– Не понял! – В голосе Шаха появились нотки тревоги.

– А чего тут непонятного? – Она хмыкнула и, схватив сумочку, встала. – Ты по национальности кто?

– Зачем тебе?

– Чеченец?

– Какое это имеет значение?

– А такое, – она отступила еще на шаг. – Ты заплатил мне фальшивые доллары, и теперь я под следствием!

– Что?!

Глаза Шаха налились кровью, а лицо стало серым. На лбу вздулась и запульсировала вена. Брови съехались на переносице. Его словно бил озноб. Медленно поднявшись, он стал надвигаться на нее.

Настя растерялась. От страха у нее пересохло во рту, а в глазах потемнело. Она и представить не могла, как может изменить человеческую внешность ярость.

– Но я никому…

Мощная вспышка и звон не дали ей закончить предложение. Отлетев к окну, Настя упала на пол.

– Как ты можешь так говорить! Решила на мне деньги делать? – Он подскочил к ней и схватил за шею: – Я отрежу тибе голов как баран!

Скорчившись, вне себя от ужаса, она закричала. В тот же момент другая рука зажала ее рот. Извернувшись, Настя лягнула Шаха носком туфли по щиколотке и, вскочив, запустила руку в сумочку. Нож запутался среди безделушек. На пол полетели косметичка, помада, пилка для ногтей и записная книжка.

На шум влетел Ризван.

Взъерошенный, покрытый бурыми пятнами хозяин и зажавшаяся в угол шлюха с обезумевшим взглядом, неумело держащая в одной руке нож, другой прижимающая к груди сумочку, озадачили его. Какое-то время он растерянно хлопал глазами.

Шах посмотрел на своего охранника, затем на Настю и, отряхнув с рубашки какой-то пух, хмыкнул:

– Значит, ты занималась фальшивыми деньгами, а когда попалась, решила свалить все на меня?

Он успокоился, и от этого акцент вновь почти пропал.

– Я сказала, что купила эти доллары рядом с банком у незнакомого парня, – срывающимся голосом выдавила она из себя. – А ты меня…

Кинув в него нож, Настя сползла по стене и зарыдала, уткнув лицо в колени.

Шах озадаченно почесал затылок и задумчиво посмотрел на Ризвана.

Тот потупил взгляд и заговорил на чеченском:

– Хажбек, поверь, это случайно получилось…

– Ты хотя бы представляешь, что теперь будет?

– Шах, – глаза Ризвана забегали. – Клянусь, спать хотел. Перепутал.

– Не верю! – Бакуев перевел взгляд на рыдающую девушку. – Ее придется убить.

– Если хочешь, я сделаю это прямо сейчас, – Ризван, словно преданный пес, уставился на своего хозяина. – До вечера она будет лежать в ванной, а потом я распилю ее по частям и вывезу за город.

Некоторое время Шах с задумчивым видом рассматривал Балыкину, словно пытаясь представить, как по этой нежной, бархатистой коже елозит кинжал охранника, затем вздохнул:

– Не стоит торопиться. Возможно, не все так страшно, как кажется, – и вновь перешел на русский: – Извини, Настя. Я погорячился. Пойдем на кухню. Тебе надо попить чаю и успокоиться.

– Расскажи по порядку, – усадив девушку на пластиковый табурет, Шах устроился рядом.

Ризван суетился у газовой плиты, ставя на огонь чайник.

Настя зарыдала. Глотая окончания слов, размазывая по лицу тушь и слезы, она сбивчиво пересказала события вчерашнего дня.

Некоторое время Шах молчал, задумчиво глядя перед собой. Ризван поставил на стол чашки с чаем. К ним никто не притронулся.

Наконец, словно приняв какое-то решение, Шах шлепнул себя по коленям ладонями:

– Дай адрес своего жениха.

– Зачем? – она испуганно уставилась на него.

– Мы сообщим ему, как с тобой связаться, – Шах переглянулся с Ризваном. – Чтобы он не потерял тебя, дадим номер нашего телефона.

– Для чего? – ее губы затряслись.

– Тебе придется некоторое время пожить здесь, – твердо сказал Шах.

– Ага! – она фыркнула. – А Виталику скажем, будто ты – мой дядя.

– Ничего говорить не будем, – на полном серьезе ответил Шах. – Он и не увидит нас. Если захочет встретиться, позвонит. Ты назначишь ему свидание в другом месте. Просто жених, потерявший свою девушку, – это опасный человек, который может наделать много глупостей.

– Он так и так узнает адрес у моей мамы, – выпалила наконец она свой, как считала, козырь. – Я на всякий случай рассказала, куда ухожу.

– Ай-яй-яй, – Шах цокнул языком и покачал головой. – Зачем так сделал? Не веришь мне?

– Не верю…

– Еще кому говорила?

– Подруге…

Девушка врала. У нее и в мыслях не было втягивать в эту историю подруг, а тем более близких. Что бы сказала мать, прекрасно знающая Виталия, узнай об отношениях дочери с этими людьми.

– Хорошо, – задумчиво протянул чеченец. – Я проверю. Если это правда, то сегодня ты в последний раз видела свою маму.

От этих слов голова у Насти закружилась, и она полетела на пол.

С красными от бессонницы и злости глазами, теребя подбородок, Болт метался по обставленной роскошной мебелью комнате и громко сопел.

– Сядь! – недовольно поморщился сухощавый пожилой мужчина с глубокими морщинами на лице. – Не мельтеши.

Одетый в банный халат, он вальяжно развалился в глубоком кожаном кресле и, вытянув худые волосатые ноги, глядел в потолок. На пальцах свисающих с подлокотников рук этого человека красовались наколотые перстни.

– Не похожи они на ментов, – завел старую пластинку Болт. – Мне кажется, москвичи это. Нутром чую. Я когда в «Лии» на них нарвался, у меня уже тогда такая мысль появилась. А вчера в баре последние сомнения развеялись, – он с шумом перевел дыхание. – Всю ночь не спал.

– Раз в эту глушь отморозки Кедра заявились, то явно не в карты со мной перекинуться, – поиграв желваками, выдавил из себя Лоцман. – А тебя, дурака, в борделе специально развели, чтобы ты их на меня вывел. – Он резко сел, согнув ноги в коленях и слегка наклонился в сторону Болта. – Ты не клюнул. Они в баре накрыли. Лох!

От этих слов Болдырев перестал сопеть. В глазах появился страх и растерянность. Он медленно подошел к окну и выглянул вниз.

– Вроде чисто…

Больше милиции и ФСБ Болт и Лоцман боялись руководителя одной из самых крупных и влиятельных московских преступных групп Кедра. Он давно слился с властью и почти наполовину легализовал свой бизнес, когда Лоцман заключил с ним договоренность о транзите металла через столицу в Европу. Москва брала на себя таможню и железнодорожников. Лоцман и его правая рука Болт – сырье и липовые документы на него. Оговорили и процент. По прошествии пяти лет благополучного партнерства Кедр неожиданно пронюхал, что все это время провинциалы наглым образом обманывали его, в результате чего он недополучил около шести миллионов долларов. Договориться не удалось. Кедр потребовал вернуть сумму, только в двойном размере. Назначил срок, по истечении которого обещал «наказать». Болт опередил его на сутки, перестреляв со своими отморозками половину помощников Кедра, собравшихся в загородном доме.

Целью акции был сам Кедр. Таким образом Лоцман собирался решить свою проблему. Но в тот вечер его не оказалось среди собравшихся.

С тех пор прошел месяц. Личность Болта установили не только менты. Зная причину расстрела и на кого он работает, люди Кедра также приступили к его поискам, надеясь через него выйти на Зорина Ивана Григорьевича, именуемого в криминальных кругах Лоцманом. Кличка была напоминанием о прежней профессии вора. В шестидесятых он успел поработать в речном флоте. Лоцман, проведя около десяти лет в лагерях и тюрьмах, чувствовал, что он лишь продлевает себе жизнь, превратившуюся в агонию. Среди убитых оказались родственники очень влиятельных в России людей, от которых зависел остальной бизнес Кедра, и те требовали найти обидчиков, угрожая большими неприятностями своему протеже. Тот в буквальном смысле слова «рыл землю».

Не долго думая, Лоцман «перелетел» на запасной аэродром Болта, расположенный в ста с лишним километрах от их прежней резиденции, и продолжал управлять делами в областном центре через своего помощника.

– Раз они нас даже здесь нашли, – выдержав долгую паузу, вызванную размышлениями, заговорил Лоцман, – значит, найдут где угодно. Сейчас мы хотя бы знаем об этом. Поэтому остается одно – опередить их. Где сейчас Матрос и Чипа?