Сержанты, передавая из рук в руки нарисованную Черножуковым схему опорного пункта, высказывали свое мнение, как лучше распределить силы и средства взвода, какой вид маневра избрать в предстоящей атаке.

— Давайте не будем считать противника условным, — говорил однажды Черножуков на совещании офицеров батальона, — противник — это, как я понимаю, прежде всего непримиримый, отлично обученный и вооруженный враг, с зоркими глазами, от которых не укроется ни одна наша ошибка на поле боя.

«А всегда ли мы помним об этом? — подумалось тогда командиру роты. — Кое-кого медом не корми — дай попроще, да побыстрее провести занятия: жара, мол, давит или холод одолевает. Воевать-то, если придется, не по холодку будем, когда ни жарко и ни холодно. Аи да молодец, Черножуков! Ничего не скажешь!»

Фамилию лейтенанта Черножукова все чаще стали называть среди передовых офицеров батальона. И в общем-то ни у кого не было сомнений, что в связи с предстоящим перемещением Карташова на вышестоящую должность лейтенанта назначат командиром роты. Но вскоре после обстоятельного разговора со старшим начальником, прибывшим в полк, Александра откомандировали к новому месту службы.

— Боевой удачи вам, — напутствовал его Карташов. — Верю, мы еще послужим вместе...

Кто-то принес подкову, мол, с ней у тебя, Саша, будет сплошное везение. Шутка развеселила Черножукова и напоследок он пообещал товарищам вернуться либо со щитом, либо на щите.

По дороге в Демократическую Республику Афганистан в состав ограниченного контингента советских войск Александр не расставался с добрым чувством к родному полку, где он по-настоящему уверовал в свое командирское признание. А что ждет его впереди? Как пойдет его служба в необычных условиях? Сумеет ли справиться с новыми задачами? Был уверен, что сумеет. «Во всяком случае буду стараться!» — решил твердо. Не знал он, не мог даже в самых смелых мечтах предполагать, что через два года вернется сюда, в «красные казармы», Героем Советского Союза, обожженный огнем боев, и станет начальником штаба батальона. Сослуживцы, для которых эти два года в полигонных буднях пролетят как один день, будут с почтением внимать каждому его слову, не раз своими дотошными вопросами возвратят его в пережитое суровое время. Как драгоценную книгу, он вновь и вновь будет перелистывать ее страницы, так же, как полюбившиеся ему страницы написанных еще в двадцатых годах очерков комиссара гражданской войны, пламенной журналистки Ларисы Михайловны Рейснер, лучше которой, по убеждению Черножукова, никто не написал о стране и народе Афганистана. Как точны ее слова, рисующие картины далекого края:

«Горы обрызганы темной росой редких трав, они пологи и песчаны. Но везде из-под зыбкой пыли выступают камни, и на них страшно смотреть — так они бесконечно стары, так разъедены и разрушены временем. Уцелело только то, что действительно вечно. И обглоданные, истонченные веками, они сами еще больше, еще сильнее хотят истлеть. Кряжи, острые как нож, отделяют почти солнечную пыль, в течение столетий раздирают свои крошечные трещины, разверзают их немыми усилиями, крошат и сбрасывают пепел с зазубренных краев, как остатки иссохшей кожи. Только эти валы окаменевшего океана бесконечно устали быть и, раздавленные собственной тяжестью, ищут соединения с легким прахом, мягко засыпающим склоны. Нет молодых камней, нет новых громад. Нежнейший желтый мрамор, и розовый, и серый с черными венами — все они хранят и расточают блеск, приобретенный на заре мироздания, они вянут и потухают из века в век, эти гранитные цветы, эти букеты из мрамора».

В древних горах устало вьются дороги, проложенные еще с незапамятных времен самолюбивым Александром Македонским и хромцом Тимуром. Рейснер образно сравнивала эти дороги с кровеносными сосудами, в которых смешалась ненависть десятков завоевателей.

Советские солдаты пришли сюда не как завоеватели, а как истинные друзья. На покрытых вековой пылью дорогах Афганистана их руки сжимают оружие только затем, чтобы обезопасить автомобильные караваны, везущие в дальние кишлаки хлеб для голодных, медикаменты для больных и раненых, тракторы для обработки земли, книги для жаждущих знаний.

Не нравится мракобесам Апрельская революция, ее завоевания. Они против того, чтобы трудовой народ жил в достатке, получал образование, был свободным. Они пытаются уничтожить ростки новой жизни. Зловещие банды контрреволюционеров, подобно Иуде, продают родину за доллары оптом и в розницу.

В провинции Урузган душманы блокировали ряд населенных пунктов. Продовольствие у населения оказалось на исходе. Значит, скоро в горах появится колонна грузовиков. При слабой охране они могут стать легкой добычей врагов. На помощь афганскому воинскому подразделению наше командование выделило взвод во главе с лейтенантом Черножуковым.

— Путь, по которому пройдет колонна с хлебом, — единственный в горах, — инструктировал взводного командир батальона майор Александр Терехов. — Настраивайте людей на высочайшую бдительность. В голове колонны пойдут саперы. Их задача устранить минную опасность на дороге, ваша — вместе с афганскими солдатами предотвратить и отразить нападение душманов, не дать им запереть грузовики в горных теснинах. И помните, — майор воспаленными от бессонницы глазами испытующе оглядел затянутую ремнями фигуру лейтенанта, — нужно стараться упреждать противника, навязывать ему свою волю, не давать ему опомниться. Только так, не на словах, а на деле мы сумеем сохранить наших людей...

Майор тяжело вздохнул и, словно про себя, проговорил:

— Триста километров пройти в горах, это тебе, брат, не пустяк, даже с вашими орлами.

Комбат был высокого мнения о командирских качествах лейтенанта Черножукова. Нравилось ему в молодом офицере умение на полевых занятиях создать обстановку, максимально приближенную к боевой. Под палящими лучами афганского солнца его подчиненные занимались, что называется, до дыр в обмундировании, истерзанном во время бесконечных атак и обучения ползать по-пластунски, да так, чтобы не шелохнулись травинки, не покатился камешек. Особое внимание Черножуков уделял молодым солдатам. «Лучше потом, ссадинами заплатить за военную науку, — наставлял он их, — чем кровью и увечьями». Но больше, чем от подчиненных, он требовал от себя. Пригодились ему занятия спортом: гимнастикой, легкой атлетикой, плаванием, пулевой стрельбой.