– Извините, – беря документы, не выдержал Полынцев, – насколько я понимаю, это уже инструктаж к выполнению какой-то задачи.

– Вы угадали, – подтвердил Линев. – А что?

– Мы не знаем, кто вы, для каких целей существует это особое подразделение. – Сергей растерянно, словно ища поддержки, посмотрел на Завьялова.

– Мы не подписывали никаких документов, а вы доверяете нам, насколько я понял, государственные секреты, – добавил Игорь. – В конце концов, это наводит на мысль, не станем ли мы участниками какого-либо заговора.

Родимов с Линевым рассмеялись.

– Не станете, – выдавил из себя Федор Павлович. – Расписки берут с людей, которым не доверяют. Я же являюсь начальником отдела планирования и проведения специальных операций ГРУ. Мое звание генерал-лейтенант. Капитан Линев – сотрудник ФСБ. Более подробно на ваши вопросы может ответить майор Филиппов. Мы с ним очень давно знакомы. А сейчас о деле, – он посмотрел на Линева.

– По агентурным данным, чеченские боевики, – без вступления заговорил Данила, – планируют на конец весны ряд крупных террористических актов на территории республики. Нами установлены несколько конкретных объектов, которые сейчас усиленно ими изучаются. Кроме этого, наверняка известный вам полевой командир Идрис планирует расширить зону действий далеко за пределы территории республики. Это в первую очередь Дагестан, Ингушетия. Пока, по неподтвержденной информации, он получил большую сумму денег для организации очагов напряженности и на территории самой России. Не исключено, что очередными целями для действий террористов могут стать города и промышленные объекты далеко за Уралом. Там, где их никто не ждет. С этой целью он большое внимание уделяет бандитам со славянской внешностью, которые на территории Чечни укрываются от правосудия.

Закончив говорить, Данила в ожидании вопросов посмотрел сначала на Полынцева, потом перевел взгляд на Завьялова.

– Судя по легендам, которыми вы нас обеспечили, мы должны внедриться в банду? – высказал свое предположение Завьялов.

– Нет, – вновь вступил в разговор Родимов. – Вернее, не совсем так. Вы создадите эту банду. Кроме вас в ней будет несколько чеченцев, бывших сотрудников МВД. Их предательство мы устроим искусственно. В отличие от вас они будут находиться в реальном розыске. Их будут искать бывшие коллеги…

Полынцева Ольга в этот день не шла, а летела на работу. Не портила настроение мартовская слякоть со спрятавшимися под ней островками льда и то, что в двух десятых классах сегодня контрольная, а значит, проверка тетрадей затянется до глубокой ночи.

Причиной приподнятого настроения было письмо, полученное от Сергея. В течение года, с того момента, как они расстались, таких светлых дней было немного. Писал он нечасто, но дважды ненадолго приезжал, объясняя свои редкие и короткие появления командировками за молодым пополнением, и вновь уезжал в далекий Хабаровский край, категорически не поддаваясь на уговоры взять ее с собой. Нежелание брать жену и сына на новое место службы было связано с отсутствием условий для семей офицеров. Сам он вынужден был жить в небольшом помещении прямо в казарме. В письмах Сергей в основном сообщал о том, что сильно скучает, часто ходит в наряды и практически не вылезает с полигонов. Ее не смущало то, что весь адрес его новой части умещался в пяти цифрах полевой почты и буквы «Р», без названия города и области.

Сегодня уже почти месяц, как Ольга вновь вышла на работу. Сын Вадим остался под присмотром соседки. Не имеющая работы жена офицера мотострелкового полка Надя Захарова за небольшую плату согласилась быть нянечкой.

Во дворе школы ее нагнала завуч:

– Ольга Николаевна! – окликнула она Полынцеву. – Сегодня сразу после занятий внеплановый педсовет. – И скрылась в дверях школы.

У Полынцевой вновь испортилось настроение. Не потому, что дома навалом работы, просто после отъезда Сергея к ней сильно изменилось отношение учителей. Вот и сейчас Наталья Дмитриевна даже не соизволила поздороваться. Первое время она считала, что причиной послужила обычная в таких случаях «утка» о том, будто после отъезда мужа она «пошла по рукам». Это довольно распространенная в таких случаях сплетня, характерная для большинства небольших военных городков. Однако спустя месяц, когда в одном из магазинов она столкнулась с женой местного предпринимателя Зубова, Раисой Максимовой, то стала ясна причина столь неприязненного отношения к ней.

Зубова подняла крик, чтобы Ольгу – она прибавила к ее имени какое-то оскорбительное слово – не вздумали обслуживать, так как ее «свиноподобный» муж, перекалечив в пьяном угаре детей, сбежал из гарнизона, боясь мести. Также она дала понять, что жизнь «училки» теперь покажется ей адом.

Спокойная и уравновешенная Ольга ничего не ответила, а вечером, расспросив близких подруг, узнала, как Раиса Максимовна на каждом углу поливает ее грязью.

«Домой, бесстыжая, холостяков из общежития таскает, до утра оргии устраивает, потом на уроках дети даже с последних парт перегар чувствуют. А знакомая моя видела ее даже у кожно-венерологической клиники…»

«Приедет Сергей, разберется сам», – решила она тогда и ничего не стала сообщать мужу обо всем этом.

Когда после уроков все преподаватели собрались в учительской, завуч, обведя взглядом присутствующих, остановила его на Полынцевой:

– Главная тема сегодняшнего педсовета – аморальное поведение учителя математики Полынцевой Ольги Николаевны…

– Вы не боитесь суда? – спокойно ответила Полынцева. – Ведь вам известно, вся эта травля организована вашей лучшей подругой Зубовой, а сейчас вы оскорбили меня уже при свидетелях.

– Весь городок ей в спину тычет, а она еще зубы показывает, – проскрипела учитель химии.

Ольга встала, взяла свои вещи и вышла из учительской, смахнув с ресницы слезу.

Была пятница, впереди два дня выходных, и Полынцева решила подумать о том, как быть дальше. В том, что в школу она пойдет лишь для того, чтобы положить на стол директора заявление об увольнении, у нее не было никакого сомнения. Нужно было решать, где искать работу.

Света в подъезде почему-то не было. Ольга поднялась на второй этаж, достала ключи и открыла двери. В тот же момент от стены на верхней площадке отделились две тени и, проворно сбежав вниз, грубо втолкнули ее внутрь квартиры.

Она почему-то даже не вскрикнула. Ванечка, как правило, в это время спит, а няня уходит встречать с работы мужа.

– Что вам нужно? – испуганно, одними губами прошептала она, глядя на двух здоровых парней с наглыми ухмылками на лицах.

– Не что, а кто, – усмехнулся круглолицый брюнет со слегка искривленной переносицей.

– Мы из бюро по обеспечению досуга одиноких дам, – противно кривляясь и снимая куртку, сказал второй.

– Выйдите прочь! – выкрикнула она, пытаясь ударить по лицу круглолицего дамской сумочкой.

В тот же момент его напарник, уже сняв кожаную, отделанную изнутри искусственным мехом куртку, накинул ее ей на голову и обхватил за шею. Запах пота и мужской парфюмерии, пропитавший мех, вызвал тошноту. Задыхаясь, она попыталась кричать, но эти звуки напоминали приглушенное мяуканье котенка. Она почувствовала, как ее повалили на пол и, сорвав кожаный плащ, закатали на правой руке рукав кофточки…

Три дня прошли как страшный сон. Все это время она провела в постели с этими омерзительными существами. Сначала Ольга осознавала, что ее, уколов героином, насилуют, затем наступила какая-то прострация. Она получала дозу, шла на кухню готовить Вадиму еду, абсолютно не одеваясь, затем вновь возвращалась в спальню и валилась между двумя потными мужиками и погружалась в странный и манящий мир.

Стресс в школе, накопившиеся за год отрицательные эмоции, боль одиночества и лошадиные дозы героина сделали свое дело – она сломалась.

Когда на четвертые сутки Ольга пришла в себя, то обнаружила, что парни ушли. Соединив, насколько это было возможно, обрывки сознания в одно целое, решила идти в милицию. Одев на голое тело халат, абсолютно не реагируя на крики сына, она уже сняла с вешалки плащ, как взгляд наткнулся на лежащий на полочке у зеркала «заряженный» шприц и небольшой пакетик белого порошка.