Вторая грудь наполнилась молоком, я словно окаменела, из груди непроизвольно стало капать молоко на руку Егора Сергеевича. Он размял руками затвердевшую от молока грудь, молоко капало на его руки, на белое шелковое покрывало. Я молчала, онемев от изумления, приятная нега окутывала все тело, груди освобождались от молока, они становились мягче. Его руки, в сладком, грудном молоке, расстегнули последнюю молнию на моих брюках, липкие пальцы медленно и нежно, сняли с меня обувь, брюки, стянули последнюю, белую одежку…

Я лежала на белом, шелковом покрывале, в русом облаке своих волос. Он снял с себя белые брюки. Его мускулистая фигура приятно радовала глаза, а я и не возмущалась, а просто вся подалась навстречу этому необыкновенно приятному человеку.

Мы обвились друг подле друга, как будто всегда были вместе. Бес слов, без единого звука мы изучали друг друга нежными ладошками, пальцами. Его губы раскрылись так широко, что обхватили мои губы, его язык вошел в мой рот, белые зубы от языка не волновались, но кожные покровы рта приветствовали его язык, божественной истомой. Он покорил меня всю, без остатка, равномерные движения тел без скрипа великолепной постели, были апогеем приятного знакомства.

Проснувшись, я не увидела в комнате Егора Сергеевича, на себе я заметила простынь, рядом с кроватью стоял столик с едой. На краю постели лежал голубой, шелковый халат. Я надела халат, поискала глазами дверь в ванную комнату. Все удобства отливали голубым кафелем. Я умылась, привела себя в порядок и вышла в комнату, в ней по-прежнему никого не было. Я подошла к окну, между воротами и фонтаном стояла детская коляска, в ней спал мой ребенок, но людей во дворе не было.

Я вышла из комнаты и потеряла ориентир, я не знала, как спуститься вниз, двери, зеркала располагались кругами, или мне так показалось, я прошла в одну сторону, дошла до конца здания, не найдя лестницы, я повернула назад, прошла до конца коридора, лестницы не было.

По виду из окна я определила, что нахожусь не ниже второго этажа, мало того, я забыла из какой двери вышла. В отчаянье я села в кресло в холле, потом подошла к окну, перед окном находилось озеро, оно было совсем маленькое, но по нему плавали два белых лебедя.

От злости я толкнула створку окна, та раскрылась, и я оказалась на полукруглом балконе. С балкона свисала лестница из веревок и круглых палок, я уверенно перешла с балкона на веревочную лестницу и стала спускаться вниз. На земле я попала прямо в руки Егора Сергеевича, своим голым телом, под шелковым халатом.

Он нежно прижал меня к себе на одно мгновение, и поставил на землю.

Голые подошвы ног коснулись мягкой травы зеленого газона. Я непроизвольно поцеловала в губы Егора Сергеевича, а сама в это время заметила арку, по моему мнению, сквозь эту арку я могла попасть к коляске с ребенком, на другую сторону дома. Он поднял меня на руки и понес к арке, от арки я увидела коляску.

Я вырвалась из рук Егора Сергеевича и побежала к своему ребенку. Малыш спал. Я поцеловала малыша и вопросительно подняла глаза на Егора Сергеевича.

– Маргарита, ты поживешь у меня с моим сыном, надеюсь, ты не возражаешь?

– Егор Сергеевич, меня дома потеряют!

– Нет, для них ты на даче, посмотри, как ты устала, ты засыпаешь в любом положении, в любой ситуации. Отдыхай здесь, тебе все привезут.

– Я не ориентируюсь в твоем доме, он такой большой! И, где музей, на открытие которого я к тебе приехала?

– Все есть, но не сейчас.

– У тебя есть здесь люди? Мне одной твой дворец не убрать, вот уж действительно устану!

– Маргарита, у тебя будет няня с высшим педагогическим образованием, она уже в дороге, здесь есть повар, есть горничная, для прогулок есть дорога вокруг озера, по тенистой аллее, для любви есть я, что еще тебе нужно?

– Свободу!

– Это и есть свобода в твоей ситуации, поживи здесь немного, а сейчас идем, я покажу комнату для малыша, нашего малыша! Ты не представляешь, какого труда мне стоило смотреть на то, как ты попала в лапы своего бывшего Валеры! Удар Марка Денисовича я запомнил, а твой Валера побежал к Леночке, надеюсь, ты ее знаешь?

Кстати, что у Инессы Евгеньевны было с этим Марком Денисовичем? Я позвонил в твою квартиру, дверь открыл Марк Денисович и я от неожиданности получил в челюсть.

– В моей квартире тогда жила Инесса Евгеньевна, а Марк Денисович ее мужчина, – в ее мозгу промелькнуло виденье с нависшим над ней голым Егором Сергеевичем, а потом дикие звонки по всем телефонам.

– Хорошо, что не наоборот. Стало быть, я второй в твоей судьбе, и первый отец ребенка.

– Откуда у тебя такой дворец?

– Без вопросов на эту тему, музей тебе покажут без меня, я сейчас уеду, к тебе подойдут, помогут. Пока! – воскликнул Егор Сергеевич, поцеловал меня, и стремительно пошел к воротам, а они услужливо открылись и закрылись.

Я остановилась у фонтана с коляской в руках, ко мне действительно подошла улыбчивая женщина, в платье с белым воротником.

Я изучала новые владения, катала коляску по всему дачному участку, сидела на скамейке у озера с лебедями, кормила ребенка грудным молоком два раза в день, мне помогали местные сотрудники Егора Сергеевича, странные вещи начинали твориться вечером.

То, что первый раз в нашей любви было случайностью, становилась закономерностью.

Егор Сергеевич целый день отсутствовал, появлялся вечером, ел у себя в комнате, ему привозили еду из местной столовой, он мылся, и шел ко мне в спальню.

Любовь между нами носила молочный характер, он меня любил, но он начинал любовные игры с моей груди, полной молока от пропущенного кормления, которое вместо меня осуществляла няня, вводя искусственное молоко в питание ребенка.

Молоко из моей груди высасывал Егор Сергеевич до основания, так, что оно с трудом прибывало к утру для ребенка. Мне не давали много работать, меня заставляли спать днем для сохранения молока, мне давали витамины, пищу, соки, чай со сливками, – одним словом я должна была вырабатывать молоко для ребенка и… его временного отца.

От этого можно было бы сойти с ума, но мне давали успокоительные средства с пищей, я была спокойной и воспринимала действия Егора Сергеевича спокойно, а любила его страстно, насколько это было возможно под успокоительными средствами.

Он был доволен. Мой гардероб пополнялся без меня. Я открывала шкаф и брала то, что нужно мне по погоде. Я не знала, откуда появились вещи, мне вообще трудно было думать, я просто жила и выполняла обязанности, которые мне предписывались в этом дачном замке.

Грудь моя в предлагаемой одежде всегда слегка выступала из одежды, и светилась на солнце. Если становилось прохладно, мне приносили теплые вещи и тщательно укутывали грудь от дождя, от ветра, от холода. За мной следили, меня берегли для ночи с господином Егором Сергеевичем. Моя грудь работала, как мини завод по производству молока. Он мял груди в своих руках, он оттягивал соски, он пил мое молоко…

Однажды я отказалась от предложенной мне пищи, меня мутило, тошнило. Несколько таких дней и молоко перестало прибывать. Мозг, очищенный от снотворных, задумался над происходящими событиями, я поняла, что у меня вновь будет ребенок, но теперь от Егора Сергеевича.

Вечером пришел Егор Сергеевич, но молока в груди не было, оно перегорело, и ребенок два дня не брал грудь. Любовь без молока не получилось. На следующий день меня вместе с ребенком отвезли к Валере…

Валера довольно спокойно отнесся к возвращению меня домой и просто пошел с ребенком гулять, а мне пришлось на пару дней лечь в больницу…