— Я удивлён, Тремейн. — протянул Антоний, поднося к губам трубку. — Если всё это — правда, то… Мы на пороге новой Зачистки.

— Это самый худший исход из всех возможных. — устало проронил Тремейн.

— Не тебе же придётся марать руки, выворачивая грязное бельё паршивых гадюк... — поморщился Ревельо. — Но я всё же спрошу: ты уверен?

Дорст молча покачал головой, переводя взгляд на окно.

— Нет. Мне нужно убедиться в том, что это правда. Досконально проверить все детали…

— Ты не меняешься. — весело хмыкнул Антоний. — В ближайшие дни нам придётся попотеть, но… Кое-что можно узнать уже сейчас.

Ревельо задумчиво прищурился и добавил:

— А что насчёт неё? Ты не пытался залезть в голову к той девчонке?

— Я бы не посмел. — нахмурился Тремейн. — К тому же, её разум может отреагировать… Непредсказуемо. Равно как и магия.

— Осторожничаешь? Понимаю. Хотя в былые времена менталисты не расшаркивались… Надо ломануть сознание — три щелчка и всё готово.

— Не преувеличивай. — улыбнулся Тремейн. — Всё намного сложнее.

Дознаватель закатил глаза, откладывая в сторону трубку. В тот момент часы на каминной полке замерцали, приоткрывая проход в стене.

— Герцог готов принять тебя. — чуть слышно проронил Антоний. — Только не тревожь его, пока мы не разберёмся в этом деле.

— Я не стану докучать отцу.

Тремейн подошёл к тайному коридору, но, прежде чем уйти, произнёс:

— Если герцогиня появится раньше времени… постарайся её отвлечь.

— Ваша матушка — непробиваемая женщина. — поморщился Антоний. — Но чего не сделаешь ради друга… Надеюсь, она задержится в цветнике и пропустит всё самое интересное.

Тремейн слабо улыбнулся, исчезая в магическом переходе. Тьма заискрилась мерцающими огнями, и тогда Дорст оказался в просторной спальне. Его обоняние щекотал до боли знакомый запах: цветочный аромат смешивался с горьким привкусом лекарств.

Магистр невольно вспомнил тот день, когда привычный уклад его жизни разрушился. И отец, который казался таким сильным, вдруг стал беспомощнее младенца… Несколько лет он не приходил в себя. Герцогиня была безутешна, но исправно носила в покои эти белые цветы, заговорённые в божественном Храме. Они стали символом её надежды. И однажды Геворг очнулся…

«— Что с моими ногами?» — только этот вопрос сорвался с его побелевших губ. А в ответ — тишина. Горе оседало на щеках герцогини беззвучными слезами. И цветы… Эти ненавистные цветы пахли особенно сладко в тот день.

— Тремейн. — спокойный голос отца вырвал магистра из воспоминаний.

Геворг Арасский полулежал на кровати, отложив в сторону книгу. Его волосы покрылись пеплом седины, а морщинки у глаз переплетались со старыми шрамами.

— Опять читаешь. — вздохнул Тремейн. — Доктор не злится?

— Всего пару часов в день. — отмахнулся герцог. — Без книг я просто сойду с ума!

Его зрение было не таким хорошим, как прежде. Но и то, что герцог до сих пор жив — можно считать настоящим чудом.

— Хорошо. — улыбнулся младший Дорст, опускаясь в кресло. — Я хотел кое о чём тебя спросить.

— Давай, утоли моё любопытство. Ради чего ты оторвался от работы и навестил старика? — хмыкнул Геворг.

— Отец, ты… Ты когда-нибудь видел Эдит Оливейро?

— Кого? — герцог чуть нахмурился. — Жену… Магнуса?

— Да. — задумчиво кивнул Тремейн. — В девичестве её звали Эдит Монтасен. Прошу, постарайся вспомнить.

— Монтасены… — пробормотал Геворг, прикрыв глаза. — Я помню, что они сбежали из родной страны. Кажется, их обвиняли в мошенничестве…

— Да, этот род не из Гардери. — задумчиво кивнул Тремейн. — О них так мало известно… Что насчёт магии?

— Не помню. Кажется, кто-то из Монтасенов умел колдовать... Но ничего особенного. — отмахнулся Геворг. — Они были никем, и никем остались.

— Вот как... — задумчиво протянул Тремейн. — И всё же, Магнус Оливейро женился на Эдит Монтасен.

— В то время Оливейро не были такими богатыми. — пожал плечами Геворг. — А Эдит… Я видел её всего пару раз. На дебюте и зимнем балу... Она была той ещё затворницей. Хотя некоторые полагали, что муж просто не выпускает её из дома.

— Она жила в Грассе?

— Нет… Кажется, нет. Но это было так давно, что и сказать сложно.

Тремейн нахмурился, подняв взгляд на отца. И тогда герцог рассмеялся:

— … Твоя мать скоро придёт. Если хочешь о чём-то меня попросить, сейчас самое время.

— Папа… Позволь мне заглянуть в твои воспоминания. — медленно проронил Тремейн. — Я редко об этом прошу, но сейчас это крайне важно.

— О? Ты хочешь увидеть Эдит моими глазами? — хмыкнул Геворг. — Ну, что ж… Действуй. Только поторопись.

Герцог протянул морщинистую руку, позволив сыну пустить серебряную магию по венам, и дальше — к голове. Тремейн закрыл глаза, считывая далёкие (местами размытые) воспоминания… Пока не обнаружил то, что искал.

— Это она? — недоверчиво произнёс младший Дорст, ослабляя магические путы. — Она и вправду была такой?

— Да. — пожал плечами Геворг. — А ты ожидал чего-то другого?

— Нет… — протянул Тремейн, качнув головой. — Только подтвердил свои догадки. Мне пора идти, отец.

— Давай-давай… — устало отмахнулся герцог. — Потом расскажешь, кого Ревельо притащил на допрос.

Тремейн невольно усмехнулся, возвращаясь в тайный проход. Именно там, в пересечении узких лестниц, можно было найти выход к подземельям… Где и орудовал дознаватель.

— Наконец-то! — хмыкнул Антоний, отходя от окровавленного человека. — Я уж думал: ты не придёшь.

Дорст проигнорировал его слова, пристально глядя на мужчину, прикованного к стулу. Олаф, дворецкий семьи Оливейро, выглядел неважно. Его вены вздулись, на теле появились многочисленные раны, а виски были мокрыми от пота.

— Это ты, или…? — нахмурился Тремейн.

— Сам-то как думаешь? — Антоний насмешливо щёлкнул пальцами. — Аристократы презирают магов, но это не мешает им пользоваться услугами наёмных колдунов… Накладывая подчиняющие клятвы.

— Это незаконно. — холодно произнёс Тремейн, переводя взгляд на Олафа.

— Пришли им повестку, друг! — хмыкнул Ревельо. — Всё равно не поможет. Дворецкий Оливейро до сих пор жив только благодаря нашим артефактам и сдерживающим путам… Если их ослабить — сразу вскроет себе глотку.

— Этого нельзя допустить. — протянул Тремейн. — Слишком долго мы его искали.

— Да… И едва не упустили. — поморщился Антоний. — У министра завидная чуйка: быстро сбежал из Грасса и спрятал слуг.

— Чутьё, или же грамотные информаторы… Впрочем, мы во всём разберёмся. — Дорст поколебался, опустив ладони на лоб дворецкого.

— Ты всего один раз заглянул в их поместье, чтобы изучить персонал и обнаружить скрытые магические ловушки… С тех пор Оливейро там почти не появлялся. — хмыкнул дознаватель, наблюдая за другом. — Крысиный король, чтоб ему пусто было…

— Он осторожный человек. Хорошее качество для того, кто стал негласным лидером фракции аристократов. — проговорил Тремейн, усиливая давление магии.

Олаф застонал, потому как вторжение в разум против воли — крайне болезненная процедура… Но магистр был неумолим, продолжая копаться в его воспоминаниях.

— Здесь не так много интересного. — наконец, признал Тремейн. — Но я нашёл то, что мы искали. Теперь… Пришло время открыть Книгу Судеб.

— Папа, я так скучала! — Клара едва не плакала, обнимая министра Оливейро. — Я думала, что ты в беде…

— О, родная, твой отец неробкого десятка! — хохотнул Магнус. — Какая бы беда ни случилась, мы всегда выкрутимся, Клара. Такова уж суть нашей семьи.

— Да, но… Нас точно не накажут за крушение аэргона? И тот пилот…

На самом деле, Клара до сих пор не могла оправиться от шока. Когда транспорт затрясся и начал терять высоту, она отчаянно завизжала, моля всех богов о спасении! Но аэргон совершил аварийную посадку, а пилот… Потерял сознание, сильно ударившись головой.

Клара совсем не пострадала, однако была напугана. И как раз в тот момент появились отец и брат…