— И сколько раз придётся это делать?

— Пока я не пойму принцип работы артефакта. Может, хватит одного раза, а может, потребуется пять-шесть погружений. Всё зависит от того, что вы увидите. Если это Ярк, мы сразу поймем, что моя теория верна. И дальнейшие действия не так сложны.

— А что я получу взамен? — Ростислав наклонился вперёд. — Вы обещали помочь мне снять проклятье.

— И я помогу. Вы правы, снять предсмертное проклятье напрямую может только тот, кто его наложил — в вашем случае покойный штабс-капитан Мертенс. Но есть обходные пути.

В прошлой жизни мне довелось работать со всевозможными проклятиями. Я научился их создавать, разрушать, менять структуру… Делать все то, о чем и не слышали в этом мире.

— Какие? — спросил Ростислав.

Я посмотрел на него, приподняв бровь.

— Есть три варианта ритуалов, — сказал я, вспоминая, как делал это в прошлой жизни. Чего-то нового придумывать не хотелось. — Какой-нибудь да получится.

— И вы готовы провести один из них? — в голосе Ростислава звучала почти детская надежда.

— Все по порядку, пока не найдем эффективный, — заверил его я. — Но сначала — вы помогаете мне с артефактом. Договорились?

Призрак задумался на несколько секунд, затем решительно кивнул.

— Договорились! Когда начинаем? — он потер ладони в предвкушении.

— Прямо сейчас, если готовы, — я кивнул Костомару. — Будь добр, принеси артефакт.

— Я ем грунт! — скелет деловито взял камешек двумя костяными руками и понёс его к столу с таким благоговением, словно это была священная реликвия.

Он положил его точно в центр стола, сделал шаг назад и гордо кивнул — мол, свою часть работы выполнил идеально.

— Я ем грунт! — довольно произнес он.

— Молодец, — похвалил я.

Ростислав тем временем завис над столом, нервно потирая свои призрачные ладони. Для существа, которому не свойственны физические ощущения, он проявлял удивительно человеческие признаки волнения.

— И что, просто взять и дотронуться? — уточнил он.

— Не совсем просто, — я встал рядом. — Сначала нужна подготовка. Очистите разум от посторонних мыслей. Забудьте о прошлом — о Светлане, о Мертенсе, о вашей смерти. Сейчас существуете только вы и артефакт.

— Легко сказать…

— Сконцентрируйтесь на своём эктоплазматическом теле. Почувствуйте его границы, его плотность, его температуру. Да, я знаю, призраки обычно этого не ощущают, но попробуйте.

Ростислав закрыл глаза, сосредотачиваясь. Его полупрозрачная фигура начала слегка пульсировать — признак глубокой концентрации для призрака.

— Хорошо. Теперь медленно протяните руку к артефакту. Когда почувствуете притяжение — не сопротивляйтесь. Позвольте артефакту втянуть ваше сознание. Это как нырнуть в холодную воду — сначала страшно, потом привыкаешь. Вы же не забыли как нырять? — мой голос оставался спокойным и рассудительным.

— Не забыл. А если что-то пойдёт не так? — Ростислав открыл глаза. — Если я застряну там? Или артефакт меня поглотит? Растворит мою сущность?

Я смотрел на него и видел не просто страх, а вопрос доверия. И на него нужно было дать честный, твёрдый ответ.

— Не растворит. Я буду следить за вами через нашу некротическую связь. Помните, что вы теперь — часть моей некромантической свиты. Я чувствую ваше состояние. Если будет хоть малейшая опасность, то я выдерну вас обратно силой.

Он смотрел на меня, взвешивая мои слова.

Я не лгал.

Выдернуть его силой означало бы, скорее всего, повредить его эфирную структуру. Но я бы этого не сделал, мне нужен был живой помощник. Ну… насколько возможно быть «живым» призраком.

Ростислав всё ещё медлил, собираясь с духом.

Он делал глубокие, прерывистые вдохи и выдохи, что выглядело довольно комично для существа, не нуждающегося в кислороде. Старые привычки умирают с трудом — даже после смерти самого носителя.

— Да давай уже, — вздохнул я. — Сколько можно тянуть? Ты всё равно мёртв, больно точно не будет.

— Тебе легко говорить! — огрызнулся призрак. — Ты живой, у тебя есть тело, в которое можно вернуться! А я вообще не знаю, что из этого может произойти! Вдруг артефакт разорвёт меня на части? Или отправит в какое-нибудь проклятое измерение, полное демонов? Неизвестность пугает ещё больше, чем сама опасность!

— Я ем грунт! — вдруг философски изрёк Костомар, подняв костяной указательный палец вверх.

— Что он сказал? — спросил Ростислав.

Я усмехнулся.

— Он говорит: «Там страшно только первые сто лет, потом привыкаешь».

— Вот спасибо, обнадёжил! — Ростислав невесело рассмеялся. — Скелет-философ, тоже мне!

— Я ем грунт! — обиженно буркнул Костомар.

Но шутка сработала — напряжение немного спало. Ростислав расправил свои призрачные плечи.

— Ладно, хватит тянуть кота за хвост. Была не была! В конце концов, я уже столько лет как мёртв. Что может быть хуже?

Поверь, капитан, может быть гораздо, гораздо хуже… Но об этом мне даже вспоминать не хочется.

Ростислав решительно протянул свою призрачную руку к медальону. В момент касания его полупрозрачные пальцы вспыхнули ярким, почти ослепительным золотистым светом.

— АЙ! — он вскрикнул так громко и неожиданно, что Костомар подпрыгнул на месте.

КЛАЦ!

Нижняя челюсть скелета от испуга отсоединилась и с сухим стуком покатилась под стол.

— Я ем грунт! — взвизгнул Костомар, ныряя за беглой частью своего тела.

Я остался совершенно спокоен, продолжая наблюдать за процессом.

— Что там? Говори. Не молчи. Описывай все ощущения, — велел я.

— Всё… всё нормально, — Ростислав часто моргал, явно пытаясь сфокусировать зрение. — Просто… вспышка была очень яркая. Как молния ударила прямо в глаза. Ослепила на мгновение.

Его призрачные зрачки расширились, заняв почти всю радужку. Взгляд стал расфокусированным, устремлённым куда-то вдаль — классический признак магического транса.

— Так… я куда-то попал… — начал он медленно, словно описывал сон. — Это странное ощущение. Я одновременно здесь, в комнате, и там… где-то ещё.

— Сконцентрируйся на «там». Что ты видишь? — спросил я.

— Я… я в теле. В чужом теле. Это молодой мужчина. Я чувствую его сердцебиение — спокойное, размеренное. Дыхание глубокое. Он здоров и силён.

Молодой. Это уже странно. Ярка сложно назвать молодым. Может, он что-то путает?

— Опиши обстановку. Где он находится?

— Ресторан. Определённо дорогой ресторан.

Ростислав продолжал, его голос стал отрешённым и мечтательным, словно он говорил из глубокого сна.

— Потолки высокие, метра четыре. Хрустальные люстры — огромные, многоярусные, каждая как небольшая карета. Свет мягкий, золотистый, свечи в серебряных канделябрах на столах. Стены обтянуты бордовым бархатом с золотым тиснением, — начал описывать он.

— Детали. Больше деталей. Кто рядом с тобой? Интерьер не важен, — я направил его внимание в нужное русло.

— Передо мной… передо мной сидит девушка, — голос Ростислава дрогнул.

А вот это уже интересно…

— Опиши ее, — попросил я.

— Она прекрасна. По-настоящему красива. Молодая, лет восемнадцати-девятнадцати. Блондинка — волосы цвета спелой пшеницы с золотистым отливом. Они уложены в высокую, сложную причёску — это же работа мастера! Десятки шпилек с жемчужинами удерживают эту конструкцию из локонов и кос.

Да ему с такими описаниями только романы писать!

— Лицо. Опиши лицо, — потребовал я.

— Овальное, классические пропорции. Кожа — фарфоровая, без единого изъяна. Глаза… Святые угодники, эти глаза! Голубые, но не просто голубые — с серым оттенком, как небо перед грозой. Длинные ресницы, изогнутые брови. Нос прямой, аристократический. Губы… не полные, но и не тонкие, идеальной формы, накрашены бледно-розовой помадой.

Да он просто поэт! Описывает так, словно уже в неё влюбился. Хотя не знаю, способны ли вообще призраки любить.

Но даже при таком детальном описании сложно понять, кто это был перед ним. Таких девушек тысячи, если не миллионы…