Нос щекотал аромат вишни. Время роста здесь словно решило взять всё, что ему причиталось за предыдущие годы, и теперь земли Западной области благоухали так, что Норико то и дело чихала.

Вот и сейчас, чихнув и спугнув тем самым яркую бабочку, она раздражённо потёрла нос лапой.

– Тебе лучше поохотиться где-то подальше от сада, – раздалось сзади.

– Птиц, больше не подкрадывайся, – резко бросила она, не оборачиваясь.

– Что, цветы мешают почуять запах?

– А сам-то? Небось по чихам меня и нашёл.

– Вообще-то я пришёл сюда отдыхать, не искал тебя.

Норико обернулась и запоздало поняла, что смотрит со слишком уж откровенным удивлением.

Хотэку усмехнулся и, сев под раскидистыми ветвями сакуры, поманил её к себе. Она не сдвинулась.

– Да брось, ты же ничем не занята.

– Я собиралась помочь Киоко.

– У неё сейчас по распорядку отдых.

– А ты, значит, выучил её распорядок?

– Нет, просто знаю, что после наших занятий она по моим же рекомендациям принимает тёплую ванну, расслабляет мышцы и отдыхает.

Норико фыркнула: ответить ей на это было нечего.

– Так что? – Он раскрыл руки в приглашающем жесте. Нехотя подойдя, она поставила передние лапы ему на ноги и заглянула в глаза.

– Только чтобы ты не умер в одиночестве от скуки.

– Конечно, – улыбнулся он. Норико поднялась и улеглась на его бёдрах. Хотэку тут же опустил руку ей на макушку и стал почёсывать.

Наверное, не стоило ему такое позволять. Наверное, не после того, как она столь долго игнорировала его подарок. И до сих пор не выяснила, что это за голубые цветы-звёзды… Наверное, надо было им поговорить. Открыто, как это делают все нормальные люди и ёкаи. Только вот страх был сильнее разума.

– Даймё предполагает, что Мэзэхиро нападёт только через полгода.

Норико была благодарна, что он заговорил о деле. Это отвлекало от непрошеных мыслей. Они обязательно обсудят всё, но позже. А пока не до того. Пока есть заботы поважнее.

– С чего бы ему столько ждать? Самураев взял – и пошёл.

– Он знает о силе Киоко-хэики.

– Он и раньше знал, это ему не помешало.

– Знал, да только она за это время стала сильнее, и он это видел.

– А за полгода станет ещё сильнее. Кажется, медлить – не самый выгодный для него вариант.

– Медлить – нет. Готовиться – да.

– Собирает армию побольше?

– Или посильнее.

Норико перевернулась на спину, чтобы видеть его лицо.

– Что ты имеешь в виду? Эй, не трожь живот! – Она вскинула задние лапы, готовая обороняться.

– Извини. – Хотэку послушно переместил руку выше и почесал ей грудку. – Думаю, он усиливает армию. Одно из основных правил стратегии – избегать осад города. Война должна быть короткой, лишь тогда шансы на победу действительно высоки. Что он может сделать сейчас, так это стянуть сюда самураев из других областей и окружить Юномачи. Нападут – и мы, скорее всего, отобьёмся. Это будет стоить многих жизней, но у нас будут шансы, потому что мы защищены стенами и здесь неудобные подходы к городу. Армия сёгуна при этом будет у нас на ладони – лёгкая мишень.

– Ты ведь никогда до этого не воевал?

– Никто из ныне живущих в Шинджу не воевал.

– Откуда ж тогда познания?

– Я ходил в школу, – пожал плечами Хотэку. – Такое заведение, где передают опыт прошлых поколений. Может, знаешь?

– Тебе руку отгрызть?

– Просто спросил, – примирительно сказал он, но гладить на всякий случай перестал и, слегка откинувшись назад, упёр обе ладони в землю. – Как проходило обучение в Яманэко?

Норико фыркнула:

– Кому повезло больше – у тех были наставники. Кому меньше – тот умеет только охотиться.

– А тебе?

– Я умею читать и писать. Кстати, была удивлена, что наша письменность мало чем отличается от здешней, – быстро сменила тему Норико. Говорить о своём прошлом ей совсем не хотелось.

– Я заметил, что и в Шику так же, – кивнул Хотэку.

– Ну это как раз неудивительно: кицунэ и бакэнэко сотрудничают и обмениваются опытом. А вот Шинджу – закрытая страна. Я не ожидала, что увижу здесь хоть что-то такое же, как дома.

– Согласен, это удивительно. Хотя не более, чем та твоя человеческая ки. У меня люди на материке вызывают куда больше вопросов.

– Потому что они не похожи на вас? – Норико перевернулась и, ловко спрыгнув, отошла в сторону.

– Вовсе нет, – заверил Хотэку. – Просто все здесь уверены, что люди – дети Ватацуми, а дом их – эти острова.

– Если тебе так интересно – спроси Киоко.

– Но ведь ты жила рядом с теми, другими людьми. Расскажи, какие они?

– Зачем? – Она взмахнула хвостом, привычно обратилась и взглянула на Хотэку сверху вниз. Он не смутился, как это было в первый раз. По-прежнему смотрел в глаза. – Так они выглядят, и это всё, что я о них знаю. Нравятся? Хочешь узнать их получше – отправляйся на юг за Яманэко. Там таких полно.

Она замолчала, с вызовом удерживала взгляд. В конце концов он спросил:

– В чём дело?

– Что? – не поняла Норико.

– Что тебя задевает? Моё желание понять, что из легенд и историй правда, или моё любопытство к тем, чью ки ты надеваешь?

– Меня не… Что ты о себе возомнил, птиц?

– Ты злишься.

– Всё из-за твоих глупых вопросов.

– Знаешь, Норико, может, мои вопросы и глупые, но они открытые и честные.

Стало ясно, что речь шла уже не о вопросах. Хотэку ступил на лезвие и хотел, чтобы она последовала за ним.

– Если тебя интересуют легенды и история – обратись к Киоко, – проворчала Норико, уводя разговор подальше от опасного для неё поля. Она вернула кошачий облик, уже жалея о своём вызывающем поведении. Было бы славно позлиться на Хотэку, но она знала, на кого эта злость направлена на самом деле.

– Боюсь, на вопрос, который меня интересует больше прочих, у Киоко-хэики не найдётся ответа, – улыбнулся он, и улыбка эта вызвала у Норико зудящую тоску.

Она проворчала в ответ что-то невнятное и бросилась прочь.

Чо вдыхала аромат жареного тофу и улыбалась. Никогда Юномачи ещё не был таким свежим, прохладным и приятным. Пыльный каменистый город стал цветущим садом, как и вся область, и она чувствовала, как сама зацвела. Где-то в душе пробивались ростки веры в то, что и здесь можно жить, и в Шинджу можно обрести покой и счастье.

– А это что? – Ёширо с совершенно детским писком бросился к прилавку и подхватил простую деревянную кандзаси с не слишком искусно выточенной и разрисованной лисичкой.

– Заколки для волос, – улыбнулась Чо.

– С лисой!

Она усмехнулась:

– Да, на Западе такие чаще встречаются. В других областях вас любят меньше.

Он обернулся, и глаза его удивлённо расширились.

– Почему?

– А почему людей недолюбливают в Шику?

– Справедливо.

Он покрутил заколку в руках, а затем обратился к торговке:

– Сколько стоит?

Та насторожённо посмотрела на его неряшливо торчащие рыжие пряди, которые Ёширо продолжал усердно подрезать, и робко ответила:

– Медяк.

– Так мало?

– Ёширо, это не мало, – шикнула Чо. – И зачем тебе кандзаси?

Он улыбнулся одними глазами и, бросив монету на прилавок, приблизился к Чо со спины.

– Стой смирно!

– Что ты делаешь? – Она попыталась обернуться, но он не дал. Чо почувствовала, как пальцы коснулись шеи и, пробежав по затылку, поднялись выше, к собранному пучку.

– Точно, у тебя такая же.

– Ёширо, что ты делаешь? – повторила она свой вопрос.

– Чш-ш-ш, подожди. – Он чуть подвигал пучок в стороны. – Ага, понял!

Пряди тут же рассыпались по плечам.

– Ну и зачем?

– Терпение.

Он собрал рассыпавшиеся пряди и, судя по всему, заново сооружал Чо причёску.

– Ты ведь знаешь, что трогать волосы женщины считается неприличным? Особенно вот так, при всех. Да ещё и не своей супруги.

– Нет, не знал. – Он развернул Чо лицом к себе и улыбнулся. – Больше не трогаю.