Это была уже не первая экспансия моей компании в Петроград. Ранее мы приобретали склады и отдельные здания. С 1914 года в столице работал наш пейнтбольный клуб, автосалон, магазины автотоваров и электрофурнитуры, а также универсальный сервисный центр. Но, честно сказать, особо вкладываться в столичную недвижимость и инфраструктуру, зная что здесь произойдет в феврале следующего года — не очень и хотелось. А с другой стороны, теплилась надежда, что натоптанных мной бабочек будет достаточно, чтобы не произошло никакой революции.

Но, как бы не был привлекателен город Петра зимой, я чуть было не опоздал в Зимний дворец на приём к императору. Вначале мы влипли в какую-то толпу людей с транспарантами и самодельными плакатами, прямо на Литейном мосту. Если бы не обилие имперских и английских флагов, я бы подумал, что началась та самая революция. Но волновался я зря. Оказалось, что это санкционированная городской управой манифестация в поддержку Великобритании из-за объявления Германией полной блокады острова и начала неограниченной подводной войны.

Передвигаясь вместе с толпой, наши автомобили всё-таки преодолели мост через замёрзшую Неву и выбралась к Французской набережной. Но, как оказалось, приключения на этом не закончились. На центральном входе в Зимний дворец с Дворцовой площади меня тормознули часовые и не пустили внутрь. Как быстро выяснилось, теперь этот вход был отдан под госпиталь, который уже год располагался во дворце. Пришлось возвращаться ко входу в Комендантский подъезд, где, несшие службу младшие чины дворцовой полиции, объяснили мне, что попасть во дворец можно только по приглашению и через Церковную лестницу.

Поэтому, когда я появился в приемной перед залом под номером сто тридцать один, который занял император под свой кабинет, времени до обозначенного в приглашении, оставалось ровно пять минут. За секретарским столом, к моему глубокому удивлению, вместо Мосолова или Татищева, обнаружился старый знакомец по олимпийским делам генерал-майор свиты Владимир Николаевич Воейков.

- День добрый, Владимир Николаевич, - поздоровался я с Воейковым. - Здравствуйте, господа, - кивнул я присутствующим в приёмной чиновникам и военным.

- Матвей Матвеевич, вы вовремя. Император примет вас после барона Клебека, - и генерал-майор указал глазами на главу монетного двора. - Присаживайтесь. Можете угоститься «Кувакой».

Угощаться минеральной водой с заводов Воейкова я не пожелал и скромно пристроился в уголочке на двухместном диванчике. На приём я явился в штатском. Уж слишком здесь, в Петрограде, много всяких генералов и адмиралов. Замучаешься честь отдавать. Тут только в одной приёмной сразу несколько генералов, не считая Воейкова.

Вообще-то у Николая II официально секретаря не было. Но для сортировки посетителей во время нечастых приёмов в Зимнем дворце в этом качестве, сменяя друг друга, выступали то адъютант царя Илья Леонидович Татищев, а то чиновник канцелярии министерства двора Александр Александрович Мосолов. Но вот Воёйкова в этом качестве я наблюдаю впервые. Хотя и мои посещения Зимнего дворца можно пересчитать по пальцам.

А ведь точно, мне же докладную записку ребята Артура Усениуса подавали, что Мосолова отправили посланником в Румынию. Не иначе, как с заданием уговорить румынского короля Фердинанда I вступить в войну на стороне Антанты. Поэтому и Воейкова посадили в приёмной в качестве временного секретаря.

Пока я предавался размышлениям, дверь в царский кабинет приоткрылась, и оттуда выскользнула женщина в форме сестры милосердия. Все присутствующие в приёмной тут же вскочили со своих мест. Поднялся и я, попутно опознав в вышедшей великую княжну Ольгу Николаевну.

Она, молча кивнув всем присутствующим, быстрым шагом проследовала к выходу, мазнув по мне равнодушным взглядом. Но затем остановилась и, повернувшись, подошла и поздоровалась.

- Здравствуйте, Матвей Матвеевич. Я так рада вас видеть. Я вам очень благодарна, что вы откликнулись на мою просьбу и прислали книги в госпитальную библиотеку.

- Здравствуйте, ваше императорское высочество, - поклонился я в ответ. - Как же я мог проигнорировать вашу просьбу?

- Ой, Матвей Матвеевич, оставьте все эти титулования для папеньки. Слушайте, а вы можете прислать ещё одну партию тех замечательных костылей, что вы прислали вместе с книгами? - Ольга Николаевна бесцеремонно схватила меня за руку и, присев на занимаемый мной ранее диванчик, предложила разместится рядом.

- Конечно, Ольга Николаевна, - кивнул я и указал царевне глазами на продолжавших стоять военных и чиновников, не смевших сесть в её присутствие.

- Ой, - заметила княжна создавшееся положение и объявила на всю приёмную. - Спасибо, господа, что поприветствовали меня, можете садиться.

В итоге, всё время пока ждал вызова к императору, я проболтал с Ольгой Николаевной. Девушка засыпала меня вопросами про наши костыли и носилки, а затем незаметно переключилась на обсуждение новой песни. Пришлось идти к Владимиру Николаевичу Воейкову и на выпрошенном листе бумаги записывать текст и аккорды. После этого мы обсудили новую книгу приключений Гарри Поттера. Великая княжна взяла с меня обещание, что я ей первой пришлю продолжение этой истории. Пришлось соглашаться, хотя я и дал точно такое же обещание принцу Генри. Но ведь в Лондон отправится издание на английском языке, а в Петроград — на русском. Буду считать это разными книжками.

Под недоуменные взгляды всех присутствующих мы с Ольгой Николаевной увлеклись обсуждением сюжета так, что генерал-майору Воейкову пришлось дважды звать меня, чтобы наконец отправить на прием к царю.

- День добрый, ваше императорское величество, - поздоровался я сразу после входа в кабинет и удивленно застыл, так как в кабинете никого не было.

Пока я озирался, Николай II вышел из какой-то ниши, с исходящим паром стаканом с чаем в серебряном подстаканнике.

- Здравствуй, Матвей Матвеевич. Вот, решил чайком побаловаться. У меня там твой новомодный электрический самовар стоит. Так что я сам себе теперь напитки делаю, чтобы не отвлекать людей, - зачем-то пояснил мне император. - И прошу тебя, мой мальчик, обращайся по имени отчеству. Ты, кстати, чая не хочешь?

- Покорнейше благодарю, Николай Александрович. Но нет, - отказался я, хотя в горле, после беседы с царевной было сухо и очень хотелось пить.

- Как знаешь. Проходи, присаживайся. У нас с тобой сейчас будет непростой разговор, - царь угнездился за своим столом и, отхлебнув чая, отставил стакан в сторону. - Знаешь, когда к нам с Александрой Фёдоровной привезли на дачу одного юного десятилетнего финского поэта, я и представить не мог, что он станет знаменитым писателем, спортсменом, изобретателем, серьёзным промышленником и даже политиком. Да и ещё породнится со мной. Как странны выверты судьбы и как быстро летит время. Я в прошлом году случайно нашёл листок с твоим стихотворением и поразился насколько оно верно.

Глаза открываю - восемь,

Сходил на вокзал - среда,

Сварил себе кофе - осень,

Прилег отдохнуть - зима...

Вот так и летят мгновения,

Незримою чередой.

Вчера не обузданы рвения,

Сегодня старик седой.

А завтра меня не станет,

Такой мой земной удел.

И помнить, увы перестанут,

Ссылаясь на множество дел.*

Процитировал он стихотворение, прочитанное мной царю и царице в далеком 1902 году. Надо же, не забыл, помнит.

- Мне тогда было забавно посмотреть на столь юное дарование. Да и Александру Фёдоровну это повеселило, - откровенно признался мне царь.

И это признание внезапно выбесило меня, поэтому я и ляпнул то, что пришло мне в голову после услышанного.

- Знаете, Николай Александрович, а ведь мне тоже было забавно взглянуть вживую на правителей империи. Так что, мы веселились взаимно.