Я наклоняюсь, берусь за груди и обхватываю ими член Келлана, пока он не погружается в мягкую плоть. Затем, сначала медленно, я начинаю двигаться вверх и вниз.

— Вот так-то лучше.

Откинувшись назад, Келлан закрывает глаза и кладет руки на подлокотники кресла. Он не смотрит на меня — даже не признает, что я использую своё тело, чтобы доставить ему удовольствие.

Для него я — просто тело. Моя личность ему не нужна.

Я — игрушка. Больше ничего.

Господи... как же это горячо.

Продолжая поглаживать его член между грудей, я переставляю руки так, чтобы пальцы могли нежно теребить мои соски. Они болят от издевательств Келлана, но прохладная влажность от смазки на моих пальцах приносит желанное облегчение. Я стону, проводя пальцами вперед-назад.

Глаза Келлана распахиваются.

— Я думал, ты хочешь доставить мне удовольствие.

— Хочу.

— Тогда не трогай себя. Я хочу, чтобы ты текла, нуждалась и ничего не могла с этим поделать.

Я хнычу в полушутливом протесте, но убираю пальцы от сосков. Как бы мне ни хотелось получить от этого хоть какое-то удовольствие, я ещё больше хочу, чтобы меня использовали. Кто-то назвал бы меня больной, но мне нравится, что Келлан получает удовольствие от того, что лишает меня.

— Двигайся быстрее, — приказывает он.

Он не сводит с меня глаз, вероятно, чтобы убедиться, что я повинуюсь.

Мои колени болят от того, что я стою на деревянном полу, но Келлану всё равно. Всё, чего он хочет, — это видеть, как я корчусь от нужды, пока я его возбуждаю. Поэтому я изо всех сил стараюсь двигаться быстрее, хотя поза не совсем этому способствует, и я быстро устаю.

— Бесполезно, — ворчит он, когда мои движения становятся неаккуратными. — Я должен всё делать сам, да?

Келлан отталкивает меня назад, заставляя опуститься на задницу. Его ноги нащупывают мои плечи, пока он не сбивает меня на пол. Я ударяюсь спиной о твердый пол и удивленно вскрикиваю.

Он не приложил много сил — мне даже почти не было больно, но это напомнило мне, насколько он сильнее меня. И когда Келлан одним плавным движением перебирается со стула на меня, я задыхаюсь. Ему не нужно моё послушание. Он мог бы заставить меня делать всё, что захочет, и у меня не было бы выбора, кроме как подчиниться.

Но он этого не сделает, напоминаю я себе, когда он опускается на мою верхнюю часть тела. Больше нет. Он остановится, если ты захочешь.

Келлан берёт мои груди в руки и сжимает их над своим членом. Он издает глубокий стон, когда начинает трахать их. Его толчки неистовы, а хватка на моих грудях болезненна.

— Ты действительно собираешься лежать здесь, как безжизненная кукла? — рычит он. — Или ты собираешься приложить немного усилий?

Задыхаясь, я хватаюсь за грудь и убираю его руки. Он наклоняется вперед и кладет руки по обе стороны от моей головы для равновесия.

Это… приятно. Мне нравится, как его член прижимается к моей коже, когда он входит и выходит из моей груди. Даже когда Келлан снова плюет мне на лицо, мои мысли об отвращении и стыде быстро сменяются эйфорией, которой я жаждала уже много лет.

— Используй меня, хозяин, — шепчу я, глядя на него широко раскрытыми глазами. — Возьми от меня всё, что захочешь.

— О, блядь, — хрипит Келлан и стонет, задыхаясь, когда его движения замедляются.

Горячие струи спермы покрывают мою грудь и стекают к основанию шеи. Я уверена, что часть попала мне на волосы, но не решаюсь пошевелить руками, чтобы проверить. Пока Келлан не выныривает из моей груди и глубоко не вдыхает.

— Боже, посмотри на себя, — Келлан смотрит на меня с довольной улыбкой. — Вся в сперме своего хозяина, как хорошая девочка.

Я провожу пальцем по сперме на своей груди, а затем высасываю её с пальца, наблюдая за ним всё это время. Его следующий вздох — прерывистый и резкий, а затем он наклоняется и прижимается своими губами к моим.

Поцелуй Келлана далеко не нежный. Он покусывает мою нижнюю губу, заставляя меня вскрикнуть, а затем просовывает свой язык в мой рот. Несмотря на то что губа болит, я выгибаюсь в его сторону, отчаянно желая большего.

Но Келлан отстраняется с ухмылкой как раз в тот момент, когда я начала надеяться, что он забыл о правиле Уэса.

— Я сохраню твой секрет, но с этого момента тебе лучше быть послушной.

Разочарование пронзает меня, даже когда слова Келлана делают меня ещё более влажной. Дерьмо. Почему я должна возбуждаться от того, что меня лишают того, чего я хочу? Чем я заслужил это проклятие?

— А теперь иди в комнату Уэса. Он хотел увидеть тебя, когда ты вернешься домой.

Я собираюсь надеть одежду, но Келлан выхватывает её у меня из рук.

— Нет. Ты уйдешь прямо так, вся в моей сперме, как грязная, использованная игрушка.

Я чувствую, как мои щеки становятся всё горячее с каждой секундой.

— Но Келлан…

Он шлепает меня по заднице и толкает к лестнице.

— Сейчас, ma belle, пока я не передумал и не рассказал ему, что ты сделала.

Это всё, что требуется. Я взбегаю по лестнице и мчусь по коридору, пока не оказываюсь перед дверью Уэса. Она частично открыта, но я всё равно стучу.

— Входи.

Когда я открываю дверь, взгляд Уэса сразу же устремляется на сперму, стекающую по моей груди. Он откинулся на спинку стула, скрестив руки.

— Ты кончила?

— Нет.

— И насколько ты мокрая?

— Я… — стыдливо опускаю взгляд на свое тело.

Что я должна сказать? Как можно оценить что-то подобное? И насколько я мокрая? Я не прикасалась к себе, чтобы проверить.

— Иди сюда.

Взгляд Уэса горит, когда я делаю пару шатких шагов к нему. Я чувствую себя уязвимой без одежды, когда он одет в чёрную футболку и треники. Всё усугубляется тем, что очевидно, что Келлан только что сделал со мной.

Осторожно Уэс протягивает руку между моих ног. Я задыхаюсь, когда он проводит одним пальцем по моей киске, едва касаясь клитора. Когда он отстраняется, его палец блестит.

— Такая нуждающаяся, — пробормотал он, несколько секунд глядя на него, прежде чем обсосать. — Боже, а на вкус ты так же хороша, как я помню.

Я хнычу.

Это несправедливо.

Уэс встает.

— Ложись на кровать.

Чёрт возьми.

Могу ли я вытерпеть, когда меня используют ещё больше, не кончая? Моя киска буквально болит от потребности быть наполненной.

— Зачем?

Уэс пихает меня через всю комнату, пока я не падаю на кровать с удивленным возгласом.

— Серьезно? Какого хрена, Уэс?

Но он уже опускается на колени и хватает меня за бёдра и подтаскивает к самому краю матраса, заставляя упасть на спину.

Боже мой. Он собирается…

— Блядь, — бормочет Уэс, а затем погружается в меня, как изголодавшийся человек.

Его язык ласкает мой клитор, и он становится таким чувствительным, что я вскрикиваю. Я приподнимаюсь на одном локте и хватаюсь за его волосы другой рукой. Он стонет и посасывает клитор, отчего мои глаза закатываются обратно в голову.

— Уэс, — простонала я. — Боже, пожалуйста, не останавливайся.

Конечно же, он отстраняется. Его взгляд становится острым, когда он рычит:

— Что я тебе говорил о «пожалуйста»?

Мои щеки пылают.

— Я ничего не могу с собой поделать.

— Ты научишься, — говорит он. — С этого момента каждый раз, когда ты говоришь мне «пожалуйста», тебя трахают, не дав кончить.

— Но Уэс…

— Это исключение, — его взгляд возвращается к моей киске. — Я слишком долго ждал этого, чтобы отвлекаться.

Он возвращается к сосанию моего клитора — на этот раз гораздо сильнее, — и я вскрикиваю. Я такая чувствительная, а он не даёт мне пощады. Для меня это слишком сложно.

— Уэс-Уэс, мне нужно, чтобы ты был более нежным. Я… ах… — вздыхаю, когда он останавливается.

Но он всё ещё смотрит на меня.

— Похоже, ты ошибаешься, душа моя. Я делаю это не ради твоего удовольствия. Я делаю это для своего. А теперь заткнись и возьми это. Если я услышу из твоих уст хоть одно слово, не являющееся моим именем, ты не кончишь.