Я стала свободной женщиной. Сижу, работаю. Зима за окном, не хуже чем на севере.
Думаю, а может и мне в круиз поехать? Что меня держит на одном месте? Нет у меня паспорта заграничного и попутчика. И пошла я путем одиноких женщин: стала покупать и читать любовные романы. Если роман удачный, то за выходной день одну книгу можно прочитать, от любовных романов перешла на женские детективы.
Начиталась романов! Отдохнула без круиза.
Вспомнила, что есть солярий. Раз в неделю, зимой, стала ходить и освещаться светом от огромного количества ламп. Загорела немного. Потом пошла в парикмахерскую, на десять сеансов массажа лица. Изменилась слегка моя внешность.
Одиночество вещь тоскливая. Художник согласился нарисовать мой портрет. Опять несколько сеансов и я на портрете. Хоть самой езжай на север… И тут на меня напали болезни. Раз попала в больницу, через три месяца еще раз. Да, думаю, надо выходить из болезней. Стала бороться за здоровье сама. Мысли о поездке исчезли сами собой. И я сразу успокоилась, второй раз ощутила пустоту вокруг себя. Все, решила, пора стать человеком, а проще – женщиной.
На ловца и зверь бежит. Попал мне в сети мужчина неопределенной наружности, неопределенного возраста. У него было хобби: он копил зеленые бумажки с портретами чужого президента. Бумажек этих у него скопилось несколько тысяч, но все они были закрыты его природной жадностью. Мне его зеленые бумажки и не улыбнулись. Несколько встреч за мой счет слегка отвлекли, но совместного будущего не обещали. Мы расстались и все. И все же у меня появилась некоторая уверенность в себе, а не пришибленность брошенной женщины.
В дверь позвонили. Старшая по подъезду пришла сказать, что надо копать землю под окнами, и в подъезде кроме меня, это сделать некому. На правах свободной женщины стала я у дома цветник разводить вместо Мани. Землю вскопала, цветы купила, посадила их, полила. И закрутилась моя добровольная нагрузка.
Соседка потянулась к этой работе у дома и потихоньку всю клумбу прибрала к своим рукам: она на пенсии. Я ей не конкурент. Ее по телевизору показали на фоне моих цветов, интервью взяли, а я словно бы и не при чем. Опять облом, значит не мое это дело. А старшая по подъезду у дэза еще выговорила себе бесплатный ремонт квартиры, и больше полугода ее больше не видели. Дэз – не я, торопиться не будет.
– Стоп! – закричал Николай, глядя на экран прибора Поиск. – Это тупик! Мийлора гибнет. Дарья, не будь жадной, дай алый плащ Мийлоре из своей коллекции.
– Не отдам!
– Понятно. А теперь вспомни, что в эту историю влетели мы с тобой, но все тяготы свалились на Мийлору!
– Что ты такой жалостливый? Вот и отдай ей фиолетовый плащ, сам знаешь, это самый быстрый путь вернуть ее из тяжелой жизни, в которую она попала!
– Хорошо. Когда я осматривал ее однокомнатную квартиру, там нашел сумку с золотом и драгоценными камнями.
– Это уже смешно, она сама не может достать их, или забыла? Ты направишь луч прибора Поиск на ее драгоценности, доставшиеся ей от тетки Киры Андреевны, и она к нам вернется в молодом возрасте. А то навешала на себя страстей!
– Дарья, не злись! Дело серьезное. Пойди к ней, подскажи.
– Слушай, Николай, надоела мне эта муть! Пусть сама возвращается к нам!
Небо очистилось от серой облачности, выпущенные на свободу самолеты, оставляют свои воздушные хвосты в голубовато – белом небе. Все люди – умные, но умных до гениальности людей в авиастроении очень мало, как и везде. И это меньше всего волнует жителей моего подъезда, единственно бывают самолеты, которые гудят и летят так низко над крышей дома, что люди невольно вспоминают авиационную технику и их плечи сжимаются от страха.
Я подошла к старому дому. В детстве я переступила порог этого подъезда. В подъезде основные квартиры по 25 квадратных метров, 10 метров – одна комната и 15 метров – вторая. Дом был тогда только что построен, и основная масса жильцов состояла из семей в три человека. Маленьких детей во дворе сразу появилось много.
Двор был хорош тем, что находился между двумя параллельными домами. Детская площадка была видна из окна, двери подъезда находились со стороны окон квартиры…
На детской площадке стояла черепашка – это такое железное сооружение, на котором выросло два последующих поколения детей. Через год – два число детей возросло еще, люди стремились обжить новые углы и как-то сразу ухудшить свои жилищные условия. На детской площадке появилась группа мальчиков и группа девочек, так они и росли двумя параллельными группировками, очень быстро все выросли и почти у всех давно уже есть свои дети, и многие из них остались в этом подъезде.
Теперь уже заходит речь о том, что дома будут лет через пять сносить, из-за того, что они морально устарели.
Некогда молодые родители, приехавшие с малыми детьми в дом, резко постарели, и их седые головы видны у подъезда летом, когда пенсионеры собираются кучками поговорить о жизни. Число людей старшего поколения неизменно сокращается, давление в общей их массе возрастает, здоровье убывает, и никто из них не мечтает о полетах на самолетах. При хорошей погоде они гуляют, и не всем им доверяют сидеть с внуками. Старые и усталые люди. Двор зарос огромными деревьями, черепашку куда-то увезли. Двор стареет. Молодые стараются покинуть подъезд, старые остаются. А я не хочу, чтобы ломали мой дом. Мне он нравится, я привыкла к комнате, и крошечной кухне. Я долго привыкала к этому дому и привыкла.
А потом у меня получился мелкий облом с оплатой сотовой и Интернет связи. При первобытном заходе в Интернет нужна была обычная карточка фирмы. Есть некие салоны сотовой связи, судя по всему, не имеющие общего руководства. И вот представьте, в большом магазине существует комната, над ней слова "Солон сотовой связи". Рядом за желтыми стенами магазин запчастей. Они мне доставили несказанное удовольствие, свойственное в целом Интернету: подставлять. Меня элементарно, как тетку с кошелкой подставили. В этом салоне всегда была другая женщина, или я на нее попадала, не первый год я покупала карточки для Интернета.
И вдруг появилась новая продавщица с пучком волос, в чем-то одетая.
