– Я хочу, чтобы ты была моя и больше ничья, – упрямо твердил он.
Что значит «только моя»? Что значит «ничья»? Таисия искренне не понимала. Она была, если перефразировать кота Матроскина, «сама по себе девочка, своя собственная», и никакой штамп в паспорте изменить этого факта не мог. Даже родители не считали ее собственностью, давно смирились с тем, что дочка довольно рано сепарировалась, квартиру ей купили на поступление в магистратуру, чтобы жила отдельно.
Родителям, кстати, Артем не нравился. Особенно отцу. Нет, папа, разумеется, молчал, потому что признавал право дочери самой решать, с кем ей жить и кого любить. И в путешествие в Санкт-Петербург на пять дней они в самый первый год их совместной жизни ездили, и в загородный родительский дом Артем приезжал с Таисией каждое воскресенье, и футбол они с отцом вместе смотрели, а все равно Таисия, что называется, спинным мозгом чувствовала, что отец Артема недолюбливает.
Ее это смущало, если честно. Между Таисией и ее отцом существовала та особая связь, которая случается только между мужчинами и их ненаглядными дочерями. Маму Таисия, конечно, очень любила, но никогда они не были особо близки. Мама была функцией, а папа с детства занимал большую часть души. И маленькая, и выросшая Тася знала, что и для него она – самая важная часть жизни. Несмотря на наличие старшего сына, жены, матери, брата и работы, сердцем Александра Николаевича Ермолаева владела дочь с того самого момента, как он впервые взял ее на руки, и навсегда.
У них существовали свои собственные милые традиции, типа ежегодной совместной покупки подарков на Новый год, а также встреч наедине раз в месяц в каком-нибудь новом маленьком ресторанчике, до коих Александр Николаевич был большой охотник. Он выискивал их с азартом настоящего сыщика, а потом с гордостью показывал дочери. Вот тут особая атмосфера, тут делают потрясающий коктейль «Винстон», входящий в пятерку самых редких в мире, здесь шикарно готовят сибаса, а вот тут всегда свежие устрицы.
Отец приучил ее любить устриц, и это ее пристрастие Артем не понимал, как ни пытался. Когда они гостили во Владивостоке, Таисия уговорила его съездить с экскурсией на устричную ферму в бухту Воевода. Там она с восторгом слушала экскурсовода, в то время как Артем со скучающим лицом с недоумением и брезгливостью взирал на устриц, морских ежей и гребешков. Не понимал он всю эту склизкую живность.
Таисия тогда даже не заметила этот тихий звоночек, свидетельствующий об их абсолютной разности, которая, как правило, не дает ужиться вместе. И отцовскую настороженность по отношению к Артему списывала на ревность, а не на жизненную мудрость. Нет, ее абсолютно ничего не смущало.
Она продолжала работать, «долизывать» диссертацию, преподавать в университете, куда приходилось ездить по субботам, вечерами смотреть сериалы, уютно устроившись у Артема под мышкой, в воскресенье гостить у родителей и вести ту обычную жизнь, к которой привыкла и которая ее вполне устраивала. Она, оказывается, пропустила свидетельства того, что эта жизнь не устраивала Артема.
Он ушел незадолго до Нового года. Просто собрал свои вещи и буднично сообщил, что влюбился в другую женщину. Та, другая, была на четыре года старше Артема и, соответственно, на шесть лет старше Таисии, занимала должность заместителя генерального директора в их юридической фирме и готовилась стать партнером.
Как и у Таисии, у нее имелась собственная квартира в Москве, правда, не «двушка», а четырехкомнатная, а еще две машины, на одной из которых теперь ездил Артем. В качестве основного козыря имелся еще и папа, работающий в какой-то из «башен» Кремля, а не заведующим одним из отделений Склифа, как Александр Ермолаев.
Их свадьба была назначена практически сразу, потому что никакая защита диссертации новоиспеченной невесте не мешала. Расписались они в последний день апреля, и на шумную вечеринку по поводу бракосочетания пригласили весь офис. И Таисию тоже. Разумеется, она никуда не пошла. И не потому, что в этот день у нее проходила защита кандидатской диссертации.
Так уж совпало, что Таисия Ермолаева стала кандидатом юридических наук, а Артем женатым человеком в один день – тридцатого апреля. На защите присутствовали лишь папа с мамой, ближайшая подруга Юлька и заведующий кафедрой, к которой Таисия была прикреплена в качестве аспиранта МГУ. Все остальные друзья и коллеги по работе гуляли на свадьбе у Артема и его новоиспеченной жены-начальницы. И это означало, что в ближайшее время Таисии придется перетряхнуть свою жизнь и поменять не только работу, но и друзей-коллег.
Предательство она еще могла простить, лицемерие нет. Она знала, что жену Артема в офисе не то что не любят, а терпеть не могут. И все-таки не пойти на свадьбу никто не посмел. Побоялись за устроенное сытое будущее. Что ж, ладно. Это личный выбор каждого, а свой Таисия уже сделала.
Папа всегда советовал: никогда не решай сгоряча, а потому швырять на стол заявление об увольнении она не стала. Майские праздники она провела в загородном доме родителей, бездумно качаясь в гамаке. Впереди был отпуск, запланированный еще в прошлом году. Вместе с Артемом запланированный, и отменять его Таисия не стала.
Изначально она хотела потратить эти две недели на собеседования, чтобы найти новую работу, однако неожиданно передумала и решила съездить в круиз. Слишком много и усердно она работала последние годы, пока писала диссертацию. Ей просто необходимо отдохнуть, выдохнуть, выкинуть из головы все неприятные мысли, переключиться, называй как хочешь, а потом уже другие новые цели и идти к новым вершинам, коли все старые либо покорены, либо рухнули под напором жизненных обстоятельств.
Прислушиваясь к себе, Таисия по привычке научного работника пыталась классифицировать и разложить по полочкам испытываемые ею чувства. Пожалуй, главным из них оказалась досада. Да-да, обычная досада, вызванная сломом привычной схемы и изменением житейского маршрута, который до ухода Артема казался простым и понятным.
После защиты они должны были съездить в отпуск, а потом вернуться и подать заявление в ЗАГС. Свадьба в голове Таисии планировалась на осень, а потом можно было задуматься и о рождении ребенка, даже двух подряд, чтобы за вынужденный перерыв в работе отстреляться и снова вернуться к построению карьеры.
Теперь ни замужество, ни дети, ни карьера в обозримом будущем не просматривались, и Таисию это не удручало, а, скорее, сердило, потому что нарушало построенные планы. Будучи системным человеком, изменения планов она не любила. Досада, а что еще?
Еще было немного противно, что Артем оказался таким банальным. Жена-начальница с ее квартирой, машиной, папой и служебными перспективами… Скучно. И пошло. И неприятно от мысли, что всю эту банальность и пошлость, присущую Артему, она не разглядела за целых три года.
Папа, когда она поделилась с ним своей горечью, пожал плечами:
– Да у него на лице это было написано. Что он крайне ограниченный, если вообще не скудоумный.
– А почему ты мне ничего не сказал? – возмутилась Таисия.
– Ты бы мне не поверила, – покачал головой папа. – Человек сам должен со всем разобраться, дочь. Иначе ему ничьи слова не на пользу.
– А если бы я не разобралась и вышла за него замуж сразу, как он предложил?
– Тасенька, никогда не ври себе. – Папа смотрел строго, но с той всепоглощающей любовью, в которой Таисия никогда не сомневалась. – Ты не кинулась в ЗАГС сразу, как только тебя позвали, именно потому, что интуитивно чувствовала: что-то не так. Все твои объяснения про защиту и нехватку времени – пустые отговорки. Не хотела ты за него замуж. Вот и не вышла. И он это понял, поэтому переключился на другой объект.
– Папа, получается, я его никогда не любила? – Таисия сама не верила, что может говорить ТАКОЕ вслух. – То есть я с самого начала знала, что сумасшедшей страсти не испытываю, но мне это казалось нормальным. Мы взрослые серьезные люди, которым не сносит башню. Но нам хорошо и спокойно вместе. Мы даже не ссорились никогда. А сейчас я страдаю из-за того, что мне предпочли кого-то другого, а еще из-за того, что рухнула привычная жизнь. И все. Я совершенно не грущу, что этот человек не пойдет дальше по жизни рядом со мной. Я моральный урод, да? Я не способна любить?
