– Чует сердце, опять мамуля фортель какой-нибудь выкинула. То ли новый любовник, то ли со Штеренгорцем опять связалась?
Она хорошо знала мамулю. Оказалось – опять. Раз зашла Ирина Анатольевна в мастерскую к мужу, другой раз зашла, повстречав оба раза старого воздыхателя, а потом стала через раз заходить в кабинет Абрама Моисеевича на первом этаже.
Сплетен тесть слышать не мог, а ситуацию просек из-за виноватого выражения на лице француза. По жене определить ничего не мог: с неё все скатывалось, как с гуся вода, и прежнее выражение проститутской невинности на свежем лице… Не стал Миша скандалить и лица бить. Просто объяснил Штеренгорцу, что уезжает, а они – как хотят. И жену даже не предупредил. Только попросил поберечь инструменты, заботливо упакованные, положил на карточку все бывшие у него деньги, и собрал чемодан поосновательнее. Благо в аэропорт ехали на том же "бобике" с архангельским номером, три дня простоявшим на задах магазина и туда же водворенным до возвращения хозяина тем же Штеренгорцем, не побоявшимся проехать через всю Москву на чужой машине без доверенности.
Иван Иваныч в Москве, по моему совету, тоже запасся мобильником и положил порядочно денег, чтоб хватило надолго. Взяв билеты, позвонил мне:
– Ваня, вылетаем завтра чартерным рейсом, прилетаем в Сантьяго. До Гаваны ничего, хоть убейте – туристический сезон, говорят, будь он неладен. На другой конец острова вам переться – не слишком я вас гружу?
– Что вы, Иван Иваныч, нам и самим в столице надоело, хотели куда-нибудь в тот же край. Так что не волнуйтесь, ничего страшного. Встретим. Тут у нас на Шипке все спокойно.
Этого спокойствия оставались считанные часы.
*************************
Прилетев в Гавану на другой день после нас, братки потеряли нашу компанию из вида. От служащих аэропорта они узнали, что компанию из двух мужчин, женщины и ребенка встретили и увезли. На этом розыск слегка увял, поскольку за пределами аэропорта не знали, куда ткнуться: их-то никто не встречал. Ни знакомых, ни транспорта, ни знания языка и порядков.
Посовещавшись, решили расселиться в разные гостиницы и проверить, нет ли нас в числе постояльцев. Проверив все отели и получив отрицательный результат, запросили подмоги. Встретив немного спустя внушительный десант обрадовавшихся командировке в тропики коллег, стали патрулировать все злачные туристические места в расчете на то, что рано или поздно мы там появимся. Несколько человек поехало на Варадеро, остальные "утюжили" Гавану. Почему-то остальные местности немаленького острова никто не принял в расчет.
Между прочим, рассудил Костя, возглавлявший бандитский десант, верно. Сколько угодно раз мог столкнуться с ними Макс в той же "Тропикане". Но до поры бог миловал. Вместо этого приключилось происшествие, отвлекшее от нас внимание братков: один из них пропал.
Пропал, как в темную воду ушел, словно растворился в ночной Гаване.
Будь на месте братков обыкновенная туристическая группа, дали бы знать в милицию, и нашли бы пропавшего в два счета. Но Костя предположил худшее: что пропавший малый напоролся на нас и был похищен или даже убит. Ставить под удар добычу? Ни в жизнь! И еще несколько дней поиски, теперь уже коллеги, проводились исключительно своими силами. Только убедившись в тщетности попыток, Костя позвонил боссу и доложил обстановку.
Еще через несколько дней пришло новое подкрепление. Дима скоропостижно ушел в отпуск и рванул в тропики. Но основной силой был не он. Возглавлял компанию из полутора десятков человек некто Станислав Вячеславович, или просто Стас.
Пронырливый, хитрый тип из бывших партработников. Стас долго жил на Кубе еще в советские времена, знал язык и порядки, имел связи. В более позднее время какой-то из деятелей мафии рангом повыше Марика, побывав на острове и приметив в туристических места огромное количество проституток, подумал: а нельзя ли этих девочек прикарманить? И послал Стаса на разведку. Стас с удовольствием поболтался среди девочек с месяц и доложил, вернувшись, то, что знал и до поездки: проституция на Кубе крышуется государством, иностранных инвестиций в эту отрасль не ждут.
Стас знал, кого надо ловить, но не знал, зачем. Зачем – это только двое знали:
Дима и Костя. Остальные поимщики, во избежание соблазна, не были информированы.
Первым делом было выяснение судьбы пропавшего собрата или его тела. Стас навел частным образом справки в полиции, но там о пропавшем русском ничего не слыхали и посоветовали поискать по борделям.
Результата это не дало, и дать не могло. Официальные бордели как бы не существовали. На деле мотельчики, именуемые повсеместно "Ла посада", повсеместно же исполняли обязанности борделей. Все об этом знали, и все делали вид, что не знают. Конечно, все они были подконтрольны.
Однако наряду с "Ла посада" практиковало огромное количество индивидуалок, которые в собственном смысле этого слова проститутками не были.
По какому-то непостижимому демографическому перекосу на Кубе соотношение женского и мужского пола таково, что на каждых двух мужчин приходится три женщины. В возрастных группах моложе сорока это соотношение еще хуже, так что, по выражению Кувалды, впору двоеженство вводить.
Но Куба не исламская страна, а католическая, полигамии там не практикуется, и даже не все мужики гуляют от жен. Куда деваться бедным, обездоленным женщинам, если жгучая тропическая природа требует? Своих мужчин не хватает, зато есть приезжие, пусть ненадолго, но от горькой жизни… Как там у Франсуа Вийона: "Тащи хрыча и шкета, блондина и брюнета". Не ради денег – плата зачастую символическая.
Просто мужчиной попользоваться.
Так что бывалый Стас не сомневался, что пропавший живехонек, только его, по местному выражению, "подолом накрыли". Оставалось только материться: розыски предстояли те еще.
С неделю, если не больше, прошло, когда это частное детективное расследование привело братков в дом в районе Нуэво Ведадо.
Надо сказать, что обычный дом в Нуэво Ведадо – это вилла, утопающая в зелени, с обширным участком земли. Район застраивался в начале века состоятельными людьми, а после революции в нем жили либо партийно-правительственные бонзы немалого ранга (сам Рауль Кастро не счел такой дом ниже своего достоинства), либо обедневшие потомки тех, кто обустраивал усадьбу.
Владельцы дома, в который явились незваные гости, очевидно, принадлежали ко второй категории. Сад разросся роскошно; но в самих постройках явственно замечалось обветшание и запустение. Побелка облупилась с круглых колонн фасада, то же самое происходило с краской на оконных жалюзи. Из ограды местами выкрошились камни, на дорожках, мощенных кирпичом, зияли выбоины.
Решетчатая дверь не была заперта. Озираясь кругом, пяля глаза на антикварную мебель и мраморные цветные полы, братки во главе с плешивым Стасом, который единственный знал, куда идти, двинулись через анфиладу комнат.
Все дружно застыли, когда откуда-то донеслись звуки песни: послышалось что-то родное. Разудалый голос на русском горланил "Не жди меня, мама, хорошего сына".
С соответствующими междометиями незваные гости вывались в патио – внутренний закрытый дворик – и обнаружили там идиллическую картину. Пропавший и почти похороненный парень в трусах и кепке, с мастерком в руках, заделывал дыры и выщерблины в сильно пострадавшей от непогод задней стенке. Судя по размерам починки, занимался он этим давно, и внутренность патио совершенно утратила очарование заброшенности.
– Андрюха, мать твою, – сказал Костя прочувствованно, – ты что, сдурел? Шабашить подрядился?
Андрюха обернулся и улыбнулся рассеянно и мечтательно.
– А, ребята, вы… Простите, что не предупредил.
– Что ты тут делаешь, бодлива мышь? – спросил Стас. – Мы город перерыли, черт-те что не передумали, матери собрались похоронную писать, пропал, мол, без вести!
Неделю на олуха ухлопали, а ты тут – чем занимаешься?
