– Что?! – вспылила Эмма. – Это он заслужил оплеуху и жаль, что не получил! В жизни не встречала такого олуха!

– Как поразительно сходны ваши мнения друг о друге! – заметила Тэра.

– В таком случае мы квиты!

– Когда я приехала, доктор еще был у вас. Он как раз описывал мистеру Маллою случившееся, так что теперь я тоже в курсе. Эмма, на мой взгляд, ты вела себя на редкость храбро…

– Каждый на моем месте поступил бы так же, если бы увидел револьвер, нацеленный в малыша Билли! – пылко заверила Эмма.

Она утратила осторожность и разгорячилась, о чем тут же пожалела, – резкая боль пронзила голову от виска до виска, словно невидимый вертел. Осев в подушки, она зажмурилась, пережидая приступ, потом продолжала много тише:

– Знаешь, мне не хочется больше обсуждать это, Тэра. И даже думать на эту тему. Не припомню другого дня в своей жизни, настолько полного событий и волнений. А начался он так обыденно… Я отправилась в город сделать покупки и узнать насчет писем…

Письмо от Дерека! Оно так и лежит на туалетном столике!

– Тэра, ты видишь на столике письмо?

Ее подруга молча поднялась, огляделась, отошла и вернулась с запечатанным конвертом.

– Это?

– Оно самое. Не могла бы ты прочесть его мне? Док Карсон уверяет, что через пару дней все вернется в норму, но пока вместо строчек я вижу лишь размытые линии.

– Конечно, я прочту, – заверила Тэра, возвращаясь на свое место и доставая из конверта листок дорогой обрезной бумаги. – От кого оно?

– От Дерека Карлтона.

Тэра приподняла одну из темных бровей, как бы безмолвно вопрошая, кто бы это мог быть. Эмма только улыбнулась.

– Поклонник? – не выдержала подруга.

– Даже более того. – Эмма улыбнулась шире. – Он сделал мне предложение. Возможно, я отвечу согласием, особенно если Дерек повторяет его в этом письме и обещает быть здесь к Дню независимости.

Внезапно ее затопили теплые, трогательные воспоминания о том, как нежен был с ней Дерек, как добр и щедр, какими комплиментами ее осыпал, как беспокоился о том, чтобы ей было удобно. На щеках, все еще бледных, появился слабый румянец. Против воли девушка сравнила двух мужчин, и сравнение было не в пользу Такера, всегда такого грубого…

Тэра, внимательно за ней следившая, тихо засмеялась:

– Это чудесно! Но ты уверена, что письмо стоит читать вслух? Оно ведь очень личное.

– Какие могут быть тайны от лучшей подруги! – запротестовала Эмма. – И потом я сгораю от любопытства. Я должна знать сейчас же, немедленно, что в этом письме, а раз я не могу прочесть его сама, не папу же мне просить! Так что эта почетная миссия возлагается на тебя.

– Ну хорошо, тогда начнем. «Дражайшая Эмма! – Девушка помедлила и взглянула на подругу, все еще не вполне уверенная, что стоит продолжать. – Мне страшно тебя недостает. С тех пор как ты покинула Филадельфию, и солнце светит не так ярко, и луна выглядит просто тусклым светильником по сравнению с той, на которую мы еще недавно смотрели вместе». – Тут она не удержалась от одобрительного комментария: – Он, должно быть, романтик, этот мистер Карлтон!

– Просто он ко мне неравнодушен.

Эмма легко представила Дерека в элегантном кабинете внушительного особняка Карлтонов. Вот он склоняется над письмом, вот вскидывает голову и задумчиво смотрит в окно в поисках самых убедительных, самых проникновенных слов. Дерек Карлтон как никто знал, что именно способно тронуть сердце женщины! Во всяком случае, он сумел подыскать слова, которые тронули ее сердце.

– Ну же, продолжай! – поощрила Эмма.

– «Никакая сила в мире не сможет воспрепятствовать моему приезду в Монтану на ваш маленький местный праздник. Ничто не помешает мне снова увидеть тебя. Уже третьего июня я буду у вас. Увидимся ли мы немедленно? Я не хочу ждать и минутой дольше, чем необходимо, чтобы снова усладить свой взор прелестью твоих черт.

А когда первый голод моей души, моего сердца будет наконец утолен, я задам тебе вопрос, ответ на который важнее всего. И я знаю, каким он будет, твой ответ. Ты не найдешь в себе сил отвергнуть того, кто живет и дышит лишь тобой. Не так ли, моя несравненная Эмма? Вечно твой Дерек».

Тэра откинулась в кресле, уронив письмо на колени. Весь этот ливень нежных слов потряс ее.

– Боже… – только и вымолвила она.

– Да уж, Дерек всегда знает, чего хочет, – медленно произнесла Эмма.

Ей вдруг стало стыдно, что она так легко отнеслась к его письму. Содержание послания не обмануло ее ожиданий, скорее даже превзошло их. По сравнению с обожанием Дерека ее собственное прохладное отношение казалось душевной черствостью.

– Хотелось бы мне быть настолько же уверенной в своих чувствах…

– То есть ты еще не решила, выйдешь ли за него? Почему? Расскажи мне о нем.

Эмма принялась рассеянно накручивать на палец прядь черных волос. Как описать элегантного, хорошо воспитанного и образованного молодого человека из высшего общества? Сказать, что с ним легко? Что он остроумен и галантен?

– Лучшего мужа, чем Дерек, нельзя и желать, – начала она, подыскивая слова. – Высокий. Привлекательный. Тетушка Лоретта повторяла, что он сама элегантность, и я не могу с ней не согласиться. Он может очаровать с первых минут знакомства, остроты так и сыплются у него с языка. Польстить женскому полу он тоже умеет на диво. Он добр и великодушен по натуре. Что касается деловых качеств, то они выше всяких похвал.

– Одним словом, он само совершенство, – подытожила Тэра. – Я полагаю, ко всему прочему он еще и богат.

К своему удивлению, Эмма расслышала в ее голосе зависть. Должно быть, девушка тоже осознала это, потому что вдруг вспыхнула и прижала ладони к щекам.

– Это был бестактный и глупый вопрос, Эмма! Богат он или нет, для тебя не имеет значения, правда ведь?

– Для многих имеет, и немаловажное, но не для меня. – Эмма развела руки, как бы желая заключить в объятия и комнату, и ранчо, и все, что лежало вокруг, такое чудесное, такое родное. – Ах, Тэра, мне ничего не нужно, кроме того, что я уже имею! Однако ты спросила, и я отвечу. Да, семья Дерека очень богата. И влиятельна в высших кругах Филадельфии.

– И он так тебя любит!

– Похоже, да.

– Но тогда в чем же дело, Эмма, милая? Почему ты не хватаешься за такую возможность?

– Почему? – эхом откликнулась та, поглубже зарываясь под одеяло, так как ночь дышала в открытое окно прохладой. – По одной-единственной причине. Я хочу жить здесь, и только здесь, а Дерек не мыслит себе иной жизни для нас, кроме Филадельфии. Если он куда-либо и переберется, то разве что в Нью-Йорк, чтобы расширить отцовский бизнес.

– Нью-Йорк… Филадельфия… Неужели тебе не хочется жить в большом городе?

– Вспомни, ведь я жила в большом городе пять лет, – сказала Эмма и вздохнула. – Не было дня, чтобы я не мечтала покинуть его и вернуться в Монтану.

– Одним словом, ты не примешь предложение мистера Карлтона и не уедешь отсюда?

– Ни за что на свете. Однако если он согласится переехать сюда, я все-таки приму его предложение. – Эмма вдруг засмеялась. – Раз он живет и дышит только мной, то сумеет сделать правильный выбор, как по-твоему?

– Не знаю… не мне судить. Меня никто не любил так сильно.

– А как же Бо Гарретсон? – мягко спросила Эмма. Ее подруга вздрогнула всем телом, и письмо соскользнуло с колен на пол. Вспыхнув, Тэра поспешно подняла его.

– Ради Бога, прости! – Эмма готова была откусить себе язык за сорвавшуюся бестактность. – Я знаю, как больно тебе говорить и даже слышать о нем. Поговорим лучше о чем-нибудь другом.

– Нет-нет, ничего страшного…

Тэра сидела с низко опущенной головой, разглаживая помятый листок. Казалось, она не может отвести от него глаз.

– Мы с Бо любили друг друга… по крайней мере я думаю, что и он любил меня. Но он погиб раньше, чем решился признаться мне в своих чувствах.

– Мне очень жаль. Клянусь, Тэра, мне жаль! И все же… – Эмма вдруг испугалась, что та будет оплакивать несостоявшуюся любовь всю оставшуюся жизнь. – Но все проходит… время лечит сердечные раны. Однажды появится другой, и ты…