– Правильно! – в один голос ответили все краснокожие.

– Кто пойдет разговаривать с бледнолицыми? – спросил Пирогов или, как его звали индейцы, – Пиррога, что значит лодка.

– Пусть Чин-гак-хук и идет разговаривать! – кричали индейцы.

– Я согласен, – сказал Чин-гак-хук, – только пусть раньше пойдет кто-нибудь и предупредит бледнолицых.

– Пусть Пиррога и пойдет, – сказал кто-то.

– Хорошо, – сказал Чин-гак-хук. – Но у индейцев есть такой обычай, что если человек идёт с миром, то он должен нести с собой трубку мира. У меня есть такая.

Чин-гак-хук достал из кармана маленькую трубочку, должно быть, своего отца. К трубке сургучом были прикреплены куриные перья.

– Ступай в Страну Больших озер и покажи бледнолицым эту трубку, – сказал Чин-гак-хук Пирроге. – Потом приходи назад и приведи с собой кого-нибудь из бледнолицых. Я поговорю с ним в тёмном коридоре, или как я это называю, – Калифорнии.

Пиррога взял трубку мира и пошёл из Ущелья. Выйдя в коридор, он был окружён толпой любопытных мексиканцев.

– Николай Пирогов

Поймай воробьев! –

кричали ему мексиканцы. Но Пиррога шёл, гордо закинув голову, как и подобало ходить настоящему индейцу.

В Стране Больших озёр было очень шумно. Рослые жители Аляски носились по зале, ловя друг-друга. Тут были и мексиканцы, но мексиканцы народ маленький, хоть и очень подвижный.

В углу Пиррога увидел бледнолицых. Они стояли и о чём-то сговаривались. Пиррога подошел к ним поближе. Бледнолицые замолчали и уставились на Пиррогу.

Пиррога протянул им трубку мира и сказал:

– Оах! – что означало – здравствуйте.

Из толпы бледнолицых вышел Гришка Тулонов.

– Тебе чего нужно? – спросил он Пиррогу и прищурил глаза.

– Чин-гак-хук, вождь араукасов, хочет говорить с тобой, – сказал Пиррога.

– Так пусть приходит, – сказал Гришка Тулонов, – а ты это чего в руках держишь?

– Это трубка мира! – пояснил Пиррога.

– Трубка мира? А этого хошь? – и Тулонов показал Пирроге кулак.

– Пусть кто-нибудь из вас пойдёт переговорить с Чин-гак-хуком, – сказал Пиррога, пряча трубку в карман.

– Ладно, я пойду, – сказал Свистунов.

Пиррога шёл впереди, а Свистунов шёл сзади, размахивая руками.

– Ты подожди в Калифорнии, – сказал Свистунову Пиррога, – а я сейчас позову Чин-гак-хука.

При входе в Ущелье Никитин остановил Пиррогу:

– Кто идет? – спросил Никитин.

– Я, – сказал Пиррога.

– Пароль? – спросил Никитин.

– Три яблока, – сказал Пиррога.

– Проходи, – сказал Никитин.

Чин-гак-хук уже ждал Пиррогу. Он сейчас же взял трубку мира и побежал в Калифорнию.

В это время раздался звонок. Пришлось идти в класс.

Индейцы расселись по своим местам, но Чин-гак-хука не было. Сейчас должен начаться урок арифметики.

– Где же Чин-гак-хук? – волновался Галлапун.

– Не подрались ли они? – сказал Пиррога.

– Я пойду посмотрю, – сказал Галлапун и пошел к двери.

Но из класса не вышел, так как по коридору шёл уже учитель. Галлапун сел на своё место. Учитель вошёл в класс и сел за столик.

В это время дверь бесшумно приоткрылась и закрылась. Чин-гак-хук на четвереньках юркнул под парту к Никитину. Учитель повернул голову к двери, но там уже никого не было.

Галлапун был в восторге от Чин-гак-хука.

«Вот это индеец так индеец!» – думал он.

<Вдруг под партой что-то зашуршало и толкнуло колено Галлапуна. Это была коробочка индейского «телеграфа». В коробочке была записка: «Вождь каманчей Галлапун, урони карандаш и начни его искать. Я подползу. Вождь араукасов Чин-гак-хук».

Учитель начал урок. Он каждую минуту мог заметить отсутствие Чин-гак-хука, а потому Галлапун скорей уронил карандаш и наклонился его поднять>.

Минуту спустя Чин-гак-хук сидел уже рядом с Галлапуном.

– Свистунов на всё согласен, – сказал он Галлапуну. – Мы можем быть спокойны, что без нас Ущелье они не займут. Теперь надо нашим разослать мои правила войны.

Чин-гак-хук достал большой лист бумаги и написал:

«Индейцы! Мы объявили войну бледнолицым. Но кто останется победителем? Тот, кто завладеет Ущельем и подзорной трубой? Это поведёт к драке и нас выставят из школы. Я предлагаю другое. В зоологическом саду есть клетка с орлом.

У орла другой раз выпадают перья, и сторожа втыкают их в дверцу клетки с внутренней стороны. Если согнуть проволочку, то можно достать одно перо.

Сегодня мы идём после большой перемены на экскурсию в зоологический сад. Так вот я и предлагаю считать победителем того, кто первый достанет перо орла.

Я уже говорил со Свистуновым и он передаст это бледнолицым.

Вождь араукасов Чин-гак-хук».

Чин-гак-хук показал проект войны Галлапуну и опустил его в телеграфную коробочку. Вскоре проект, подписанный всеми индейцами, вернулся к Чин-гак-хуку.

– Все согласны, – сказал Чин-гак-хук и стал внимательно слушать учителя.

– Тр-р-р-р-р-р-р! – зазвенел звонок.

Индейцы, не торопясь, записали уроки и вышли из класса. Бледнолицые поджидали их уже в коридоре.

– Эй вы! – кричали бледнолицые, – пора воевать, идите в Ущелье, а мы вас оттуда вышибем!

Галлапун вышел вперёд и низко поклонился.

– Бледнолицые! – сказал он, – Ущелье Бобра достаточно велико, чтобы поместить в себе и нас и вас. Стоит ли драться из-за него, когда оно может принадлежать тому, кто первый выскочит из класса. Я предлагаю другое. Пойдёмте все в Ущелье и обсудим мое предложение.

В Ущелье набралось столько народу, сколько могло туда поместиться.

<Вторая пол. 1930-х>

Комментарии

В настоящий том включены произведения Хармса, написанные им для детей.

Нам уже приходилось останавливаться на композиционных принципах настоящего собрания. В частности, указывать на избранный нами формальный принцип в отделении «детских» текстов Хармса от «взрослых» (см.: т. 1. С. 335; т. 2. С. 419). Повторим лишь, что сознаваемые нами недостатки этого принципа (попадание некоторых «детских» текстов в разряд «взрослых») чреваты, на наш взгляд, меньшим субъективизмом, чем произвольные интерпретации, которые повели бы к фантастическим перетасовкам текстов.

Всё же и в нашем, по возможности, формальном подходе имеются некоторые исключения, на которые ниже укажем.

СОСТАВ. Следование принципу исчерпывающей полноты при публикации всего, что напечатано Хармсом в детских изданиях, не представлялось, на наш взгляд, целесообразным потому, что некоторые его тексты очевидно выходят за рамки творческих: имеем в виду те, которые являются простыми сопроводительными подписями под картинками (см., например: «Двенадцать поваров» // Чиж. 1934. № 3. С. 5 и ряд ему подобных; на такие тексты, в том числе, не вошедшие и в тт. 1 и 2 наст. собр., будет указано в сводном «Списке не вошедшего в наст. собр.»: см. т. 4).

Вместе с тем, в посмертные публикации творческого наследия Хармса (Юдин Л. и особенно: Александров, Кавин) включены такие тексты, атрибуция которых Хармсу ничем не подтверждена. Когда мы не обнаруживали достаточных оснований, подтверждающих авторство Хармса, мы старались избегать публикации таких текстов (предпочитая, чтобы следующее издание Хармса было «дополненным», нежели «очищенным»). Исключение сделано нами лишь для текстов 4, 22, 71 и 74, в которых мы находим характерные признаки хармсовского творческого почерка.

ТЕКСТОЛОГИЯ. Несмотря на то, что большинство воспроизводимых здесь текстов опубликованы при жизни Хармса и, следовательно, можно было руководствоваться его последней авторской волей (в отличие от большинства текстов т. 1 и 2 наст. собр.), формальный подход и здесь требовал корректировки. Приведем два характерных примера.

В первой публикации текста «Иван Иваныч Самовар» присутствует характерное хармсовское финальное «Всё», которого нет в отдельном издании – мы сочли целесообразным его воспроизвести по первой публикации.

С другой стороны, в отдельном издании «Как папа застрелил мне хорька» пунктуально соблюдено написание буквы ё, которому следовал обычно Хармс, в отличие от первой публикации, где это написание отсутствует.