Подойдя к лестнице и поднявшись на две ступени, блондинка взглянула на Алехина. Тот поклонился.

- Добрый вечер, сударыня! - произнес Алехин. - Вы тоже живете в этом отеле?

- Да.

- Я должен извиниться перед вами, шум так мешает мне во время игры!

- Извиниться должна я, - сказала дама низким грудным голосом. - Я не знала, что это турнир.

Казалось бы, и все. Взаимные извинения принесены, инцидент исчерпан. Но подобные встречи не заканчиваются быстро, если обе стороны хотят их продолжить.

- Вы шахматный мастер? - спросила дама.

- Выше, сударыня, - с улыбкой поклонился Алехин.

- Как у вас там, гроссмейстер? - с трудом вспомнила собеседница высшее шахматное звание.

- Еще выше. Я - чемпион мира.

- Так вы Алехин! Вот никогда бы не сказала! Я представляла вас старым, сутулым от бесконечной игры.

- Сожалею, сударыня, что не оправдал ваших ожиданий. Женщина оглядела Алехина и улыбнулась: она совсем не сожалеет. Строгий темный костюм, крахмальная сорочка и удачно подобранный галстук. Стройный, выше среднего роста, мягкие, уверенные движения человека, воспитанного в достатке. Умные голубые глаза чемпиона с улыбкой глядели на собеседницу.

- Вы - русский, а прекрасно говорите по-французски, - после некоторой паузы поддержала угасший было разговор опытная собеседница.

- И по-английски, сударыня, и по-немецки. Если хотите, и по-испански.

- Тогда вы совсем чудо! Как жаль, что я не встретила вас раньше.

- Вы ошибаетесь. Шесть лет назад мы ехали с вами вместе из Барселоны. Вы - Грейс Висхар.

- Браво! Чемпионы мира знают, оказывается, не только шахматы.

Алехин улыбнулся:

- Мы обязаны следить за важнейшими фигурами.

- И теряете их на шесть лет, - отпарировала Грейс. - Разрешите мне на правах старого знакомства попросить вас об одном одолжении.

- Все, что вам будет угодно! - воскликнул Алехин. - Я буду счастлив!

- Сыграйте со мной в шахматы.

- Вот как! - Алехин немного опешил, но тут же нашелся: - Я никогда не имел такого прелестного и такого опасного противника.

- Боитесь? - кокетливо склонила набок голову Грейс.

- Волнуюсь, - ответил Алехин.

Они поднялись по лестнице, зашли в фойе и заняли свободный столик. Алехин заказал кофе, оранжад. Официант, немного оторопев вначале от неожиданной просьбы, все-таки принес доску и шахматные фигурки. Необычное шахматное сражение вызывало удивление у отдыхавших клиентов отеля. Они бросали недоуменные взоры в сторону Грейс и Алехина.

- Я буду играть белыми, - потребовала Грейс, когда Алехин начал расставлять фигурки на доске. И, улыбнувшись, добавила:- Я не привыкла защищаться.

- Что вам дать вперед? - в тон ей спросил Алехин. - Коня? Ладью? Полцарства, царство?

- Никаких снисхождений. Я сражаюсь только на равных. Грейс плохо понимала в шахматах и играла слабо. Правда, первые ходы она сделала в соответствии со всеми требованиями теории. Возможно, что она когда-нибудь даже брала в руки шахматный учебник. Уметь играть в шахматы - признак хорошего тона, - может быть, именно это светское правило заставило ее в свое время пожертвовать древней игре часть своего драгоценного времени. «Благодарю, душа моя, за то, что в шахматы учишься, - вспомнил Алехин цитату из письма А. С. Пушкина жене. - Это непременно нужно во всяком благоустроенном семействе - докажу после».

Не заметив простейшей вилки конем, Грейс потеряла ладью. Алехин попытался было вернуть ей ход, предложил исправить ошибку.

- Ни в коем случае! - решительно запротестовала Грейс. - Я привыкла отвечать за свои проступки и никогда не сожалеть о них.

Грейс задумалась над ходом. Алехин смотрел на красивую головку, склонившуюся над шахматной доской.

- У вас прекрасные волосы, - произнес он вслух с восхищением. Грейс взглянула на него, оторвавшись на миг от доски, и улыбнулась.

- Я вчера читал в американской газете интересную заметку - доктор Рауншер в Буффало подсчитал: блондинки скоро станут редкостью. На сто рождающихся девочек только пять блондинок и пять рыжих. Блондинки менее жизнеспособны, отличаются менее объемистым мозгом.

- Благодарю, - кивнула головой Грейс. - Я ведь тоже блондинка.

- Нет, нет, Грейс, к вам это никак не относится, - смущенный, залепетал Алехин.

В это время на веранде показалась полная дама средних лет. Она бросила удивленный взгляд в сторону Алехина и ответила на его поклон. Грейс воспользовалась удобным случаем переменить тему разговора.

- Кто эта дама? - спросила Грейс Алехина. - Я беседовала с ней утром в парикмахерской.

- Жена гроссмейстера Боголюбова. Очень милая женщина.

- А где ее муж? Она вечно гуляет одна.

- Играет в шахматы в фойе. С утра до вечера. Одержимый, - улыбнулся Алехин.

- Это что - судьба всех жен гроссмейстеров? - спросила Грейс, пристально глядя в глаза Алехина.

- Многих, - засмеялся Алехин. - Я всегда говорил: печальная доля - быть женой шахматиста. Хотя, - добавил он после короткой паузы, - есть судьба еще хуже.

- Какая?

- Быть мужем шахматистки.

- Ах, да! Ведь есть и такие.

- Вы представляете, как приятно глядеть на жену, которая всю ночь анализирует отложенную партию, - продолжал Алехин. - А утром проигрывает ее и плачет.

- А есть женщины, хорошо играющие в шахматы? - спросила Грейс.

- Есть одна. Великолепно! Чемпионка мира Вера Менчик.

Алехин, не думая, передвигал фигурки. Не отрываясь, глядел он на блондинку. Грейс все больше нравилась ему. Она была уже не молода: ей было около сорока, а может быть, даже больше. Но выглядела она моложе этих лет: так бывает с женщинами, у которых стройность фигуры, красота тела привлекают больше, чем красота лица.

Желанная женщина вызывала в Алехине давно забытое, испытанное когда-то однажды в молодости сладостное чувство влюбленности. Ее пухлые чувственные губы что-то шептали, когда она думала над трудным ходом; большие глаза исподволь изучали Алехина; маленькие руки мягкими движениями поправляли упавшие на лоб локоны. Думая над шахматами, она часто меняла позу; каждое ее движение, каждый жест были женственно мягки и приятны.

«Какое счастье гладить эти мягкие пальцы, перебирать непослушные локоны, - думал Алехин, не спуская восторженного взгляда с Грейс. - Какое необъяснимое блаженство целовать эти чувственные губы, обнимать стройную фигуру. Быть всегда рядом с этой женщиной, ощущать трепет ее рук, губ, тела. Счастлив тот, кто может пользоваться ее благосклонностью и вниманием!»

- Чей ход? - вопросом прервала задумчивость Алехина Грейс. Алехин улыбнулся. Чемпион мира по шахматам забылся за шахматной доской, не заметил, что ему принадлежит очередь хода. Впрочем, какая разница! Положение Грейс все равно давно безнадежно. Хотя Алехин всячески старался поддаваться Грейс, нарочно ставил под бой свои фигуры, слабая шахматистка, она не замечала большинства возможностей. Алехин решил все же не обижать Грейс.

- Хотите ничью? - спросил он.

- Ни в коем случае! - воскликнула Грейс. - Я признаю только победу!

- Даже когда вам грозит неизбежный мат?

- Поражения часто бывают самыми большими победами, - прищурила глаза Грейс.

- Моя королева готова нанести вам решающий удар, - настаивал Алехин.

- Я всегда боялась коварных женских ударов, - сказала Грейс.

- А мужчин не боитесь?

- Короли всегда очень инертны, - показала англичанка на самую высокую фигурку на доске. - Они слишком заботятся о своем покое.

- Именно поэтому я и предлагаю вам ничью, - повторил Алехин.

- Это что - снисхождение?

- Нет. Дань собственным чувствам.

- О! Тогда я с восторгом соглашаюсь на ничью, - решила наконец Грейс.

Потом они долго гуляли по узким аллеям, по берегу озера. Грейс оказалась приятной собеседницей. Она много путешествовала, хорошо знала литературу, музыку, уверенно высказывала самые смелые суждения. Алехин рассказал ей о своей жизни, о трудном пути к мировой славе. Грейс слушала подчеркнута внимательно, незаметными знаками сочувствия вызывая собеседника на откровенность. Сама Грейс была менее откровенна - за весь вечер Алехин узнал лишь незначительные подробности о ее жизни, о ней самой.