— Приказали приходить утром, вот я и пришла, — ответила она без тени подобострастия, показывая заколотую у ворота грубую железную иглу.

Войдя в избу, Ульяна первым делом огляделась по сторонам. Ее взгляд, привыкший к заставленным лавками и сундуками, полным людей крестьянским избам, сперва скользнул по пустым стенам, по чистому дощатому полу. И тут она застыла, уставившись в дальний угол.

— Михаил Иванович… господин лекарь, — проговорила она, озадаченно оглядываясь. — А печь-то где? Как же вы… зимовать-то думаете? И чем же мне прикажете заниматься? Я-то думала, у печки буду хлопотать, стряпню готовить…

Я усмехнулся. Для нее, выросшей в мире, где печь была сердцем любого дома — источником тепла, пищи и самой жизни, моя изба была не просто странной. Она была неправильной, нежилой.

— Не волнуйся, Ульяна, — успокоил я ее. — С голоду не умрем, и в холоде сидеть не будем. У меня тут все устроено по-другому. И работа для тебя найдется немедленно. Семён!

Слуга мой, уже закончивший прибираться во дворе и ждавший Игната чтобы начать выкапывать колодец, вошел в избу.

— Снимай-ка рубаху! — приказал я.

Семён, уже ничему не удивляясь, молча повиновался. Я расстелил на столе грубую посконную рубаху Семёна и, взяв кусочек угля, быстрыми, точными движениями начал наносить на ткань сложный, симметричный узор из переплетающихся линий и знаков. Рисунок походил одновременно на диковинную паутину и на морозный узор на стекле.

— Вот, Ульяна, твое первое задание. Ты должна вышить этот узор. В точности по линиям. Стежок к стежку. И главное, — я поднял палец, — узор не должен прерываться. Поняла? Это важно.

— А нитки-то где взять? — удивилась она, рассматривая странный рисунок. Без долгих слов я протянул ей пучок высохшей «измененной травы».

— Отбей, выдели волокна, и спряди.

Она кивнула. В ее темных глазах загорелся азартный огонек. Сообразительная девица быстро поняла, что ее задание — нифига не простое рукоделие. Это, по сути, первое посвящение в тайны моего ремесла.

Пока Семен копал, а Ульяна пряла, я взялся за амулет. Для него я выбрал гладкий, полупрозрачный речной голыш, пролежавший в воде, возможно, сотни лет. Зажав его в ладони, я ногтем, по кроме которого струился ток, начал выплавлять несколько рун по типу тех, что использовал для поиска пугача. Линии должны были быть идеальными, глубина — выверенной до сотой доли дюйма. Разлитая в лесу энергия, проходя через артефакт, должна была менять свой цвет в зависимости от силы излучения и ее частоты. Когда я закончил, то на мгновение отпустил собственную ауру.

Кристалл в моей руке нагрелся, затем начал тускло светиться изнутри. Свет разгорался все ярче, пульсировал в такт биению моего сердца, а затем резко схлопнулся, когда я свернул ауру обратно, оставшись внутри камня крохотной, горящей искрой.

Я протянул получившийся амулет Семёну.

— Вдень в выемку — видишь где она? — шнурок и носи. Не снимая. Теперь, когда он будет светиться, это значит что рядом тварь или опасное место. Зеленый цвет — безобидный светлячок, желтый — червь или клещевик, тут зависит от силы свечения, а красный… Увидишь, что амулет начал краснеть, разворачивайся и уходи оттуда как можно скорее. Когда ты пойдешь в лес, ловить для меня тварей, эта вещь тебе ой как пригодиться!

Семён с благоговением взял камень и с усердием кивнул. Ульяна смотрела на все это широко раскрытыми глазами, в которых плескался страх, смешанный с восторгом.

К концу дня Ульяна закончила отбивать и прясть. Получился небольшой моток зеленовато-серых ниток — немного, но на рубаху хватит. Пока она, закусив губу от усердия, выводила иглой первые стежки, я приготовил «источники питания». Из глиняного горшка, где я держал запас лесных трофеев, я извлек несколько грибов-аккумуляторов. Теперь стоит дождаться, пока девушка закончит, и внести последний штрих в ее работу.

Ульяна работала на удивление быстро и ловко. Пришла Аглая, принесла ужин на двух человек. Ревниво посмотрела на мою новую работницу, но не осмелилась ничего сказать. Наступили сумерки, я снял заслонку с глиняного горшка, который был подвешен под потолок, «включив» освещение. Попутно добавил энергии в почти разрядившийся гриб-аккумулятор. Поначалу девушка диковато косилась на этот диковинный дающий ровный свет, источник освещения, который падал сверху, но затем привыкла. Спустя два часа вся грудь и спина рубахи были покрыты безупречной, выпуклой вышивкой.

— Готово, — шепотом доложила она, с опаской глядя на грибы в моих руках.

— Молодец. Теперь смотри внимательно.

Коротким импульсом я «выкурил» двух светлячков из грибов и подцепил их, после чего аккуратно вплел живые огоньки в два центральных узла узора на груди и на спине рубахи. Затем положил ладонь на вышивку.

Небольшое вливание моей энергии для активации всего узора, который потом будут поддерживать в активном состоянии светляки прошло быстро.

Ульяна и Семён ахнули. Весь вышитый узор на мгновение вспыхнул ярким изумрудным светом, нити засветились, как живые, а затем свечение медленно впиталось в грубую ткань, оставив после себя лишь едва заметный зеленоватый отлив.

— Готово, — сказал я, протягивая рубаху Семёну. — Теперь это не просто одежда. Это легкая броня, силовой кокон. Мелкие твари вроде «червей» или даже ослабленный «клещевик» теперь твое тело не пробьют. Теперь идите спать. Ты, Ульяна, иди домой.

Едва забрезжил рассвет, я поднял Семёна. Вчерашние приготовления были не просто так, пора было проверить мою задумку.

— Пора, Сёма, идти тебе на охоту. Поначалу вглубь поляны не лезь, походи по краю. Увидишь «воронку» — марево с искрами — беги без оглядки: неизвестно, что оттуда вывалится. Все понял?

Я протянул ему плотно набитый заплечный мешок с едой и водой и пустой короб-ловушку. Он молча принял снаряжение. Вчерашнее посвящение не прошло даром — страх в его глазах уступил место мрачной, сосредоточенной решимости.

— Твоя задача, — говорил я, пока он проверял тетиву самострела, — собрать десять пластов металлической коры с черных дубов и пять грибов-аккумуляторов. Ни больше ни меньше. Ручей у оврага помнишь? Все найдешь там. И еще раз: никуда вглубь не лезь! Почувствуешь опасность амулетом или увидишь тварь — стреляй без раздумий. Если попадется одиночный червь — используй ловушку. Достаточно на секунду открыть крышку рядом с ним, она его и затянет. Главное — возвращайся до заката. Вопросы есть?

— Никак нет, Михаил Иванович, — твердо ответил он.

— Тогда иди.

Он кивнул, перебросил самострел за спину и, не оглядываясь, шагнул за ворота. Я смотрел ему вслед, пока его фигура не растворилась в утреннем тумане, стелившемся от леса. Рискую ли я? Безусловно. Но без риска нет роста. Если он не научится действовать самостоятельно, то так и останется вечным придатком, обузой. Эта вылазка была его экзаменом. И моим тоже — на умение доверять.

Когда шаги Семёна затихли, я повернулся к дому. Пора было превращать эту деревянную коробку из временного убежища в настоящую базу.

Ульяна уже хлопотала вовсю. Двор был чисто выметен, в ведрах у крыльца плескалась свежая колодезная вода. Она работала молча, с какой-то злой, сосредоточенной энергией, доказывая — себе, мне, всему миру, — что не зря получила это место.

Я заперся в мастерской. Начался долгий, кропотливый инженерный труд. Первым делом — отопление. Печь — это громоздко, грязно и неэффективно. Можно все сделать намного проще. Я взял заготовленные широкие пласты металлической коры, оставшиеся от прошлых походов. На внутренней, невидимой стороне каждого из них я вырезал сложнейшую вязь рун теплоотдачи, соединив их в единую цепь. Затем аккуратно закрепил эти панели на стенах главной комнаты, под окнами, и мастерской.

К полудню вся система отопления была продумана. Панели ждали своего часа. Но чтобы соединить их в единую, живую сеть, нужна была кровь этой сети — проводник. Медь. Довольно много толстой медной проволоки, причем — изолированной.