Пахал он землю, и звали его Хвак.

Время в те века – когда-то потом, бесконечно позже названные Юрским периодом – потеряло покой, чародеи и шарлатаны дружно предсказывали гибельное грядущее. И что с того, что первые наживались на сокровенном, а вторые на обмане? Разницы в обещаниях не было и люди кручинились.

Многие горевали да боялись, но только не Хвак: был он молод, темен и забит, в свои неполных восемнадцать лет женат на солдатской вдове гораздо его старше, на все округу слыл дурачком и бестолочью, тюфяком и рогоносцем.

Так и в этот, не по-весеннему жаркий день, жена его Кыска, вместо того чтобы хлопотать по дому, соблюдать в порядке скудное их бытие, с утра, не ведая стыда и осторожности, принимала в гостях кузнеца Клеща, потому что была без ума от его медвежьих объятий и жестких любовных тычков. Все лучшее на столе: мех с вином, хлеб свежий, мяса вдоволь, да не ящерного – молочного, то есть от такого зверя, самка которого молоком чад своих выкармливает… Кузнец силен и огромен, жрать горазд и к бабам горяч – кормить его и кормить…

А Хвак пашет, пашет да на тени поглядывает: вот как только солнце перевалит за кочку с хвощом, так и обеду время. Вот-вот уже будет так и Хваку заранее радостно, потому что Кыска не забыла ему и воду положить, и ковригу хлеба, и репку и луковицу вареные, и вяленую ящерку… Хвак бы и больше съел, да не по брюху достаток, надо больше пахать, тогда и еда появится. Так говорит его Кыска, и он ее любит, потому что она добрая, умная и красивая. А если и ругается – так глянь по сторонам: чаще бьют и убивают, а брань – слова, да и только. Вроде бы и ест он немного, но плечи круглые, живот над портками висит, задница мясистая… Откуда стать сия в Хваке? От родителей, видимо, да только кто они и откуда – никому не ведомо: шла пара через деревню, да случились схватки у молодухи. Местный шаман – куда денешься от обычая – дал кров, ложе, воду, тряпки, сам роды принимал… Утром проснулся, еще измаянный, ничего понять не может: младенец кричит, никого нет… Видимо на рассвете сбежали беспутные родители и сына бросили, на сиротскую и бесприютную жизнь… Всем миром вскормили подкинутого, отрывая от себя и семей своих кому сколько не жалко, да не полюбили.

И еще борозду, вон до того деревца… Так наметил себе Хвак последний проход перед обедом, как вдруг отвлек его нетопырь: сел на упряжь воловью, приняв ее за шкуру, потому что на спине она широка и выделана из кожи ящера игу, да принялся ее бурить да протачивать, кровь искать. А Хваку смешно: слеп днем нетопырь и глуп всегда, еще глупее Хвака (привык он всю жизнь слышать, что дурак, и сам поверил – если все говорят, значит знают), ну и старается впустую. И прыгает на месте, и клекочет, и злится… Хвак смотрел, смотрел, потешался, спугнуть боясь, да и не заметил, как на новый круг пошел, – вот незадача! Не бросишь же борозду на середине… Пришлось допахивать.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.