Вновь воцарилась тишина. Шелестела листва, ветер приносил с собой запах леса. Я не вытащил меч. Не достал револьвер и не приготовил заклинание. Я просто подошёл и встал рядом с Ромулом, практически касаясь с ним плечами. Он не пошевелился, не напал. Всё его внимание было приковано к могиле, а мысли его были мне недоступны.

— Я могу вернуть её, — прошептал он, а в тоне его слышались сомнения. — Могу даровать ей новую жизнь, вернуть душу и воскресить тело. Вновь сделать её прекрасной, молодой…

— Но другой, — вторил я, когда брат замочал.

— Скверна ничего не даёт просто так, а цена её силы непомерна, — коротко кивнул он, отчего зашуршала ткань балахона. — Но ты прав, брат, если я верну её — она будет другой. Не нашей матерью, а её оболочкой, душа внутри которой будет страдать. Я бы хотел вновь увидеть её, услышать её голос… но не такой ценой.

Он тяжело вздохнул, запрокинул голову к небесам, а я скосил взгляд и увидел, как балахон на его спине шевелился. Под ним, будто горб, что-то копошилось, но это не доставляло Ромулу дискомфорт.

— Мы сразимся здесь, брат, — продолжил он говорить, рассматривая звёзды. — У меня нет желания покидать это место, но и разрушать его я не хочу, когда убью тебя. Будь добр, создай нам условия.

Я кивнул, слова были излишни, пусть и звучали самоуверенно. Взмах руки и реальность вокруг нас застыла, покрывшись вереницей трещин. Исчезли цвета мира, им на смену пришла унылая серость. Застыло время, исчез ветер и все запахи. Сейчас я мог повелевать реальностью, благодаря той мощи, что пылала в источнике. Моя прежняя сила вернулась для этого момента.

Ромул удовлетворённо цокнул языком, а когда балахом на спине вновь зашевелился, он скривился и прошептал:

— Хорошо, смертный, раз ты так хочешь… я дам вам поговорить перед битвой.

Под моим взглядом брат избавился от скрывающей ткани и мне с трудом удалось узнать его. От некогда прекрасного мужчины, внешность которого покорила не одно женское сердце, осталась жалкое подобие. Ромул являл собой высохшего, бледного мертвеца. Впалые щёки, из-за которых ужесточились скулы. Выпавшие по большей части волосы, оголившие гладкий череп, покрытый чёрными бубонами. Гнилые, частично выпавшие зубы. Вместо носа у него были две тонкие дыры, а от уголков рта тянулись тонкие шрамы с чёрной сеткой вен, пульсирующих Скверной.

Доспехи брата тоже изменились и были полностью чёрными. По ним словно бежала чёрнота, как водная плёнка. В ножнах покоились два одноручных меча — брат был амбидекстром.

Но пусть он и изменился, кое-что осталось от него прежнего. Глаза. Впавшие и усталые, внутри его красных глаз были видны несгибаемая воля, сила и стальная решимость.

Удовлетворившись произведённым эффектом, он кивнул своим мыслям и повернулся по мне спиной. Того, что я атакую в уязвимую точку он не боялся, да и знал, что я так не сделаю. Поэтому позволил мне… увидеть это.

— Владыка… — проскрежетало существо, торчавшее из его спины, подобно сиамскому близнецу. — Как я рад вас увидеть…

Мне не было нужны всматриваться в это создание, часть которого срослась с Ромулом. Я и так знал, кто это и уже понимал всё, что должен был понять за это время.

— Зачем, Адам? — был единственный вопрос.

Полностью лысое, скукоженное и сморщенное создание улыбнулось белыми, ровными зубами.

— Как это, зачем? Ради мести и освобождения, конечно же!

Лицо Адам скривилось в презрительной гримассе.

— Ты — великий Кровавый Бог! Владыка Зазеркалья! — практически выплёвывал он слова. — И где же твоё величие⁈ Лицемерный предатель! Ничтожество, слово которого ничего не стоит! Ты разбрасываешься своими слугами и соратниками, жертвуя ими во ИМЯ БЛАГА! Помнишь свою клятву, Кровавый Бог⁈ — речь его прерывалась, словно Адам не мог сконцетрироваться на чём-то одном. — Ты обещал спасение людям! Свой мир! ТЫ ДАМ МНЕ СЛОВО, ЧТО ОНА БУДЕТ ЖИТЬ!!!

Я сохранял каменное выражение лица, слушая его обвинения.

— Скольких ты спас? Миллионы, миллиарды душ! И среди них забыл про одну, которую также обещал оберегать! Я клялся тебе, Альтиор! Я помогал тебе! Я отдал тебе свою верность! А когда пришло время… когда ты создал свой мир… Что получил взамен?

Адам замолк на секунду, а затем проревел во весь голос. Яростно, словно зверь:

— НИЧЕГО!

Он замолк, вперил в меня безумный взгляд и ожидал реакции. Вот только ему не были нужны мои оправдания или извинения. Поэтому я произнёс:

— Все мы заплатили свою цену за свободу.

Сморщенное лицо, которое когда-то принадлежало юноше, а теперь скукожевшемуся старику, скривилось. Ромул ничего не добавил, хотя мог бы, ведь он был той ценной, которую заплатил я за создание Зазеркалья и спасение людских душ из плена Драконидов. Нам не удалось вытащить всех. Большая часть погибла во время сражения, Дракониды использовали их для своей магии, и среди них была сестра-близнец Адама. Уже тогда, потеряв её и не найдя в моём мире, в его сердце зародились корни предательства. Желание отомстить мне, уничтожив всё, что было дорого и создано кропотливым трудом. Скверна нашла путь к его душе, а тот принял её, начав строить планы. И одной из ключевых фигур этих планов был Ромул, которого тот нашёл в Пустоте и вернул к жизни, сделав сосудом Скверны. Я чувствовал всеми фибрами своей души, как тёмная мощь переполняла моего брата.

Больше слов не требовалось. Адам сказал всё, что хотел, вылил на меня ведро дерьма и теперь ушёл на второй план. А на его место ступил Ромул, которому не оставили выбора. Скверна диктовала свои правила, обязывая его вступить в бой.

— Увидимся на другой стороне, брат, — улыбнулся он, вытаскивая мечи из ножен. — Дождись меня там.

— Боюсь, это тебе придётся ждать меня, брат, — ответил я ему ухмылкой, а Предвестник покинул ножны.

Мы замерли друг напротив друга, а затем разразилась буря. Волна тьмы вырвалась из моего тела, внутри которого плескались ужасающие твари. Ромул ответил. Раздался мощнейший, звериный рык, а всё пространство затопила чернота, в которой пробегали толстые молнии. Каждая из них с громким рокотом уничтожала моих тварей одну за другой, пока мы врубились друг друга на мечах.

Его мастерство не знало себе равных в прошлой жизни. Меч Человечества не просто звание, но титул, который необходимо доказать. И Ромул носил его с гордостью, орудуя мечами так, как никто ни до, ни после него. Предвестник пел в моих руках, а скорость нашей битвы всё нарастала. Даже созданное пространство-изнанка, дабы не разрушить могилу матушки, едва выдерживало нашу общую мощь.

Источник внутри меня уже не трещал, а кипел, растекаясь внутри груди плавленным железом. Энергия текла по венам, усиливая меча всё сильнее и сильнее. Ромул сдерживал натиск, а Адам на его спине слал мне кары и проклинал. Вот только мы с братом не слушали его, переплетаясь в танце стали, грохоте битвы и жажды сражения. Он — марионетка Скверны, у которой нет выбора. И я — сражающийся за то, чтобы победить Скверну и спасти жизнь в трёх мирах. Две половины одного целого. Два брата, которым не оставили выбора, решив всё за нас.

Судьба или проведения. В первое я никогда не верил, а второе обычно плели боги, в которых я тоже не верил. Мы с братом всегда ковали свою судьбу сами, делали то, что должно.

Наши клинки встретились, давление нарастало, отчего трещала сталь его клинков, а мой Предвестник покрывался зазубринами. Энергия полностью пошла в разнос, разрушая созданную мною изнанку. Я краем глаза видел, как вылез Чешуйка, сражающийся с сотворённым из омерзительных чёрных молний Гидрой. Хаос и перепетие сил вступило в финальную схватку, а наши тела уже не выдерживали. Я чувствовал, как трещали кости, рвались мышцы и сгорал от натуги источник. Ромулу повезло не меньше. На его плече виднелась страшная незаживающая рана, с которой не могла справиться Скверна. Одна рука висела плетью, а в груди зияла рана размером с кулак, обнажая мёртвое сердце. Я также был весь в порезах, глубоких ранах, из которых сочилась без остановки кровь. Скверна уже начала захват моего тела, её омерзительная энергия пробиралась внутрь меня и приходилось держать в кулаке всю свою волю, дабы не дать этой заразе зайти дальше.