— Поймай он сильного питомца, докажи, что может, — вдруг встряла Ирма, сверля старосту взглядом, — и любое разрешение ему дашь, это уж точно. Нечем крыть будет, старый ты пройдоха, так ведь, Ефим?

Староста посмотрел на бабку с неприязнью:

— Ирма, ты что-то совсем фантазии предаёшься. Где неопытному мальчишке взять сильного питомца? Это же просто невозможно.

Невозможно? Посмотрим. Я усмехнулся про себя. Судьба сама даёт мне шанс показать всё, на что способен. Наконец-то никто не будет дышать в затылок, контролировать каждый шаг. В лесу буду сам по себе — а это именно то, что нужно.

Ольга слёз не показывала, это только к лучшему, но её руки чуть дрожали.

— Эй, — сказал тихо, подходя к ней, — всё будет хорошо.

— Как может быть хорошо? — шепнула она. — В лесу же всякое может быть, хоть зона и безопасная, но зверей диких хватает…

— Кстати об этом, Ольга. Не нужно делать из меня монстра, — встревает Ефим, и в его голосе звучит показное великодушие. — Я, так и быть, разрешу тебе, Макс, поселиться в старой хижине отшельника. Помнишь, была такая, на границе безопасной и опасной зон? Отличное место, жить можно будет…

Последние слова он произнёс с особой интонацией, словно намекая на что-то.

А не об этой ли избе бабка и говорила? Возможно.

— А что за отшельник там жил?

Ефим машет рукой:

— Ты не знал его. Григор звали. Давно это было. Он тоже… проблемный был. Пришлось выселить подальше от людей.

— Григор? — Ирма вдруг оживилась, в её глазках заплясали огоньки. — Да-да, помню Григора… Проблемы создавал? Интересно, какие именно? Что-то его изгнание прошло не так прилюдно, как сегодня.

Старик стиснул трость крепче:

— Ирма, не стоит ворошить прошлое. Совет принял решение, меня в нём даже не было тогда. Григор давно сгинул — звери небось сожрали. Что с него взять, неопытный был, как и наш Максим.

— Ага, сожрали, — хмыкнула бабка. — А может, не звери совсем его сожрали? И чой-то мой внук стал «нашим», а? У тебя своя пигалица есть.

Между ними пробежала искра взаимной неприязни, а Ефим нахмурился.

— Ну что ж… — сказал я, затягивая мешок, — На границе зон, значит?

— Именно, — кивнул Ефим. — И не думай в опасную зону соваться — не жилец ты там. Посиди, подумай, травки пособирай.

А вот это уже сам решу, что мне делать. Граница двух зон — самое то, что нужно! В безопасной области можно отлавливать простых зверьков, набираться опыта, как лес изучу. А потом — заходить дальше, за по-настоящему ценной добычей.

— Ну… — объявил я, взваливая мешок на плечо. — Готов.

Ольга вдруг резко встала, подхватила узелок с едой и кинулась к сундуку в углу.

— Макс, я с тобой! — заявила она решительно, начиная выгребать из сундука свои немногочисленные пожитки.

Ефим тут же подскочил, замахал руками:

— Ольга, что ты делаешь? Этого нельзя категорически!

— Почему нельзя? — повернулась к нему женщина, и в её голосе звенела сталь. — Он мой сын!

— Потому что хворь твоего сына убьёт тебя! — рявкнул староста и стукнул тростью. — Нельзя с ним жить, будь вразумительна! Я говорил с Больдом, он всё ясно сказал! Ты подхватишь заразу и принесёшь её в деревню! Этого допустить нельзя — запрещаю!

— Значит не нужна мне ваша деревня! — глаза Ольги вспыхнули.

— Если всё так, то почему мама до сих пор не заболела? — с усмешкой спросил я.

— Да потому что недавно хворь появилась, — Ефим ответил слишком быстро и закивал с грустью на лице. — Я ведь как узнал, что ты очнулся, так сразу неладное почуял — просто так на ноги не встают спустя столько времени. И лекарь подтвердил, лишь ты заражаешь людей, я так всей деревне и сообщу. А если матушка твоя заболеет, да сгинет, то её выбор. Но что я был бы за староста деревни, если б позволил ей, понимаешь? Думать о близких надо!

Ну всё продумал, гад. Складно заливает, покруче соловья будет — словно подготовился.

— А навещать можно? — встряла Ирма и едва заметно подмигнула мне, словно понимала, что присутствие матери будет только мешать.

Ефим замялся:

— Изредка… На короткое время… И не сразу! Но жить вместе — ни в коем случае!

Я подошёл к Ольге и аккуратно взял её за плечи:

— Послушай меня. Всё в порядке, правда. А тебе здесь лучше будет. Избушка-то тоже в безопасной части леса, как староста сказал. Будешь навещать, слышала же Ирму.

— Опять он меня Ирмой зовёт, мелкий засранец, — пробухтела бабка.

Мама посмотрела на меня долгим взглядом, потом вдруг заметила что-то в окне и ахнула:

— Макс! Ты огород пропалывал⁈

Забыл рассказать. Обернулся — и правда, грядки, которые расчистил от сорняков, хорошо видны отсюда.

— Ну… да, — признался. — Поработал.

Ольга вышла во двор, а мы следом за ней. Она стояла среди грядок, разглядывая аккуратно выполотые ряды.

— Макс, — прошептала она. — Да ты же… это же целый день работы! Откуда силы взялись?

— Сил хватает уже, — пожал плечами. — А делать-то особо нечего было.

Она обернулась ко мне:

— Ты и правда окреп, — сказала она тихо. — Совсем другой стал.

— Я справлюсь. Травы всякие найду, может, дичи принесу. И навещать будешь, когда захочешь.

Ольга замерла на несколько секунд, поджала губы, взглянув на Ефима, а затем молча кивнула.

Стёпа вдруг подошёл ко мне:

— Макс, я тебя тоже навещать буду!

— Ты-то зачем в лес полезешь так далеко? — удивился я.

— Так я же травник! — гордо выпрямился парень. — Отец меня с командами в лес водит, травы собирать. В безопасную зону часто ходим. Так что увидимся!

— Не травник ты, а одно название, тьфу, — сплюнула Ирма. — Лет через тридцать станешь, малец. Смотри правде в глаза!

Стёпка лишь улыбнулся и подмигнул мне. Все давно привыкли к характеру бабки.

Ефим нахмурился:

— Стёпа, не обещай лишнего. Всё же лучше поосторожнее…

— А что такого? — встрял я. — Он же в безопасной зоне будет, как сами говорили.

Староста помрачнел, но ответил:

— Я же говорил — Звероловы третьей ступени имеют иммунитет. А вот простые люди… Ладно мать, её можно понять. Но…

— Понятно, — кивнул я и перебил старосту.

Одна и та же песня.

— Значит так, — сказал твёрдо и взглянул на Ольгу. — Ты остаёшься. И это окончательно. Не хочу, чтобы ты из-за меня пострадала.

Женщина кивнула:

— Хорошо, сынок. Но я приду к тебе, как только смогу. И еду принесу…

— Конечно, — улыбнулся ей. — Буду ждать.

Стёпа крепко пожал мне руку:

— Держись там.

Ефим покашлял:

— Ну что, вы закончили? Путь неблизкий.

Ирма вдруг схватила меня за рукав.

— Постой-ка, парень, — проскрипела она, оглядываясь на старосту. — Раз уж тебе в тех краях жить, то и работать можешь. Помнишь, про должок-то?

Я кивнул — от слов отказываться не собирался, скорее желал новой информации, поэтому с интересом взглянул на бабку.

— Так вот, — Ирма наклонилась ко мне, понизив голос. — Огнежар растёт в опасной зоне, туда пока не суйся, чёрт с этим цветком, должен будешь. А вот на границе, где твоя избушка будет, есть кое-что попроще, но тоже ценное.

Ефим сделал шаг вперёд, ничуть не скрывая любопытства.

— Лунный пырей, — шепнула Ирма. — Серебристая такая травка, светится по ночам слабо. Растёт где деревья гуще стоят, любит тень и сырость. Для многих снадобий нужен, а достать его — проблема. Слишком далеко от деревни, опасно ходить, в опасной зоне уже, но на границе, понял?

— И сколько он стоит?

— Нормально стоит. Если хороший урожай соберёшь, месяц безбедно жить будешь, — в глазках старухи заплясали огоньки. — Я пару раз в жизни и глубже заходила… Но там — только с охраной, а за это драть с меня будут как с липки. Да и не надобно оно мне…

— А где именно растёт этот пырей? Деревья много где гуще стоять могут.

— В низинах, возле ручьёв, ищи. Там, где мох толстым ковром лежит. Но осторожно — зверьё там тоже водится.

Ефим фыркнул:

— Ирма, ты что мальчишку на верную смерть посылаешь? Лунный пырей? Там же хватает опасности!