12 [мая]. Проводил Грицька Галагана в Малороссию и пошел к графине Н. И. [Толстой] с целью устроить себе постоянную квартиру в Академии. Она обещает, и я верю ее обещанию. [551] Расставшись с Н. И., зашел ненадолго к художнику Микешину и потом к Глебовскому. Счастливые юноши и пока счастливые художники! [552]

По приглашению Троцины [553] и прочих земляков пришел я к Дюссо [554] в 5 часов обедать и неожиданно встретил Нижегородских моих приятелей, Лапу и Бабкина. После обеда ездили с Троциною и Макаровым [555] кое-куда неудачно.

13 [мая]. Заказал медную доску. По дороге зашел к Курочкину и не застал дома. Зашел к землячке Кржисевич. То же самое. Зашел к Градовичу и в дверях встретил сестру Троцины, сегодня возвратившуюся из-за границы. Свежая и здоровая. Поездки за границу старых больных дев без прислуги должно принять за нормальное лекарство.

Вечером был у Желиговского и он мне записал свое прекрасное стихотворение. А Каменецкий за писал малороссийскую песню. Первая песня, которую я знаю без рифмы.

14 [мая]. Дни нечаянных встреч. Третьего дня с Лапой, вчера с Трощиной, а сегодня прихожу к графине Н. И. [Толстой] обедать и встречаюсь с моим единым, моим незабвенным другом, М. С. Щепкиным. Он приехал сюда по случаю юбилея Гедеонова. [556] И не зная моего адреса, искал меня в Академии и зашел к графине, зная, что я там бываю. Догадливый мой великий друг.

После обеда графиня со всем семейством и мы с нею отправились к адмиралу А. В. Голенищеву. Старик был в восторге от неожиданного гостя. Тут же встретил я и познакомился с декабристом бароном Штейнгелем, с тобольским другом М. Лазаревского.

15 [мая]. Обещался быть у М. С. в 7 часов утра и проспал до 10-ти. Хорош приятель. Ушел в Эрмитаж и работал до трех часов. Вечером пошел до Семена [Артемовского] и не застал дома.

16 [мая]. Не умывшись, поехал к М. С., но он уже исчез. С горя зашел к Курочкину, — спит, зашел к Энгельгардту, — в ванне. Пошел к меднику, взял доску и на авось зашел к землячке. М. С. [Кржисевич] застал дома. Наболтавшись досыта, провел ее к Градовичам и пошел домой. Вечером восхищался пением милочки Гринберг, с Сошальским и Семеном. В восторге заехали ужинать к Борелю и погасили свои восторги у Адольфины. Цинизм!

17 [мая]. Из приюта Адольфины в 7 часов утра отправились к М. С. [Щепкину], застал еще в халате. Наговорились и уговорились обедать у К. Д. Кавелина, что и исполнили в 4 часа. Вечером был у Семена [Артемовского] и не застал дома. Гульвиса!

18 [мая]. Очаровательная Александра Ивановна Артемовская сегодня именинница. М. Лазаревский купил для нее роскошный букет цветов, а я отнес ей и преподнес; и я в барышах, и она не в праве сказать, что я поздравил ее с пустыми руками. И вежливо и дешево.

Отобедав у именинницы, я с Лазаревским вскоре отправились к графине Н. И. [Толстой]. И нашли там М. С. Щепкина. Великий друг мой, по просьбе графини, прочитал монолог “Скупого рыцаря” Пушкина, “Фейерверк” [557] и рассказ охотника из комедии Ильина. [558] И прочитал так, что слушатели видели перед собою юношу пламенного, а не 70 летнего старика Щепкина. Гениальный актер и удивительный старик. По обещанию, и я с горем пополам прочитал им свои Неофіти. Не знаю, насколько они меня поняли, по крайней мере внимательно слушали.

19 [мая]. В 12 часов проводил моего великого друга М. С. Щепкина на Московскую железную дорогу. На Михайловском театре смотрел Садовского, в роли Расплюева “Свадьба Кречинского”. [559] После Щепкина я не знаю лучшего комика. Самойлов [560] далеко уступает Садовскому. Г. Снеткова [561] просто кукла. Как бы хороша была в этой роли моя незабвенная Пиунова.

20 [мая]. До трех часов работал в Эрмитаже. Обедал у моих старых друзей Уваровых. Сергей Уваров, веселейший толстяк на свете, сказал следующий экспромт разносчику апельсинов:

Напрасно, разносчик, в окно ты глядишь

Под бременем тягостной ноши;

Напрасно ты голосом звонким кричишь:

“Лимоны, пельцыны хороши!”

Не обольщая меня мечтой

Плодов привозных из чужбины:

Нет, душу полную какой-то пустотой

Не соблазнят златые апельсины.

Я отжил жизнь свою давно,

И все души моей желанья

Сосредоточивши в одно

Разоблаченное от счастья ожиданье.

Напрасно, разносчик, в окно ты глядишь.

Вечером был у Семена [Артемовского] и милейшая Александра Ивановна играла лучшие места из “Трубадура”. [562] Очаровательно играла.

Повернувся я з Сибіри,

Та не маю долі:

Хоть, здається, не в кайданах,

Та не маю волі.

Слідять мене злиі люде

День, час і годину, —

Прийде туга до серденька.

То ледве не згину.

Комисари, ісправники

За мною ганяють;

Більше вони людей били,

Чим я грошей маю.

Зовуть мене разбійником,

Кажуть, що вбиваю: —

Я никого не вбив іще,

Бо сам душу маю

Возьму гроші в богатого,

Убогому даю,

І, так людей поділивши,

Сам гріха не маю.

Маю жинку, маю диток,

Однак іх не бачу;

Як згадаю про іх долю,

То гірко заплачу.

Треба мені в лісі жити,

Треба стерегтися…

Хоть, здаеться, світ широкий

Та ніде подіться. [563]

Сочинение этой весьма немудрой песни приписывают самому Кармелюку. [564] Клевещут на славного лицаря. Это рукоделье мизерного Падуры. [565]

Сон

На панщині пшеницю жала, —

Втомилася. Не спочивать

Пішла в снопи, пошкандибала

Івана сина годувать.

Воно сповитеэ кричало

У холодочку за снопом;

Росповила, нагодувала,

Попестила; і ніби сном,

Над сином сидя, задрімала,

І сниться їй той син Іван;

І уродливий, і багатий,

Не одинокий, а жонатий

На вольній, бачиться: бо й сам

Уже не панський. А на волі

Та на своїм веселім полі

У двох собі пшеницю жнуть,

А діточки обід несуть…