Маленькое воспоминание. В ноябре 1989 года пала Берлинская стена, и уже в январе 1990 года все говорили о возможности быстрого воссоединения. Начался процесс объединения, а вместе с ним и попытки "обрезать пуповину", связывающую Германию с державами-победительницами. "Два плюс четыре" – так звучала формула переговоров между немцами и странами, державшими на немецкой территории свои оккупационные войска. На различных уровнях представители всех шести государств встречались неоднократно в течение 1990 года.

В сентябре министры иностранных дел подписали, наконец, "Договор об окончательном урегулировании вопроса о Германии". Этот договор предусматривал, среди прочего, вывод советских войск до конца 1994 года. Месяц спустя министр иностранных дел ФРГ Геншер и советский посол ратифицировали договор о размещении советских войск, который устанавливал их правовое положение на оставшееся время пребывания, а также порядок их вывода.

Этим летом 1990 года нам нужно было подготовиться в течение одной ночи, потому что операция "Черная нога" приближалась к нам гигантскими шагами. Сначала нам нужна была машина в качестве подвижной базы, жилой трейлер, фургон или что-то подобное. И еще люди, не меньше двадцати человек.

Уже на следующий день после нашей судьбоносной беседы полковник Дего подошел к нам. Мы с Гертом как раз были в бюро Гассинга.

Дего был очень взволнован. – Как и обещано, джентльмены! На авиабазе Франкфурт-Рейн-Майн стоит транспортник американских ВВС. В нем все техническое оборудование, которое вам нужно. К тому же пятьдесят специалистов с опытом в таких делах. Они умеют пользоваться всей аппаратурой, знают и немецкий и русский языки, и могут ориентироваться на незнакомых территориях. Нам нужно лишь подождать разрешения от Федерального правительства. Только после этого наши люди смогут приступить к работе.

Я посмотрел на часы и понял, что американцам действительно на все понадобилось лишь 24 часа. Разрешение из Бонна я в первый момент посчитал чистой формальностью. Тем не менее, оно так и не поступило. Лишь много позже я узнал, что произошло. Американское правительство официально обратилось в Ведомство Федерального канцлера. Референт шестого отдела, ответственного за БНД, захотел узнать в Пуллахе, все ли тут правильно.

На юге Мюнхена интерес к выводу ЗГВ был настолько мал, что никто из ответственных сотрудников Первого отдела, отвечающего за "оперативную разведку", не знал точно, что сейчас происходит в далеком Берлине. Потому все в БНД, кого спрашивал чиновник из Федеральной канцелярии, честно отвечали, что ничего об этой операции не знают. А если нужно, то у них самих, мол, достаточно и людей и техники. Тем самым политическое руководство в Бонне заблокировало акцию американцев.

Не прошло и часа, как снова появился разгневанный Дего и спросил почему. Телефоны раскалились, и началось постоянное перекладывание ответственности на того или на другого. Вдруг несколько начальников из БНД увидели во всем происходящем шанс, чтобы выставить себя перед Бонном в лучшем виде. Откуда-то внезапно появилась кратковременная и интенсивная заинтересованность в отделе 12 YA. В конце концов, Бонн изменил свое решение таким образом, что может быть задействована американская техника, но не американский персонал. Дего кипел от ярости. Герт и я вполне его понимали.

Руководители оперативного отдела не только не смогли сами подготовить для этой операции соответствующий персонал. Своими некомпетентностью и нерешительностью они не позволили участвовать в операции и американцам. Провал дела и гигантский позор в глазах наших партнеров. Теперь американцы, не долго думая, отдали приказ вернуть весь персонал и всю технику назад в Вашингтон. Дего кратко сообщил нам об этом. Гассинг все более паническим тоном разговаривал по телефону с Пуллахом. И тут произошло чудо. Каким-то образом был найден компромисс. Бонн решил, что самые важные приборы можно оставить – при обслуживании одним техником из ЦРУ. Цирк закончился, и все участники принялись зализывать свои раны.

Вскоре после этого еще один случай ясно показал, как тяжело для БНД провести такого рода операцию. В Берлине в то переломное время было еще очень мало машин, сдаваемых в прокат, тем более не было ни одного жилого фургона, который можно было бы арендовать на время. Реконструкция на Востоке только начиналась и многие фирмы размещали своих сотрудников как раз в такого рода трейлерах, потому свободных не было. А нам срочно необходима была такая машина, чтобы действовать мобильно и управлять операцией. Уже ранним утром мы попросили по телефону одного человека в мюнхенском Центре, который был для нас своего рода персональным доверенным лицом, достать для нас подобный автомобиль.

Когда мы спустя несколько часов снова дозвонились к нему, у нас как раз был полковник Дего и тут же вник в суть проблемы. – Вы уверены, что на самом деле работаете в разведке? – подтрунивал американец. – Это все не так просто, – говорил нам наш доверенный человек, растягивая слова, – жилой автомобиль я как раз нашел. Но мы не можем сейчас доставить его в Берлин. Сейчас пятница, послеобеденное время, и водитель давно ушел. Я не смог подыскать другого добровольца для такой поездки. Вы сами знаете, как это бывает. Попробуйте сами что-то придумать. Я чувствовал себя так, будто меня раздавили, и мне оставалось просто протянуть ноги.

Тут вскочил Дего и прорычал: – Этого я не могу понять! У него тоже, похоже, лопнуло терпение. Он полез в сумочку на поясе и вытащил оттуда толстую пачку зеленых долларов. – Боже мой, Норберт, тогда просто пойдите и купите этот чертов трейлер!

Он хлопнул пачкой денег по письменному столу. Банкноты разлетелись по комнате. Дего собрал некоторые из них и засунул мне в руку. Другие он прижал Герту к груди. Ругаясь, полковник исчез в подвале.

Мы собрали деньги и пересчитали их на столе Гассинга. Набралось почти сто тысяч долларов. Один из нас потом отнес деньги обратно полковнику. Нам было очень стыдно. Без слов мы попрятались в своих кабинетах. Герт бормотал себе под нос проклятия, пока мы поднимались вверх по лестнице: – Это не разведывательная служба. Это разведывательная администрация. Если бы я только научился чему-то разумному…

Через минуту Дего снова был в помещении. – Послушайте! Все, что тут у вас происходит, очень непрофессионально. Поэтому, пожалуйста, простите мой взрыв эмоций, но сегодня просто уже было слишком. Бросьте звонить в Мюнхен и давайте прямо сейчас заниматься настоящей работой. Если вам что-то нужно, просто обращайтесь к Гансу. Ганс уже стоял в комнате. – Ганс лично будет вам помогать прямо с этой минуты. Все равно, что бы вам ни потребовалось, вы получите все.

Внезапно юношеская улыбка сошла с его лица. Он стал официальным, почти торжественным. – Соединенные Штаты Америки очень заинтересованы в том, чтобы эта операция окончилась успехом. Потому нет никаких финансовых ограничений. Вы поняли?

И вот теперь мы могли написать списки наших пожеланий.

Операция начинается

Сначала мы получили три мощных джипа "Мерседес", раньше служившие американской военной миссии. Два из них как раз недавно перекрасили. С натовского цвета хаки один превратился в темно-синий, а другой в зеленый "металлик". Третий, все еще в натовской окраске, использовался Гертом и мной как машина управления. Этот внедорожник, который все впоследствии называли "машиной Джеймса Бонда", кое в чем отличался от своих гражданских собратьев.

Машина была трехместной. Третье сидение было сзади в середине и размещалось немного повыше обоих передних сидений, что обеспечивало лучший обзор. Вокруг третьего сидения были закреплены черные блестящие ящики. Кроме того, американцы установили на автомобиль немало других полезных технических приспособлений. Например, там был полноценная инфракрасная система ночного видения. Инфракрасные фары разместились в решетке радиатора, невидимые снаружи. Потому мы могли незаметно вести наблюдение даже в полной темноте. В "бардачке" для этого хранились специальные очки. Дополнительные выключатели позволяли включать и выключать все фары машины по отдельности. Другую полезную особенность мы заметили, когда в первый раз приехали на заправку.