в пятнах смазки и очистителей.

— Не взорвался бы, — тревожно сказал третий ремонтник, темноволосый и кареглазый человек двадцати восьми лет. Его комбинезон тоже основательно поношенный, но такой же чистый и отутюженный, как и у щеголеватого науриса.

— Тьфу, на тебя, предсказатель бесов, — рассердился беркан. — Накаркаешь.

Человек осенил себя священным знаком двойного круга.

— Сохрани нас от этого святая воля, но не нравится мне этот корабль. Так не нравится, что сил нет.

Наурис и беркан тоже сотворили знак предвечного круга, пробормотали коротенькие охранительные молитвы, — предчувствия их собригадника часто сбывались.

— Почему ты никогда не играешь на гонках или в рулетку? — спросил человека наурис. — С таким талантом давно бы миллионером стал.

Человек ответил неопределённым жестом.

— Я не умею этим управлять. Предчувствия приходят сами по себе, и я никогда не знаю, о чём они скажут.

Наурис упрямо выгнул хвост.

— Ну и что? Всё равно надо попробовать. Если есть дар пророчества, надо им пользоваться.

— Я никогда не опускал себя до пророчеств! — мгновенно взъярился человек. — Я занимаюсь только предсказаниями!

— А кой хрен разницы? — не понял беркан.

Человек метнул на него мрачный взгляд и пояснил:

— Предсказания всегда основаны на реальных данных, а потому в них есть и смысл, и логика. Пусть мы не всегда можем понять эти данные сознанием, потому что они слишком мелки и малозаметны, но подсознанию хватает и такой информации, чтобы сделать нужные выводы и предупредить нас о грядущих событиях предчувствиями.

— А пророчества как приходят? — спросил наурис.

— Не знаю, — отрезал человек. — И ни один врач или психолог ещё не объяснил, откуда берутся пророчества и на чём они основаны. Вот поэтому и не верю я в пророчества. Скверное они дело.

Наурис пожал плечами.

— Ну не знаю… Говорят ведь, что пророчества приходят в мир по святой воле.

— Или дьявольской, — раздумчиво ответил беркан.

Звездолёт тем временем сел.

— Эй, философы, — с ехидной улыбочкой окликнул ремонтников грузчик, — дерьмовые из вас и пророки, и предсказатели. Ничего с этим летучим корытом не случилось.

— Уходим! — закричал человек. — Быстро! Да вы что, не слышите, как воздух стонет?! Корабль сейчас рванёт!!!

Ремонтник побежал прятаться за ангарами. Собригадники бросились за ним. Грузчики переглянулись и презрительно фыркнули.

— Поехали к трюмам, — сказал один.

— Да, пора, — ответил второй, трогая с места подвозчик.

Звездолёт сначала сжался как пластилиновый, провалился внутрь себя, и тут же вздыбился огромной вспышкой ослепительно-белого пламени. Огонь стремительно покатился во все стороны, обращая в пепел и легкую ремонтную платформу, и громоздкую коробку подвозчика, и людские тела, и ангары.

Это было очень тихо, почти бесшумно, — звук взрыва пришёл лишь мгновение спустя, когда от посадочной площадки и первой линии ангаров осталась только переплавленная в тёмное блестящее стекло гарь.

Молоденький наурис смотрел на пожарище безумными глазами.

— Нет… — прошептал он. — Нет… — И тут же рухнул на землю, завыл пронзительно и низко: — Не-е-ет!!!

Беркан рывком поднял его за комбинезон, влепил тяжёлую пощёчину и заорал истерично:

— Уймись, придурок! Это порт! Здесь аварии бывают, или ты не знал?! Привыкай, недородок, или проваливай обратно в деревню, на ферму, свиней под хвостом целовать!

— Оставь его, — велел человек. — Пусть поплачет, пока ещё можно плакать. Ведь скоро придёт такая боль, которую никакими слезами не избыть.

Старый ремонтник отшвырнул молодого, а на второго собригадника уставился с настороженностью и злобой.

— Ты это о чём?

Человек улыбнулся отстранённо, скользнул невидящим взглядом по платформам пожарных служб, по командам аварийных расчётов. Глянул на уцелевшие ангары, на ремонтников других бригад и грузчиков.

— Мать вчера письмо прислала, — сказал он каким-то пустым, отсутствующим голосом. — Она живёт в Бенолии. Это планета такая в Седьмом секторе Северного предела. Великая и Вечная Бенолийская империя.

— И чего? — спросил беркан.

— Скверное будущее. В Бенолии начинается что-то такое, что необратимо изменит весь мир.

— Ага, — пренебрежительно фыркнул наурис. — Бенолия изменит, как же. Самая нищая и отсталая страна, вечный сырьевой придаток.

— Но без её сырья весь мир — ничто. Мёртвая пустышка, — возразил человек. — Поэтому всё то, что меняет Бенолию, изменит и мир.

— Да что там творится, на твоей Бенолии?! — заорал взбешённый пугающими непонятностями беркан.

— Не знаю, — сказал человек каким-то тягучим, вибрирующим голосом, от которого всем свидетелям стало не по себе. — Мать всего лишь пирожница в маленьком кафе небольшого провинциального рынка, а не знатная столичная госпожа. Ей мало что известно. Но у неё тоже есть дар предвидения. Если она говорит, что Бенолию ждут скверные времена, значит, они ждут и весь остальной мир.

К нему подскочил один из грузчиков, зуботычиной сбил непрошенного предсказателя с ног.

— Это не поможет, — ответил человек. — Когда сходятся воедино тщеславие, алчность и трусость, ничего хорошего миру такой союз не принесёт.

Правда этих слов накрыла слушателей не хуже взрыва. Все молчали — каждый понимал, что предсказание истинно.

Пассажирский сектор космопорта в пригороде Маллиарвы, столицы Бенолии, мал, полутёмен и до тошноты неуютен. Из семи кондиционеров работают только три, и потому воздух тяжёлый, застоявшийся. Воняет туалетами, со стороны маленьких кафешек тянет прогорклым маслом. Пассажиров много, и все теснятся в крохотном зале ожидания, ругают неповоротливых таможенников, огрызаются друг на друга, жалуются на усталость и головную боль.

— Рехнуться можно от этого гвалта, — сказал русоволосый и сероглазый парень двадцати лет. — Собственный голос едва слышно.

Его спутник, тридцатишестилетний наурис, сочувственно улыбнулся:

— Привыкай, Гюнтер, в провинции порты ещё хуже.

Парень вздохнул, достал из кармана брошюрку «Табель о рангах». Наурис кивнул одобрительно.

— Не самый приятный способ скоротать ожидание, но всё получше, чем пялиться на здешние год не мытые стены.

Человек только хмуро зыкнул в ответ. Пялиться в «Табель» ничуть не веселее. Но выучить его необходимо.

Утверждён сей дивный документ Межпланетным Союзом в незапамятные времена, две тысячи семьдесят лет назад, но всё ещё сохраняет статус закона. Давно распался и позабылся Межпланетный Союз, на смену ему пришёл сначала орден Белого Света, затем Всезвёздный Координационный Совет, а «Табель» продолжает действовать… Правда, этот анахронизм мало где соблюдают. Но в Бенолии на нём вся жизнь построена. Для бенолийцев ранг стал едва ли не смыслом жизни. Дурацкая страна, если честно. Осколок феодализма, а не космическое государство: высшее сословие, среднее, низшее…